Леонид Васильев - Лесными тропами к истоку
– Ух, ты, даже ерши есть, – встрепенулся Андрей, – это самое главное в ухе.
– Ну, уж, не скажите, они же маленькие, сопливые, – противилась Люся.
– Сопливые да вкусные, именно эта слизь, выделяемая чешуей и придает ухе особый аромат, – вступился за друга Борис Васильевич.
– А я и не знала, – хмыкнула Люся.
– Так что уха состоится, – успокаивал Соколов, но это будет, когда на небе нарисуется первая звезда.
Сытого человека тянет на романтику. Боря пригласил Люсю покататься на лодке, вставив весла в уключины, он позвал даму.
Люся, войдя в лодку, поддерживая равновесие, уселась на указанное место и осталась довольной. Посмотрев на Бориса, пробормотала:
– Ну, давай, моряк, греби…
– А я сегодня не моряк.
– Кто же ты?..
– Я сегодня поэт!
– Это ж надо, сколько всего в одном. Петь будешь или читать?
– Читать не буду!
– Вот как…
– Я стихи на память знаю.
– Ну, и… – ждала Люся.
Лодка словно скользила по зеркальной глади засыпающего озера. Солнце, уколовшись о верхушки дальнего леса, замерло и, краснея, отдавало вечеру последнее тепло.
Потревоженные волной кувшинки приветствуют желтизной еще не опавших лепестков. По воде расплываются круги от разгулявшейся рыбы.
Борис, на время отстраняясь от весел, глядя в лицо девушки, декламировал:
Дорогая, сядем рядом,
Поглядим в глаза друг другу,
Я хочу под кротким взглядом
Слушать чувственную вьюгу.
Люся большими своими глазами уставилась на Бориса Васильевича;
– Эти проникновенные строки ты сам написал?
– Не-ет, где уж нам – речным колесникам, – с иронией отвечал Борис.
Люся задорно хохотнула и поинтересовалась репертуаром.
Борис перевел взгляд на берег, где свесив над водой зелень кружевов, стоят белые березы. Они во все времена любимы русским народом, как символ России.
– Хорошо, – отвечал Борис, вот еще одно:
Что шепчет тебе ветер?
О чем звенит песок?
Иль хочешь в косы – ветви
Ты лунный гребешок?
Открой, открой мне тайну
Твоих древесных дум.
Я полюбил печальный
Березовый твой шум.
Правильные слова говорил священник Георгий о виноградных гроздьях, что умеренное потребление вина служит человеку в удовольствие и во здравие, ибо и жажду утоляет, и желудок укрепляет, и сердце веселит.
Похоже, на мадам Люси первая рюмочка подействовала положительно, тронув ее тайные струны души. Соколов услышал грудной, томный голос девушки. Вероятно, она пела для Борьки:
Не корите меня, не браните,
Не любить я его не могла;
Полюбивши же, все, что имела,
Все ему я тогда отдала.
Где девичий мой смех серебристый,
Где беспечная резвость моя?
Все ему одному безраздельно
Отдала, безрассудная я…
Еще долго на воде, скользя, качалась лодочка, и долго лесные птицы с завистью слушали песни Люси.
Вот уж с неба изредка падают звездочки, появилась обнаженная луна – этот романтический символ любви.
После ухи Борис вызвался провожать Люсю до дому, а вернувшись от нее, Андрей задал Борису вопрос:
– Как твоя дама, не просила отремонтировать велосипед?
– Что, у нее в хозяйстве имеется этот древний вид транспорта?
– Вроде есть, но требует ремонта, – сонно зевнул Соколов.
Но про то, что велосипед на сеновале и, что он активно его когда-то «ремонтировал», он другу не поведал, зачем?.. Любовь – дело тонкое…
А любовь Андрея осталась в прошлом, освещенная ярким светом прожекторов и юпитеров нарядной сцены.
Глава 19
Представители природоохранных органов по вызову егеря явились только во вторник, хотя Соколов телефонограмму отправил еще в пятницу.
Уазик «Буханка» остановился возле его дома. Из машины вышли люди.
Андрей, поджидавший долгожданную комиссию, узнал среди приезжих главного охотинспектора республики Горбатова, председателя районного комитета природопользования Радузова, местного участкового капитана милиции Князева, показались еще двое незнакомцев.
Соколов, обрадовавшись приезду начальства, хотел было поприветствовать всех рукопожатием, но, обнаружив со стороны приезжих равнодушие и неприязнь к себе, вовремя остановился. Что-то обидное ворохнулось в груди егеря, и улыбку с его лица словно смахнула пощечина.
Андрей подошел к Радузову, хотя бы для того, чтобы поздороваться с родственником, но и тот отвернулся и заговорил с охотинспектором Горбатовым.
Вид охотинспектора внушителен. Сутулая фигура его заметно выделяется щегольством и напыщенностью. Для солидности и шика он приобрел парадную форму бойца ОМОНа. Портупею и кобуру для ношения пистолета для пущего блеска натер воском.
– Вырядился, как на парад, – подумал Андрей, – на ногах ботинки. Похоже, гроза браконьеров, еще не представляет по каким лесным дебрям и болотам сегодня придется идти.
Впервые Соколов увидел личность Горбатова на ежегодных спортивно-охотничьих соревнованиях, проводимых Обществом охотников и рыболовов, но, он еще тогда не знал, что этот человек является главным охотинспектором республики. Андрей, после ухода из Музыкального театра оперы и балета, работал егерем недавно.
Представители разных организаций охотников съезжались из всех краев, в намеченное место, где-нибудь у озера ставили палатки, на кострах готовили еду, пели песни.
Многие приезжали семьями; кому же не хочется в этот праздник ощутить романтики, а утром окунуться в воде просыпающегося озера. Позавтракав, охотники начинали соревнование на первенство.
Нелегко преодолеть полосу препятствий; ловля рыбы – занятие тоже непростое и, конечно, одно из важных видов соревнований – это стрельба по тарелочкам.
Кроме этого охотники выставляют свои трофеи: рога лосей, клыки кабанов, черепа и шкуры медведей и волков.
Егерь Соколов представил огромные рога лося – эксперты оценили их в сорок баллов выше золотой медали.
Группа егерей и охотников Истокского госпромхоза, как и многие другие, тоже соорудили бивак, да на всякий случай поставили палатку. Ребята, профессионалы своего дела, уже наловили рыбы, раздули костерок, подвесили свой знаменитый казан.
Оказывается, команде, собранной для защиты спортивной чести госпромхоза, его директор выделил средства на спиртное, недаром коллектив так нетерпелив в ожидании ушицы.
Вечерело. Солнце, зацепившись напоследок за острые вершины дальнего леса, густо покраснело и провалилось вниз.
Вокруг дымились костерки, распространяя запахи пшенной каши с тушенкой и чая из медовых трав. Дымки костров из-за гнилушек осины, подкинутых в огонь, пахнут копченостями, щекочут ноздри, вызывая страшный аппетит.
Андрей решил прогуляться берегом, полюбоваться закатом, огромным зеркалом озера, где пускает кружевные разводы рыба.
Проходя мимо, он стал очевидцем диалога солидной женщины с мужчиной. Вернее диалог происходил односторонний, говорила дама, сопровождая слова громкими шлепками по щекам представителя мужского сословия.
Андрея удивила покорность мужика, тот не защищался и не просил пощады. Соколов быстро вернулся к своим:
– Кажется, начинаются концерты!
– Где? – заинтересовалась компания.
– Через две палатки от нас баба бьет мужика!
– Не может быть?!
– Честно, говорю!
Двое парней, любителей экстрима, сорвались с места, и вскоре вернулись, ошарашенные увиденным.
– Ну, что там?
Парни, громко хохотнув, рассказывали:
– Вот это да-а! Там же гроза нарушителей – главный охотинспектор республики Анатолий Кузьмич Горбатов, а по морде его бьет жена!
– За что?
– А кому нужны подробности, пусть идет к их семейному шалашу.
Виталька Зачеев вскочил с места и заплясал:
– Так ему и надо, – сплюнул он, – я однажды пораньше поставил капканы на ондатру. А этот сутулый, как нюхом нашел их и всю ночь, поджидая меня, просидел в кустах.
– И что дальше, – проявил интерес Соколов?
– Я приехал на место, заглушил мотоцикл, а он выходит из укрытия и связкой капканов мне тычет: «Закон нарушаешь, Зачеев. Распишись в протоколе за нарушение, об изъятии капканов и тушек ондатры.»
– Штраф-то мне грозил огромный. Я стал умолять инспектора: «Прости меня, у меня двое спиногрызов, да жена безработная. Прости, пожалуйста, у меня ведь договор на заготовку пушнины настоящий, ну, что там, разница в двух днях?»
– А он чего? – спрашивали Витальку друзья.
– Я гляжу, он дрожит от холода, одежда на нем от росы мокрая, говорю: «Анатолий Кузьмич, вы так-то заболеете, вам согреться надо, поедемте со мной». Вот привез его в поселковый ресторан. Днем он – кафе, ночью – ресторан. Взял ему пельмени горячие, шницель с гарниром, да бутылку «Пшеничной». Он пьет и жрет, а я на него гляжу и думаю: «Слава тебе, Господи, нашли общую точку соприкосновения – простит меня за нарушение».
Он выпил только полбутылки, остальное мне отдал со словами: «Во всем должна быть мера!»
