Кристина Хуцишвили - DEVIANT
Сейчас, видимо, такое время, если идея твоя не про то, как спасти мир, – наивная, смешная, дурацкая, тонкая, умная, выполнимая, красивая – неважно, но добра; так вот, если не про то, то лучше не пиши, не снимай, ничего не делай.
Хотя бы снимешь с себя ответственность за следующий глобальный кризис. Все кризисы, как бы мы их ни называли, на самом деле есть кризисы перепроизводства, как по Марксу. Последний глобальный, финансово-экономический, возник в связи с перепроизводством финансовых инструментов: дериватив на деривативе, посредник на посреднике, сверху еще ипотека. Пузырь из жадности, завернутый в платье американской мечты, сытой жизни, «как у всех», – взаймы. Но Обама спас финансовую систему, мир постепенно оправится. А кризисы были и будут, пройдет время – и грянет следующий. Трудно предсказать, каким он будет, как назовется, тяжкими ли окажутся последствия.
Но одно я скажу наверняка. Это будет кризис букв. Пузыри будут не в финансовой системе, ипотеке или банковском секторе – мы уже сейчас формируем пузырь из слов. Ничего не значащих, повсеместных, забирающих у одних деньги, у других – время.
Посмотрим, как он оформится и чем обернется. Я очень хочу дожить до того дня и иметь достаточно сил, чтобы улыбнуться, когда образованный афроамериканец, ведущий блока новостей, будет озабоченно тарахтеть про новый мировой кризис. Не потому, что я хочу вскрыть болезни нашего общества, чувствую жизнь только в контексте глобальной катастрофы и подпитываюсь негативом. Нет, совсем нет.
Просто я улыбаюсь каждый раз, когда подтверждается моя главная гипотеза: возмездие наступает всегда. * * *Нью-Йорк, наши дни
E-mail То: Mary a Nevskaya
Сегодня я прочитал свои мысли. Это невероятно, как разные люди могут думать об одном и том же, в разных обстоятельствах, живя в разное время.
«И от этого всего жизнь временами чрезвычайно неуютна, а временами все нормально, как будто бы ничего и не происходит. А когда болит, тогда действительно страшно. Чрезвычайно неприятно. И делать ты ничего не можешь. И не то чтобы это был действительно страх… Потому что ко всему этому привыкаешь в конце концов. И возникает такое ощущение, что когда ты прибудешь туда, там будет написано – „Коля и Маша были здесь“». Это слова Бродского. Книга-разговор Соломона Волкова.
Нечего добавить. Я борюсь со страхом, не остаюсь один на один с собой – читаю, смотрю, ищу. Я знаю все о Фредди Меркьюри, Феликсе Гонсалесе-Торресе, Рудольфе Нуриеве, Эрве Гибере, Василии Алексаняне. Знаю все больше, погружаюсь в факты, разглядываю фотографии, слушаю музыку. В такие моменты я становлюсь одним сплошным нервом, все мое естество вытягивается в тугую струну.
Самое главное – не смотреть на свои вены. Иначе можно сойти с ума, кажется, что в них и кроется предатель: вот они, выпуклые, по ним течет кровь, а в этой крови то, что не дает мне жить, чувствовать себе полноценным человеком, держит вдали от любимой женщины и когда-нибудь убьет меня окончательно. В эти моменты я ненавижу свою кровь, потому что в ней поселился предатель. Наверно, так ненавидят метастазы раковые больные. А я здоров, но у меня больная кровь. Если бы я сходил с ума, то перерезал бы вены и с наслаждением смотрел бы, как поверженная кровь покидает меня.
Хороший психолог отыскал бы здесь потаенные мотивы. Как это в Книге Левит? «Не ешьте крови ни из какого тела, ибо душа всякого тела есть кровь его». Я в глубине сознания хочу, чтобы кровь покинула мое тело? Я хочу избавиться от своей души, продать ее дьяволу, а взамен остаться жить? Или я просто хочу, чтобы душа добровольно покинула тело? Хочу приблизить конец? Я что, оскотинился до такой степени, что боюсь жить?
Не знаю.
И вот это меня пугает: в какие-то моменты не получается быть честным с самим собой. То ли трудно сосредоточиться, то ли страшно. Или вопросов слишком много, на какой из них искать ответ…
В Сан-Франциско есть мост, называется «Золотые ворота», очень оживленный. Из года в год с этого моста люди уходят в вечность. Не думаю, что это самое удобное место для смерти – хотя бы потому, что вокруг множество машин. Эгоистично делать безвинных людей случайными свидетелями чужой драмы. Зачем они поступают так?
Сначала я было подумал, что самоубийцы приходят туда, чтобы их остановили. Логично, и в чем тогда дело, почему статистика из года в год показывает весь этот ужас снова и снова, неужели расчет этих отчаявшихся неверен и людям все равно? Разве может быть, что мы так преступно безразличны? Или люди не успевают подбежать, но если человек пришел, чтобы его схватили за руку, не может быть, что он вот так мгновенно решился и сиганул в воду.
Сейчас я думаю, что эти люди страшное решение на самом деле приняли заранее, а выбрали местом мост потому, что были в курсе его скандальной славы. Пошло, прямо как заголовок таблоида, но иначе и не скажешь. Есть ведь много мест, много способов уйти из жизни, это можно сделать в одиночестве или же на глазах у зевак, кому как больше нравится. Но все новые и новые люди выбирают мост, который, как они знают, был выбран многими – до них. Я думаю, они просто не хотят быть одинокими. Они не уходят в никуда, они уходят к другим.Сохранено в черновиках
* * *Я опаздываю на встречу. Иду быстрым шагом, но особенно не поспешишь – везде снег. Не стала садиться за руль, какое-то нервное состояние, лучше в такси. Прохожу по аллее быстрым шагом. Кто-то выгуливает маленький мохнатый комок. Оборачиваюсь: собака издала звук будто это не собака вовсе, а маленькая плюшевая игрушка на батарейках. Было бы смешно, но почему-то не по себе. Что-то не дает покоя, я почти насильно куда-то выезжаю. Зима, хочется запереться – в мужской рубашке и теплых носках, – быть одной. Все эти увеселения, суета, всё это однодневное приятельство, поцелуи в щечку – такая ерунда. Все считают меня страшно компанейской. Люди слепы: на самом деле внутри я совсем одна. А может, и не слепы вовсе, просто это их не касается, они и не думают что-то разглядеть. Если сегодня ты вдруг покончишь с собой, завтра они с недоумением пожмут плечами, послезавтра будут сочувствовать, на следующий день пошушукаются по углам, а на четвертый – забудут.
Но сегодня другая встреча, гораздо хуже. Меня попытаются разложить по полочками, вынести вердикт, сделав вид, что очень обо мне заботятся. Никаких рекомендаций, думай сама, но знай, что бы ты ни надумала, все равно окажешься неправа. Ненавижу все эти попытки вскрыть мозговую коробку. У меня груз в области сердца, тяжело дышать. Когда мне говорят – мужчины, друзья – «нравишься», «люблю», «хочу помочь», «забудь его»… что, они думают, я чувствую? Неужели они думают, что мне от этих слов легче? У меня внутри все переворачивается, обычно я привыкла как-то дышать, выработала свой ритм, а тут все сбивается, как будто изнутри что-то мучает, душит. Так хочется, чтобы отпустило, кажется, если зарыдать – отпустит, но так просто не получается. Даже говорить трудно.
Люди – эгоистические твари. Это не сочувствием называется. Им не жаль. Они действуют очень примитивно, думают, я только и жду, чтобы меня пожалели, и тут они, тут как тут, подставят плечо, погладят по головке, покажут, какие они понимающие, и я быстренько все забуду; еще пара таких встреч – и можно везти в загородный дом, романтика, цветы, теплые свитера, шампанское. Все это так очевидно!
– Машка, давно не виделись, куда пропала? Чем занимаешься? Снимаешь?
– Ничем. Только вот заказали двадцатиминутный ролик про М.
– Да? Слышал, он возвращается к управлению, менять менеджмент собирается, вертикальную интеграцию затеял. Вообще, сложная задача. Интересная фигура, этот М, неоднозначная. С какой стороны подойдешь? Идея какая?
– Пока никакой, только заказали. Разве что прочитала про него что-то в Google , на таком уровне.
– И непростой, очень и очень.
– Я его еще не видела. Ты его знаешь? Что из себя представляет?
– Ну, он интересный. Точнее, так: в теории он интересный, читать о нем интересно, слушать истории про него забавно – несуразные и бредовые в основном. А сам он неприятный, общаться с ним тяжело. Если ты будешь молчать, то понравишься ему внешне, он начнет ухаживать, и никакого фильма вы не снимете. Если начнешь говорить вяло, в таком состоянии, как сейчас, – либо он тебя постарается заткнуть и перейдет к первому сценарию, либо ты ему надоешь. И вы опять-таки ничего путного не сделаете. Оптимальная позиция – играть в любопытную дурочку. Но ты сейчас такая вялая и безынициативная, что у тебя и это внятно не получится…
– Оставь меня в покое. Я все сделаю нормально, возьму у него обычное интервью, потом поспрашиваю всех заинтересованных, сделаем нарезку…
– И получится слоеный пирог. Очень средненький.
– Они на большее не претендуют.
– Ага, и сегодняшняя Маша уже тоже ни на что не претендует. Удивительные времена настали.
