Леонид Васильев - Лесными тропами к истоку
Хорош и клен со своими лапами – листами, высок, строен и красив, но его в лесах бывает мало.
Осень – художница расписала леса яркими красками. Глаза не устают любоваться золотыми березами, огненно-красными кленами и осинами, желтыми вязами и липами. Одна угрюмая ольха стоит зеленая, такими же зелеными упадут с нее листья. Но недолго держатся осенние краски. Листья отдали родному дереву все, что имели питательного, и сухими падают на землю. Но и в этом случае они не бесполезны – мягким теплым ковром устилают корни, сберегая от мороза, с годами превращаясь в питательный гумус. А на лугах, по берегам рек еще белеет высокий тысячелистник, донник лекарственный, краснеют головки клевера.
Листья деревья сбрасывают не зря, за лето в них накапливаются вредные вещества, особенно в больших городах и возле промышленных объектов, к тому же зимой тяжесть снега может сломать ветку, вовремя не сбросившую листву. Представим себе диалог: вот стоят на поляне открытая для всех в белом ситце береза и недоступная, в колючей зеленой шубе – ель. Ель спрашивает: «Как, соседка, к зиме готовишься?» «Вот наряды-листочки свои сбросила и от всех вредных веществ освободилась. Спокойно буду спать до весны, а там можно жить заново!» «Хорошо тебе, – вздыхает ель, – а свои иголки могу менять только через пять-семь лет. Мы, хвойные, больше страдаем от атмосферной грязи, чем вы – лиственные».
В лесу встречаются столетние дубы, дающие свои плоды-желуди на корм диким животным и мелким зверушкам.
Осина и по наружному и по внутреннему достоинству считается последним из строевых деревьев.
Иногда Соколов наблюдает печальные картины леса: кое-где лежат огромные стволы, сначала высохших, потом подгнивших у корня и, наконец, сломанных бурей дубов, лип, берез и осин. При падении, они согнули и поломали растущие рядом молодые деревья, которые, несмотря на свое уродство, продолжают расти и зеленеть, живописно искривясь набок, протянувшись по земле или свернувшись в дугу.
Трупы лесных великанов, тлея внутри, долго сохраняют наружный вид; кора их обрастает мохом и даже травой.
Прекрасен вид густого леса, освежителен его чистый воздух, успокоительна его внутренняя тишина и приятен шелест листвы, когда ветер пробегает по его вершинам. Его полумрак имеет что-то таинственное, неизвестное; а голоса зверя, птицы, человека меняются в лесу, звучат другими, странными звуками. Это какой-то особый мир, наверное, поэтому народная фантазия заселяет его сверхъестественными существами: лешими и лесными девками. Но, особенно жутко в лесу во время бури, когда деревья скрипят и стонут, сучья трещат и ломаются. Невольный страх охватывает душу и заставляет человека бежать на открытое место.
В чаще зеленых листьев живут разнообразные – пестрые, красивые, разноголосые птицы: токуют глухари, тетерева, пищат рябчики, хоркают на тягах вальдшнепы, воркуют дикие голуби, заунывно, мелодично перекликаются иволги, стонут рябые кукушки, трещат сойки, свиристели, лесные жаворонки, дубоносики, синицы и другие представители пернатого населения, наполняет воздух разноголосьем, оживляя леса.
Но в лесу можно услышать не только безобидных пташек, но и звучные голоса пернатых хищников.
Егерь остановился, услышав неприятные, настораживающие звуки и пытаясь определить, откуда они послышались. Вот над просекой, низко пролетая, шумно махая крылами, промелькнули большие черные птицы.
И вскоре, слева от Соколова послышалось карканье уже трех хищников, они явно переговаривались о чем-то важном. Это егеря встревожило.
Он, свернув с просеки и, прошагав сотни две шагов, оказался в окружении сосен-великанов. Могучие стволы соснового бора восхищают величием, только болота сохранили их от топоров лесорубов.
Миновав бор, Андрей оказался на полянке мелколесья, густо поросшей багульником. Соколов мягко ступает по шелковистым мхам, удивляясь обилием клюквы на болоте. На отдельных кочках этой ягоды столько, будто ее кто-то ненароком высыпал из лукошка.
Сильный, вначале приятный, но потом назойливый аромат багульника, запоминается надолго. Он веет над болотом даже глубокой осенью, когда уже все отцвело. Листья этого кустарника богаты летучими эфирными маслами, поэтому вызывают одурманивающую головную боль. Соколов в таких местах старается реже дышать.
Он вышел на утоптанную зверями тропу и пошел торным путем. Голоса коршунов становились все ближе и ближе. Наконец, воронье, увидев человека, поднялись на крыло и, отлетев на безопасное расстояние, опустились на вершины елей.
Звериная тропа вывела Андрея на гривку, окруженную все тем же болотом. Впереди вдруг шумно закачалась береза, происходило что-то непонятное. Это удивило Андрея, и для безопасности он снял с плеча ружье… Что-то огромное, бурое показалось меж кустов, Тут же мелькнула мысль: «Здесь хозяин леса – медведь собирает, вернее, ест клюкву!»
Соколов затаился… Снова шумно, с треском дернулась береза, вновь мелькнул бурый зверь. Сознание Андрея мучилось в догадках: «Что же все-таки здесь происходит, зачем медведю дергать березу, или он этим хочет предупредить человека, что это его урожай ягод».
Пауза выжидания затянулась, егерь не выдержал и стал приближаться к березе и то, что он увидел, покоробило до мурашек: перед ним стоял огромный лось. Он возвышался монументом, словно высеченный из гранитной глыбы – этот представитель обитателей российского леса, с гордо поднятой головой, увенчанной ветвистой корой светло-коричневых рогов.
Его рога – это турнирное оружие для схватки с другими быками, чтобы показать свое превосходство в силе и здоровье для будущего поколения лосей, рожденных завоеванными матками-лосихами, покрытых победителем во время «лосиных свадеб».
Тело сохатого налито стальными мышцами неимоверной силы. Лоси – длинноногие животные, вообще сильны, прекрасно приспособлены к передвижению по бурелому и непроходимым топям.
Их копыта имеют широкую площадь опоры, что позволяет этим зверям передвигаться там, где никакой другой крупный зверь не пройдет.
В давние времена в Швеции на прирученных лосях ездили верхом, причем, это разрешалось только полицейским чинам, дабы злоумышленник не мог скрыться от преследования в заболоченных лесных чащах.
…Лось глядел на Соколова, тяжело дыша, из широких ноздрей и горбоносой губы свисала желтая пена. Глаза великана наполнены мутными слезами, стальная удавка охватила его рога и горло.
Дрянной человек – браконьер, решил поживиться лесным дармовым мясом и поставил на звериной тропе петлю из железного троса. Лось привычно шел знакомой дорогой на свидание к лосихе и, не подозревая об опасности, затянул на себе трос.
Животному ослабить бы удавку, низко наклонить голову и копытом скинуть ненавистную петлю, цепко охватившую рога и горло, да не дано знать это лесному жителю.
Егерь, озабоченный, как бы освободить бедолагу, решил подойти к березе, отвязать конец троса, но лось бросился на него. Андрей едва успел отскочить от смертельного удара, лось не верил в добро.
«Что же делать-то? – думал Андрей, – в любимой передаче в „Мире животных“ при необходимости на время усыпляют зверей любой величины. В этом случае сделать это было бы очень кстати, но, увы…»
Выход один: надо идти в поселок и сообщить о ЧП работникам госохотинспекции.
Уже вечерело, когда егерь открыл скрипучую дверь поселкового почтового отделения, там он заказал телефонный разговор, но телефон инспекции молчал.
Тогда Соколов отправил туда срочную телефонограмму: «Нашел живого лося в петле. Освободить нет возможности. Приезжайте. Соколов». Егерь надеялся, что телеграмма обязательно найдет адресата. Была пятница, конец рабочей недели, а впереди два дня выходных.
Потянулись утомительные часы ожидания приезда высокого начальства.
Вечером возле дома Соколова остановился автомобиль, хозяин прильнул к окну, но то была инвалидка дяди Коли, а с ним пассажир. Соколов вышел на улицу. Дядя Коля воскликнул:
– Андрюша, принимай гостей!
Пассажир, в великой радости вскинув руки, решительно двинулся к Соколову со словами:
– Андрей, – сколько лет, сколько зим?!
То был друг детства, Борис Корнеев, с которым вместе росли, ходили в детский сад, в школу, правда, в армии служили в разных войсках.
– Борька, вот так встреча, дорогой ты мой, – торжествовал Андрей.
Дядя Коля, опираясь на клюшку, рассказывал: «Я как чувствовал, что сегодня в Береговое приедет кто-то из близких. Приехал на своей тачанке на берег, гляжу из теплохода „Заря“ выходит сын моего друга Василия – Борис. Ну, молодежь, пока вы беседуете, я долечу до сельмага, такое событие требует „салюта“.»
– Не надо никуда лететь, для такого случая салют найдется дома.
Мужчины пошли в дом, шествие замыкал дядя Коля, поскрипывая протезом.
Интересная сложилась судьба у друзей. После школы Андрей уехал работать на Балаковский комбинат искусственных волокон, Борис уехал к тетке в Белоруссию и там работал на кроватном заводе. Но жизнь там не сложилась, и по приглашению Андрея, друг переехал в Балаково и стал тоже работать на комбинате. Жили в общежитии, питались в столовых, иногда что-то готовили себе на общей кухне.
