Эдуард Юрченко - Сказка для взрослых
– Как это, как это? – ничегошеньки не понимая, ерзал шакаленок.
– Если верить одному старому ежу, то посадка нерпы в срамную яму и есть один из его приколов.
– А в чем же прикол? – не понял кабан, подсаживаясь к своему другу шакаленку.
– Думаю, вы себе даже представить не можете, сколько эта скотина шишек из лесной казны умыкнула…
– Да все об этом знают… – резонно заметил кабан.
– Все об этом только догадываются, а вот Лев, получается, точно знает – где и сколько.
– И?! – хором спросили слушатели.
– И все…
Звери моргали глазенками и пялились то друг на друга, то на довольного кота и его веселого друга.
– Я его щас прибью, – просто и как бы в никуда сказал, поднимаясь, старый кабан.
– Тихо, тихо, угомонись… Лев все правильно рассчитал: животина шишек набралась мульярдами и думает себе: вот теперь как заживу на широкую лапу… А не тут-то было: ее за шиворот – и в яму, вшей кормить. Помните, как она визжала, брызгала слюной, рычала, а ее все равно взяли и упаковали, да еще по следу украденных шишек волков пустили.
– Так ей, скотине, и надо, – буркнул котячий друзяка, – будет знать, как зверье обворовывать.
– Тоже мне борец за справедливость выискался, – сказал старый кабан, – сами-то сколько зверушек на шишки облегчили? А?
– Ну, ты сравнил… Где мы, а где – нерпа. Мы по сравнению с этой скотиной шелуху от шишек по карманам тырили. И потом – шишки нам звери сами отдавали, по собственной воле…
– Так уж и по собственной воле?
– Ну, безусловно, не без усилий с нашей стороны. Правда, котяра?
– Да, точно-с так. Я даже больше скажу: те усилия, которые ваши покорные слуги прилагают для добывания средств на пропитание, зачастую сродни титаническому труду. Мутить, знаете ли, с каждым годом становится все труднее и труднее. Зверье уже не такое доверчивое – то ли потому, что умней стало, то ли потому, что шишек у зверьков все меньше и меньше, так как шакало-медвежий тандем своими экспериментами скоро весь лес по миру пустит. В общем, мутить стало настолько тяжело, что мне иногда кажется, будто полученные шишки мы с моим другом кабаном просто-напросто зарабатываем.
Зверье заржало, захрюкало и затявкало. Шакаленок смеялся вместе со всеми, так до конца и не понимая смысла веселья:
– А вы не пробовали шишки просто зарабатывать? – спросил он.
Все присутствующие замолчали. Быстрее всех из ступора вышел кот, хитро прищурился, облизнулся и направился к любопытному щенку, не забыв по пути отвесить плюху другу кабану:
– Видишь ли, любопытная шакалья морда, мы с моим другом кабаном уже не так молоды, чтобы менять сложившийся жизненный уклад. А годы, проведенные в борьбе за шишки и желуди, с последующей безвозвратной потерей здоровья в моменты инвестирования этих самых шишек в разного рода области лесной экономики, преимущественно развлекательные, настолько истощили наши жизненные силы, что задумываться об изменении способов обогащения, равно как и сложившихся стереотипов, сейчас – по понятным причинам – не приходится.
Пасти разинули все, даже закадычный друг кота:
– Ну, котяра, ну завернул, – сказал он.
– А то! – гордо ответствовал полосатый.
– Вот сколько тебя знаю, а все равно каждый раз – как наново…
– Что – наново? – не понял кот.
– Ну, все… Каждый раз, понимаешь, Версаль…
– Что?! – опять не понял кот.
– Ну, в общем, ты – красава, котяра…
– А!.. Ты в этом смысле… Ну конечно, я – красава…
– Да, дядя кот! – восторженно выпалил шакаленок. – Даже мой хитрющий дед – и тот не всегда так завернуть может: громко, красиво, витиевато – и ничегошеньки не ясно. Я ничего не понял, – хохотнул он, – вот, вроде бы, по-звериному говорите, вроде и слова все знаю, а в толк не возьму.
– Ну, твоему предку еще учиться и учиться, он ведь никогда не нуждался по-настоящему, а у меня еще та школа была… Его учителя учили, а меня – жизнь звериная. И потом, я до сих пор не знаю, как дожил до столь преклонных годов и пока жив-здоров.
– А что, у вас проблемы со здоровьем, дядя кот? – тут же встрял шакаленок.
– Скажем так: они могли быть, если бы не мой бедовый сотоварищ… Несколько раз он меня спасал, несколько раз меня из-за него чуть не прибили, а пару раз он лично из меня душу вытряхнуть пытался… А? Чего молчишь, скотина толстошкурая?
– А я чего? – глупо улыбнулся кабан. – Я – ничего, ты тогда сам первый начал. Тока я тебя, котяра, ни за что не прибил бы. Так, придушил бы немного и отпустил. Потому как люблю я эту усато-полосатую тварь! – сказал кабан, и как прыгнет на кота, заключая поверженного зверюгу в свои объятия, больше напоминающие тиски.
Кот только кряхтел и дергался.
– Дядя кот, – никак не унимался шакаленок, – а вы хотели когда-либо расстаться со своим другом кабаном?
Кот, казалось, не слышавший вопроса, с трудом высвободился из жарких объятий своего друга и уставился куда-то мимо зверей.
– Расстаться? Ну, нет, расстаться… Расстаться не хотел, это точно. Убить хотел. И не раз. А расстаться – никогда. Привык я к нему. Сильно. Да и меняться уже поздно.
– А почему меняться поздно? – никак не унимался щенок.
Кот, в очередной раз почувствовав, что еще пару вопросов, и он вообще забудет, зачем пришел, попытался вернуть заведенный в дебри разговор в прежнее русло:
– А давайте-ка мы для начала закончим разговор о Льве, – быстро, пока щенок не успел в очередной раз открыть пасть, муркнул котяра.
– А давайте закончим, – тут же подхватил шакаленок.
– Так вот, я так думаю, что нам не Льва надо искать, а создать ситуацию, когда он сам появится.
– Ой как интересно! – не мог сдержаться щенок. – А как это – «создать ситуацию»?
– А это когда мы чего-то специально утворим, после чего царь звериный и появится.
– А чего творить-то будем? – с опаской спросил друг щенка.
– Ну, чего-то точно будем, вот только чего – я пока не придумал.
– Котяра – красава, – вставил кабан, – котяра обязательно что-нибудь придумает. Правда, полосатый?
– Ну, конечно, придумаю! Завтра… Наверное… Может быть… Тут хорошо подумать надо.
– Ну, так ты и думай, – опять вставил кабан, – у тебя вон ума – семь пятниц на неделе…
– Палата, неуч, – ответил усатый, отвесив кабану подзатыльник.
– Какая палата? При чем здесь палата?
– «Ума палата»…
– И что?
– Да не что… Правильно будет не «ума семь пятниц на неделе», а «ума палата». Понял?
– Наверное, – почесал башку о сосенку кабан.
– Ну вот, наконец разобрались. А пока предлагаю разойтись и окунуться в мир грез, похрючив где-нибудь под кустом. Утро вечера, как говорится….
– Всему голова, – довольный своей догадливостью, вставил кабан…
Кот взглянул на друга, открыл пасть, но, немного подумав, не стал бросаться в диспут, а махнув лапой, просто ответил:
– Ну, можно и так сказать.
Звери стали выбирать места для ночлега, а кот подошел к старому кабану и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:
– Послушай меня, старая морда… Не нравится мне, как на тебя твое стадо пялится… Не замышляют ли чего?!
– С чего ты взял?
– Мы, шакалы, бойцы, конечно, не очень… Зато место, из которого хвост растет, довольно хорошо у нас чувствует опасность… Не раз спасало мою усатую морду. В общем, не нравится мне, как твои кабаны по кустам шушукаются да группками собираются. Того и гляди, надумают тебе замену найти.
– Захотят поменять – пущай себе меняют, я за пенек особо держаться не стану.
– Это я и без тебя знаю, но ты пойми, голова два уха: большинство кабанов поддерживают своего предводителя, а потому рассчитывать, что на лесном сборище большинство проголосует не за тебя, глупо…
– И? – не понял намека кабан.
– Соображай, бронелобая твоя башка: если большинство на твоей стороне, то и заменить предводителя получится, только когда ты издохнешь.
– И?! – опять ничего не понял кабан.
– Ладно, намекну прямым текстом… Если тебя прибить, то и вакансия получается не занятой.
– А-а-а, – протянул кабан, – вон ты куда клонишь… Вон оно как выходит-то… А я все никак в башку взять не мог: чего это отщепенцы из моего стада кучкуются… А они, значит, смуту затеять решили. Может, им сразу кишки выпустить? А, котяра?
– Тут я тебе не советчик. Предупредить – предупредил, а дальше поступай, как сочтешь нужным, нравы своих сородичей получше моего знаешь. Вот и мозгуй… Пошел я, в общем, спокойной тебе ночи.
– Да, полосатый, это ты мне загадку на всю ночь намяукал – попробуй теперь заснуть. Ну, да в любом случае – спасибо. И тебе тоже спокойной ночи.
Старый кабан еще немного посидел, созерцая шакаленка, мостившегося на ночлег, попытался обдумать услышанное от кота, но очень быстро оставил это бестолковое занятие, тряхнул башкой и улегся рядом со щенком. И снился им огромный луг, весь в ромашках, сочная молодая трава, дальняя дорога, да они вдвоем, идущие по этой дороге куда-то далеко-далеко.С к а з о ч н и к: Старый кабан был отважной, сильной и благородной скотиной, а потому особо не заморачивался построением хитроумных планов и обдумыванием многоходовых комбинаций. Свои проблемы клыкастый всегда решал по мере их поступления – когда гром грянет.
