Светлана Смолина - Медвежьи сны
– Это же ужасно, что дети так живут, да? – тихо спросила она у собаки и оглянулась в надежде, что ее никто не слышит. – Кем надо быть, чтобы ребенка бросить, а?
Филька поиграл бровями и наморщил широкий сократовский лоб. Маруся снова вздохнула и подумала, что она бы никогда не бросила своего ребенка, и собаку бы не бросила, и мужчину. При мысли о мужчине, которого она как раз бросила, слезы снова защипали в носу, и она поспешила спрятаться за тонированными стеклами машины.А назавтра в город, как войско Тамерлана, вошли ливни, и стрелка барометра ее настроения резко переместилась в дождь. Ни с того ни с сего она вдруг начинала капать слезами в чашку с кофе, устроившись на кухонном подоконнике, или принималась читать стихи бесцветным голосом. Или, того хуже, петь что-то жалобное, а Филька подвывал и входил в такой раж, что, даже когда она замолкала, отчаянно выл, вскидывая морду к потолку, и тогда она снова ревела, и так по кругу.
Тематические вечера, объявленные ею, были заунывными, как бесконечный стук капель по металлическим откосам окон и крышам машин. Она перестала улыбаться, через строчку читала записки и переставляла куплеты местами. Слава богу, ее работодатель и его королева в ресторане не появлялись, иначе бы она схлопотала выговор за халатное отношение к сцене. Сергею Сергеевичу, обеспокоенному ее рассеянностью, Маруся сослалась на мигрень, и это объяснение было тут же распространено среди широких масс. Даже незнакомые люди стали интересоваться ее здоровьем и смотреть сочувствующими глазами. В другое время она бы забавлялась тем, как смогла надуть целую кучу людей, но пока над городом нависали грязно-серые тучи, ей не хотелось ни думать, ни радоваться.
Хозяин с подругой не появлялся, Любанин экстравагантный наряд несколько раз украшал разные компании в зале, но Маруся делала вид, что ее не узнает, и никаких попыток возобновления бесед о городских сплетнях больше не повторялось.
Иногда Маруся ездила покататься по вымирающему под ливнем городу, наконец-то воспользовавшись своим «абонементом» на нарушение скоростного режима. Она гоняла ауди на максимальной скорости по близлежащим поселкам, распугивая случайных автомобилистов, велосипедистов и зазевавшихся пешеходов. Машина была покладистой, слушалась руля, быстро реагировала на педаль тормоза, и только Филька в салоне ворчал и с укоризной смотрел на разыгравшуюся хозяйку.
С момента, как пес впервые переступил порог ее дома, между ними установилось странное взаимопонимание. Она беседовала с ним, как будто он был больше, чем собака. А он с первой же встречи стал ей улыбаться, как будто знал ее всю жизнь, и слушал так, что она почти готова была поверить, что он вот-вот ответит.
Кто бы из прежних друзей и знакомых поверил, что она бросает машину на обочине, уходит под дождь и бродит между деревьями, глядя, как Филька кружит в высокой траве, опустив нос к земле, встряхивает мокрыми ушами и, оглядываясь на задумчивую хозяйку, ловит ее взгляд, чтобы расцвести загадочной улыбкой. А потом они оба, как напроказившие дети, пробираются в свою квартиру по лестнице, роняя крупные капли на ступени, едят хлеб с колбасой прямо на полу посреди кухни и валяются в ванной. Она – в душистой пене, он – на огромном розовом полотенце. Еще она читает ему Есенина по памяти. Про собак, про поля, про любовь и разлуку. И задумывается, что собака у нее теперь есть, и поля вокруг города на выбор, какие хочешь, как у маркиза Карабаса, и разлука ей досталась самая что ни на есть настоящая, а вот любовь… Что ей теперь делать с этой любовью?
Дожди прекратились однажды посреди ночи, внезапно, как будто где-то закрутили вентиль, и они с Филькой одновременно проснулись и посмотрели в тишину за окном. Капли перестали барабанить в стекло, ветер стих, проехавшая по улице одинокая машина шумно разогнала огромную лужу. Но было ясно, что луже конец, что еще день-два, и она высохнет, а Марусе не придется подтирать мокрые следы собачьих лап на полу и сушить волосы в полотенце, возвращаясь с выступления.
– Филь, кажется, все закончилось? – шепотом спросила она, и он подошел ближе, словно хотел расслышать, оперся о постель, потянулся мордой, обдав горячим дыханием, и Маруся и глазом не успела моргнуть, как он потеснил ее на кровати.
– Ты что, спятил! – возмутилась хозяйка и толкнула его в спину. – Это негигиенично! Ну-ка, иди на место, наглец!
Но пес накрыл лапой нос и на все попытки скинуть его только кряхтел и бил хвостом по кровати.
– Филимон, что ты за кошмар! Когда я разрешала?..
Он поерзал и поторопился лизнуть ее в щеку, чувствуя, что сопротивление сломлено. Маруся безнадежно вздохнула и отвернулась к стене.А утром в квартиру ворвалось солнце, пошарило лучиком по кровати, пробежалось по комнате, сверкнуло в зеркальной поверхности шкафа, и почти сразу вслед за солнцем забытый голос позвал хозяйку встречать гостей.
– Боже ты мой, кому не спится в такую рань? – простонала она и ткнула в бок дремлющего пса. – Ты совсем обалдел? Гости явились, не слышишь? Дом охраняй, лоботряс!
Они дружно прошествовали через комнату в прихожую и, почти синхронно зевая, остановились у порога. Пес посмотрел на Марусю вопросительно. Маруся посмотрела на свою ночную рубашку, оглянулась на халатик в кресле и открыла замок.
– Не ждала? – спросил Дмитрий Алексеевич и без приглашения шагнул в квартиру.
«Не ждали!» – рявкнул пес и оттеснил хозяйку от незваного гостя.
– Филя, уйди, – забыв правильную команду, потребовала Маруся и потянула его за загривок в сторону. – Это ко мне.
– А что, и к нему тоже ходят? – с невозмутимым лицом съязвил мужчина и бросил косой взгляд на пса. – Или я просто ему не нравлюсь?
– Зачем вы здесь? – притворно удивилась она, все еще держась за песью шкуру.
– Хотел тебя увидеть.
– Вид у меня сейчас не слишком презентабельный, да и время для визитов так себе.
– Вид у тебя отличный. – Он осмотрел ее холодными глазами хищника и задумчиво добавил: – Я уже и забыл, какой у тебя замечательный вид. Давай кофе попьем.
– Я хочу спать и не хочу кофе.
– Ты меня выставить пытаешься? – не поверил он и заглянул поверх ее головы на кухню. – Мне сказали, что ты болела.
– Это не имеет значения, – равнодушно ответила она и зевнула.
– Выходит, дело во мне? – оскорбился он и, не дожидаясь ответа, продолжил за нее: – С чего бы тебе, умнице и красавице, верной супруге столичного бизнесмена Дмитрия Климова, опуститься до уровня мелкого промышленника из далекой провинции? Конечно, я никогда не открою сеть автосалонов, не буду покупать дома на Кипре и мой банк не войдет в первую сотню. Я не твоего полета птица, да?
– Откуда вы…
– Оттуда! – Дмитрий Алексеевич опустил руки в карманы и посмотрел тяжелым взглядом на дворового пса. – Это ты пришла искать у меня защиты от своего драгоценного мужа, не я к тебе попросился. И условия нашей сделки…
– Ах, условия! – Ей вдруг стало настолько тошно и безразлично, что даже сил не осталось. – Ну, конечно, условия. Вы за этим и ходите, чтобы убедиться, что я – как все.
– Я, вообще-то, кофе с тобой попить хотел. – Он отлично понял смысл ее речи и разозлился, но почему-то медлил и не уходил. – А то, что мне хочется тебя видеть… Я и не скрываю. Вот, пришел, потому что давно не видел. Времени не нашлось, работы по горло. Хотя нет, не потому… А ты комедию ломаешь.
– Я не ломаю, – едва слышно сказала Маруся, пристыженная его отповедью. – Я подумала…
– Давай начистоту, Мария Николаевна! – Он прошел в комнату, сел на край ее постели и уперся взглядом в стену с растекающимся солнечным пятном, сцепил побелевшие пальцы. – Ты мне нравишься. Сильно или не сильно, не знаю. Больше, чем мне бы хотелось, это точно. И ты давала мне понять, что между нами может быть… Ну, ты же не маленькая, тоже соображаешь, что я тут делаю. Но если я ошибся, если ты ничего такого в виду не имела…
– Я замужем, – напомнила она, чувствуя, что этот аргумент уже не убеждает даже ее саму.
– А я развелся сто лет назад и с Люськой сплю. И не только с Люськой, ну и что? Это не мешает мне пить кофе с тобой. И обнимать тебя, когда я соскучился.
– Я не обещала, что между нами что-то будет, – дрожащим голосом попыталась оправдаться Маруся. – Вы неправильно расценили…
– Твои ночные рубашки и то, что ты меня поцеловала…
– Думаете, я вас соблазняю?
– Думаю, что я все равно буду приходить, – предупредил он, проигнорировав ее возмущение. – И ты будешь готовить мне чертов кофе. И обниматься со мной тоже будешь. Не сейчас, так позже. Я никогда не отступаю, ты учти.
– Я учту.
– Хотя позже может и не наступить, – задумавшись, вдруг сказал он. – Я ведь не железный, да и ты не царица Савская. – Маруся смотрела вопросительно, но молчала. – Если я спрошу, что с тобой, ты расскажешь?
– Со мной? – Она пожала плечами. – Все со мной хорошо.
– Что с тобой приключилась, что ты такая… недоверчивая. Вроде бы рядом, и тут же сбегаешь, как будто не доверяешь. Ты меня боишься, что ли? Или себя?
