Таня Кадзи - Русская гейша. Секреты обольщения
«Привет, Асакуса!» – улыбнулась я про себя и быстро направилась в нужную мне сторону.
Я явилась без опоздания ровно в восемь. И меня уже ждали. Открыв дверь в комнату для занятий, я увидела сидевшую за столом девушку в летнем кимоно светло-голубого цвета. Она подняла голову, и я узнала неправильные черты некрасивого лица, но с живыми умными глазами и обаятельной улыбкой. Это была Сайюри, молодая женщина, которая занималась со мной два года назад. Я не знаю, как назвать этот предмет. В общем, все, что должна знать гейша о сексе.
– Таня! – непритворно обрадовалась она, вставая и кланяясь. – Доброе утро!
Сайюри отлично говорила на английском.
– Доброе! – ответила я и поцеловала ее в щеку.
Сайюри немного смутилась от этого непривычного для японцев жеста. Но когда я протянула ей пакетик с подарком, прозрачным голубым шарфом, расшитым серебряной нитью, она смутилась еще больше и сильно покраснела.
– Я привезла тебе это из Москвы, – сказала я, стараясь не смотреть на ее пылающее лицо.
Поблагодарив, Сайюри приняла подарок и села за стол. Я видела, что она не знает, как начать урок после такого вступления. Я достала тетрадь, ручку, устроилась напротив и серьезно посмотрела на нее. Улыбнувшись, Сайюри сказала:
– Напомни мне, пожалуйста, темы, которые мы прошли.
После занятий, которые закончились в три часа, я вышла на улицу, чувствуя сильную усталость.
«Бедные юные ученицы, – подумала я, устремив взгляд на густую зелень парка, – занимаются так до вечера и ежедневно, практически без выходных. Но, видимо, только так можно приобрести необходимые знания и мастерство».
Я усмехнулась, вспомнив темы, которые мне сегодня давала Сайюри. Особенно последнюю, она звучала следующим образом: «Основные эротические фантазии японских мужчин». Меня удивили многие. Например, излюбленный персонаж мибодзин. Это вдова, точный перевод – «еще не умершая». В фантазиях японских мужчин она традиционно представляется не только ненасытной, жаждущей секса 24 часа в сутки, но и мрачной и несущей постоянную угрозу. И именно это сочетание их сильно возбуждает. Как и самка паука «черная вдова», мибодзин считается пожирательницей самцов. Или фантазии на тему очень больших женщин. Пик наслаждения – быть раздавленным «яшмовыми воротами» такой женщины. Видимо, близкой к этой теме является весьма популярная «тидзё», буквально – «распутная женщина». Японские мужчины любят представлять себя жертвами тидзё, которая совершает над ними и с ними любые действия, зачастую это – агрессивный секс.
«Интересно, с какого возраста подобную тему проходят ученицы?» – размышляла я, подходя к метро.
И тут же остановилась, решив взять такси.
Оказавшись возле дома, подумала, что не мешает забежать в продуктовый магазин. Я пригласила Митихиро в гости, но в холодильнике было пусто.
«Приготовлю-ка что-нибудь из русской кухни, – улыбнулась я, обозревая прилавки. – Например, окрошку. Или пельмени».
Я остановилась возле напитков, внимательно изучая этикетки. Кваса, естественно, не было.
«Так, окрошка отпадает, – усмехнулась я. – Тогда пельмени? Но к ним неплохо бы водку и соленые огурцы. Хорошенький романтический ужин получится! Хотя, скорее обед».
Я задумалась, потом решила испечь обычные блины. Купив все необходимое, отправилась в квартиру.
Приняв душ, упала на кресло в гостиной и устремила взгляд на распластанные стеклянные крылья люстры. Настроение испортилось. После занятий я чувствовала усталость. Тянуло поспать хотя бы часок. И совсем не хотелось идти на незнакомую кухню и пытаться приготовить блины. В этот момент позвонил Митихиро. Услышав его взволнованный голос, я приободрилась и поняла, что очень хочу его увидеть. Он сказал, что может приехать прямо сейчас. Объяснив, как меня найти, я отключилась и тут же забыла об усталости.
Через час я встречала Митихиро в красивом длинном платье из красного шелка, с подвитыми волосами и легким, но искусным макияжем. На кухне на столе дымилась стопка горячих блинов, уложенных в плоское керамическое блюдо. Правда, убрать там я не успела. Пол кое-где был засыпан мукой, грязная сковорода и кастрюлька с остатками теста стояли в раковине.
Митихиро принес букет из белых и красных роз и бутылку «Мидори», ликера со вкусом дыни. Мы вежливо поздоровались, словно малознакомые люди. Он церемонно поднес мне букет. Я пригласила его в гостиную, а сама отправилась на кухню. Быстро приведя ее в порядок, накрыла на стол и позвала Митихиро. Он зашел и с легким изумлением глянул на блины.
– Что это? – спросил он, присаживаясь за стол.
– Русские блины, – ответила я. – Их традиционно делают такими большими, потому что они символизируют солнечный круг. У нас их едят с разными начинками. У меня тут есть сливовый джем и мягкий соевый сыр. С чем ты хочешь?
Я поставила перед ним чашку и налила чай. Неловкость почему-то нарастала. Митихиро и раньше был несколько закрепощенным молодым человеком, но сейчас я чувствовала, что ему явно не по себе.
«А может, не нужно было говорить, что блины символизируют солнце? – предположила я. – Откуда я знаю? Вдруг у них нельзя есть «солнце»? Но ведь в японской кухне тоже есть блины, правда, меньших размеров».
Глядя на зажавшегося Митихиро, я начала раздражаться. Все-таки хотела сделать ему приятное, приготовила собственноручно блины. А он сидит с опущенными глазами. Наш простой русский парень уже уплетал бы давно за обе щеки да хозяйку нахваливал.
И тут я вдруг поняла, что веду себя как обычная жена на кухне.
«Неужели отсутствие специального грима, прически и кимоно может так влиять на мое поведение? – подумала я. – А ведь госпожа Цутида не устает повторять, что гейша – это состояние души. Как же мне далеко еще до настоящего профессионализма!»
Я мгновенно изменила выражение лица и смягчила тембр голоса. Начав разговаривать легко и непринужденно, я решила воспользоваться так называемыми «скрытыми символами». На мужчин они всегда действовали безотказно.
– Ты с чем любишь блинчики? – ласково спросила я, пододвигая к нему тарелочку. – У нас блины едят руками. Скручивают вот в такую колбаску, – добавила я и свернула блин, с удовольствием увидев, как Митихиро задержал взгляд на моих пальцах, – затем обмакивают его конец… – я плавно всунула кончик в массу белого соевого сыра, – …и отправляют в рот, – закончила я.
Митихиро, не отрываясь, наблюдал, как я мягко обхватила губами измазанный сыром конец свернутого в трубочку блина. Я увидела, как его лицо заливается краской.
– Но если тебе не хочется пачкать руки, то я могу покормить тебя сама, – спокойно добавила я и присела рядом.
Обмакнув блин, я поднесла его к губам Митихиро. Он покорно откусил, посмотрев на меня немного беспомощно. Я, глядя ему в глаза, откусила от его блина и тихо проговорила:
– Вкусно, не так ли? Особенно с соусом. Тогда блин так легко скользит от этой смазки и просто сам входит в рот.
Митихиро на этих словах зарделся, как юная девушка.
Когда мы наелись и перешли в гостиную, настроение Митихиро было совершенно другим. Он смотрел на меня с плохо скрытым вожделением, его скованность полностью исчезла. Я предложила кофе и ликер, но ему было уже и так хорошо. Он развалился в кресле, а я устроилась на полу возле его ног. Скоро мы оба заняли позицию «бутон к бутону»…
Когда наши «фрукты» лопнули практически одновременно, Митихиро встал и ушел в ванную. А я задумалась, продолжать или нет. Вагинальный секс все еще страшил меня, особо после последней неудачной попытки со Стасом в деревне. И я решила, что не стоит.
Митихиро вернулся и уселся рядом.
– Ты – удивительная девушка, Таня, – тихо проговорил он, медленно поглаживая мои плечи. – Ни с кем мне не было так легко!
Я услышала, как изменилось его дыхание, и мягко высвободилась.
– Извини, – ласково сказала я. – На минутку.
Я ушла в ванную и приняла душ. Платье надевать не стала, а завернулась в длинный махровый халат. Когда вернулась в гостиную, Митихиро, по-прежнему обнаженный, стоял возле полочки и держал в руках куклу-гейшу.
– Это знаменитая Чио-сан, – сказала я. – Хозяин квартиры обожает этот персонаж.
– Я знаю историю мадам Баттерфляй, – улыбнулся Митихиро. – Но она не покончила с собой, как думают европейцы, черпая свои сведения из либретто оперы. После измены своего возлюбленного она вышла замуж за японца.
«Надо же! – подумала я. – Как в Японии все интересуются историей и даже гейшами. Если бы мы так знали истории наших неординарных личностей!»
– Но с такой концовкой опера явно проиграла бы, – добавил Митихиро, аккуратно ставя куклу на полочку.
Он повернулся ко мне, и я заметила, что его маленький «нефритовый стебель» начинает наливаться.
