Валерий Петков - Оккупанты
Он рядом с невестой, сбоку. Родители по сторонам.
Смотрел перед собой, ловил её взгляд. Она волновалась. Коротко рассказал про себя, своих родителей. Совершенно не волновался, был спокоен, и получилось, будто репетировал заранее, но солидно, по делу. Его внимательно выслушали. Тёща нарядная, губы алые, в помаде, вдруг заплакала, промокнула глаза маленьким платочком. «Будет тебе, – сказал тесть укоризненно. – Радоваться надо, а ты ревёшь».
Хотел что-то добавить. «Дура»? Нет же, не его лексикон, только показалось.
Она задумалась ненадолго. Перекрестила размашисто. Платочек маленький, невесомо-нарядный, цветы гладью весёлой по краю, судорожно в ладошке зажат. «Живите». Зубы в красном налёте помады. Спохватилась, понесла тарелки на кухню. Чай заварить, торт нарезать. Он вышел в коридор и услышал, как она тихо спросила дочь: «Ты что, не могла найти себе мужа получше?»
Вернулась с подносом, полным звонкой посуды, ложечек. Заварочный чайник посередине – купеческий, расписной и цветастый. Сказала громко:
– Надо же, роза наша зацвела! Китайская. В кои-то веки собралась! Впрямь, заневестилась.
И рассмеялась, зажмурилась через влагу глаз, что-то решив для себя окончательно.
Только теперь все заметили красные оборки распускающихся бутонов. Крупные, словно несколько юбок под зелёным роскошным платьем, одна на другую наложились причудливо и неожиданно празднично, потому что такое сочетание цветов не всем к лицу.
Натуральные цвета зелёного и красного были здесь уместны. Скрасили убожество комнаты, прибавили праздничного настроения сватовству.
Он ничего не сказал, невесту чмокнул в щёку, крепко пожал жёсткую клешню руки будущего тестя. Вежливо распростился, чтобы не вызвать отторжения, очень скоро ушёл.
Он был терпелив и внимателен в те дни, словно выжидал самое главное, сидя в засаде. Что-то подсказывало ему, что только так он сможет быть с ней.
Навечно? Вечность – это время космических категорий. Жизнь микроскопична во времени, но плотно насыщена, как капля воды невидимыми глазу существами.
Потом они прожили дружно шесть лет в этой квартире, комнате, и ещё много-много лет, и тёща называла его теперь «любимый мой сынок».
Это не щекотало его тщеславие. Принял как должное, потому что понял, что тогда была неправа, но скандалить не любил…
Сейчас он поливал цветы.
Ему показалось мало. Снова наполнил кувшин. Ходил по дому, вспоминал.
Глава 22. Хозяйка и Дидзис
Встретиться договорились на парковке возле супермаркета, напротив больницы. Была суббота, людей немного, и автобус приехал, точно дожидался одного лишь Зятя.
Снег таял бурно, лужи большие. Люди двигались короткими перебежками через временные преграды, приходилось маневрировать, чтобы не промочить ноги.
Только подошёл к центральному входу, как позвонил Дидзис. Запарковались они за углом. Старенькая «Мазда», слегка обрызганная весенней грязью.
Хозяйку Зять не сразу узнал. Платье трикотажное, тёмно-вишнёвого цвета, красные сапоги на высоких каблуках, причёска высокая, накидка лисья, меховым огнём, макияж продуманный. Вышла из машины королевой.
Дидзис в куртке, свитере, сутулится. Как обычно.
Поднялись в палату.
– Хорошее время выбрали для посещения, – сказал Зять, – тут через часок народ как повалит с передачками, лифта надо будет час дожидаться.
– А я вас ждал с минуты на минуту, – заулыбался Дед.
Был он странно выбрит. Из складок морщин возле крыльев носа торчали седые волоски, на шее лёгкие порезы, небольшие кустики щетины на кадыке. На фоне света из окна виднелись на мочках редкие, белые, жёсткие волоски из ушей.
На подоконнике в укороченной бутылке из-под минералки – пять шикарных гвоздик. Рябенькие, сиренево-белые. Зять ещё в четверг поздравил Деда с Днём Советской Армии.
– А кто тебе сказал, что мы придём?
– Сам догадался. Потому что все уже побывали, кроме вас. Вчера Племянница после работы заезжала. Я так и думал, представлял, что ты в этой шубке будешь. Она тебе страшно идёт! – Дед зажмурился, и получилось очень искренне.
Хозяйка достала из пакета яблочный сок собственного приготовления, булочки, мандарины, апельсины, бананы и баночку домашнего посола селёдочку. Вручила Деду конверт, две зелёные пятёрки латов.
– С праздником тебя, поскорее выздоравливай и больше не болей. Цветы везти не стали, при выписке вручим.
– Ну, что вы такое придумали! – смутился Дед, конверт положил на тумбочку. – Мне вон Зять принёс, поздравил. Ложечку сахара насыпал, подсластил, видишь, как распустились. За селёдку спасибо! Тут меня совсем без соли и сахара кормят, такая преснятина тошная, вот я сейчас навалюсь-присолюсь!
– В четверг все с цветами бегали по этажам, улыбаются, поздравляют. Так приятно, – сказал Зять.
– Машина была в ремонте, только вот сделали. Денег заплатили очень много, – посетовала Хозяйка, – приехать не могли из-за этого. Да, самое главное! Доченька звонила из Америки, два дня тебя искала, хотела поздравить с Днём Армии, а ты в больнице. Просила передать, чтобы выздоравливал, всего наилучшего.
– У нас девчонки после работы стол накрыли. Стаканы гранёные, селёдку нарезали, специально, – сказал Дидзис, – на газете «Красная звезда». Шпек кусочками. Килька в томате, хлебушек кирпичиком, чернушка. Луковицу на четыре части. Как в старое время. Выпили, посмеялись. «Катюшу» спели хором. Хорошо! Теперь на Восьмое марта ответный стол накроем.
– Такое застолье в землянке хорошо бы смотрелось! – засмеялся Зять.
– Неплохо посидели! Я-то теперь не пью, но за людей порадовался! – подчеркнул Дидзис.
– А я на цветы гляну, выйду в коридор, хожу, песни пою! – засмеялся Дед, – какая красотища!
– Как самочувствие? – спросила Хозяйка. – Когда уже на выписку?
– Дней пять добавят, простыл я. Мужик напротив лежал, два дня всего-то был. Стало ему ночью жарко, молчком открыл окно, двери. Просыпаюсь от холода. Замёрз. Давай ругаться. А ему жарко, видишь ли. Утром в другую палату его, а мы все с температурой. И у меня тридцать восемь, грудь заложило, кашляю. Рецидивист, ей-богу! Такой кашель, все кишки переворачиваются. Таблетки сразу сестра принесла, температуру сбила. Кашель колкий остался.
– Я тебе свежее бельё привёз, – сказал Зять, – ты вон весь в каком-то морковном, рыжем перепачкан, после операции.
– Да, в понедельник, час операцию делали. Под местным наркозом. Мазали, мазали плечо, потом врач говорит, сейчас я тебя слегка царапну. И верно, царапнул сверху вниз. Не больно. А потом, когда батарейку засовывал, немного больно было. Тискал её и так, и так. Да она и небольшая, как печенюшка, круглая. И уже потом, когда шов заделывал, иголкой этой ковырялся, тоже больно слегка было. Прежде вставал утром, улыбался, а сейчас первым делом прислушиваюсь: как там моторчик работает? Вроде бы нормально. На десять лет гарантию дали.
– Лаби, значит – хорошо, – сказал Дидзис. – И что сейчас говорят?
– Сегодня суббота? В понедельник обещали швы снять. Вы про себя хвалитесь, как у вас дела?
– Сцепление пришлось менять, сгорело, – сказал Дидзис, – скользил, скользил, а куда поедешь? Сто пятьдесят латиков отдали! Пенсия Хозяйкина ушла вся.
– Нам сейчас тоже счёт выкатят – девять с половиной латов в день. За месяц набежит, да лекарства, – сказал Зять. – Сестра говорит, в конце года надо будет заполнить декларацию, и в течение двух месяцев что-то вернут. Процентов двадцать. А может, пятьдесят. И почему такой суммой целый год будут играться, кто-то там, финансисты разные, когда денег совсем нет? Неужели мало чиновников, чтобы как-то побыстрее это всё решить!
– Зато потом придёт весна-красна, соловьи запоют! Сырень зацветёт! Вырвусь отсюда на вольный воздух, вздохну! Главное, я зиму пережил.
– Молодец какой! – засмеялась Хозяйка. – Оптимист!
– Конечно, а как иначе? – согласился Дидзис.
– Тут вот лежал мужчина, оказывается, сосед, через две остановки от меня проживает. Мобильник обещал подарить.
– На такой случай надо, – кивнула головой Хозяйка.
– Да у меня дома три штуки – выбирай любой! – возразил Зять. – Ты же сам никак не сладишь с ним, это тебе не пресс-форма железная. Твоими пальцами.
– Надо пробовать, когда-то же осваивать.
– Мы тебе собрали продуктов – щавель в банке, варенье двух сортов, картошечки-моркошечки, свеколки, рыбки свеженькой, винца бутылочку смородинового. Кабачок большой, то, что ты любишь.
– Как таких людей не благодарить! Ножки надо мыть и воду пить! – радовался Дед.
Дидзис засмеялся.
– Могу сбегать за тазиком! – предложил с улыбкой Зять.
– А мы как раз помылись! Нам не надо сейчас. Только вот где нам это всё выгрузить, скажи? – спросила Хозяйка.
– Мы к Деду домой заедем, разгрузимся, – предложил Зять.
– А это что такое? – глянул в окно Дидзис.
– Вертолётная площадка, медицина катастроф, должно быть, – пояснил Зять.
