Аркадий Маргулис - Обращение Апостола Муравьёва
– Отлично, на подготовку, естественно в ваше свободное время, даю трое суток. Справитесь, товарищи? – подражая офицерским интонациям на плацу, спросил преподаватель.
Свободное время отыскать в учебке не просто, загружали курсантов доверху, но дуэлянтам подготовки не требовалось. Побратуха, толковый инженер и восторженный поклонник ракетного комплекса, воплощения новейших, доселе не виданных технологий, рвался в бой. Он ни секунды не сомневался, что раздавит дилетанта соперника доскональным знанием темы. Марат, раскусивший Побратуху заведомо после кулуарных откровений, знал основные слабости его философии, пересыщенной коммунистическими постулатами, Свои же доказательства выстроил в непробиваемую броню.
Лауконену доложили о предстоящей дуэли. Сначала он нашёл её некорректной, но, внимательно выслушав доводы, согласился.
Когда Апостол вошёл в аудиторию, прежде прочих увидел неугомонного старика. Карл Янович расположился в первом ряду, Марат лишь скользнул по нему взглядом, но глаза будто уловили знакомое шевеление губ: «Обоссался, карась?». Улыбнулся в ответ.
В честь события преподаватель повязал синий галстук, слегка освеживший неряшливую двойку, но плохо сочетавшийся с её серой тканью. Видно, не знал, что галстук должен гармонировать с цветом одежды, подобные мелочи его раздражали.
– К барьеру, товарищи курсанты… – провозгласил он.
Апостол и Побратуха сошлись у чёрного поля учебной доски, исчерченной мелом, пожали друг другу руки. Тишину аудитории раздробили аплодисменты.
– Будете тянуть жребий, или кто-то готов уступить право открыть баталию?
Марат равнодушно пожал плечами и, спустившись в зал, устроился рядом с Лауконеном. Тот хмыкнул, но от комментариев воздержался.
Побратуха кашлянул и попросил слова:
– Позвольте начать с предыстории создания БЖРК.
– Давай, Побратуха, не тяни кота за яйца, – выкрикнул кто-то из зала.
Преподаватели оглядели зал.
– Не хочу риторики, – разрядил обстановку Побратуха и продолжил, сморщив нос, – есть такое слово «паритет»! То, ради чего создан поезд-ракетоносец, и то, что, в конечном счёте, убережёт мир от ядерной катастрофы.
Вновь ударили аплодисменты. Лауконен задавал тон.
Марат украдкой осмотрел зал, всё более убеждаясь, что аудитория не благополучна. Что-то неправильное витало в воздухе, заставляя Апостола ощущать себя неотъемлемой частью сообщества умных и открытых людей. Но именно это угнетало его. Будь он знаком с трудами Ницше, вполне вероятно, сумел отыскать в них ответ на мучительный дискомфорт. «Ты хочешь продолжения себя, ты ищешь последователей? Ищи нулей, людей, ничего из себя не представляющих», – говорил идейный вдохновитель нацизма. Марат чувствовал эту ущербную однобокую правильность, но именно она объясняла неуют. То, что ему удавалось легко, в уплотнённой среде цельных «не нулей», требовало колоссальных усилий. Пригодились победные дебаты в техникуме, вызывавшие восхищение, заставлявшие покоряться упрямой логике. Здесь преимущества Марата воспринимались как общий успех, но вместе это и коробило, и восхищало. Смиренно вести за собой уникальных Марату не хотелось. Понимание возникало в глубинах подсознания, но, натолкнувшись на совпадения между разнородными сущностями, утрачивало однозначность. Обманчивое неудобство, желание доказать кому-нибудь что-либо, в особенности Лауконену – это всё, что всплывало на поверхность.
– Приказ «О создании подвижного боевого железнодорожного ракетного комплекса», флагмана боевых средств для ответного удара, отдан правительством в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году. Задача, воплотив в себя гений народа, была выполнена. За две пятилетки уникальный космодром стал на колёса. Невиданные до сих пор укороченные ракеты вместили в вагон-рефрижератор. Для этого разработали уникальный аппарат на твёрдом топливе. Сопла поместили непосредственно в двигатель, а головной обтекатель, без которого не достигнуть требуемой точности, сконструировали автоматически сборно-разборным! – в зале вновь зааплодировали, но лишь ракетчики понимали, какие трудности пришлось преодолеть. Затем старт. Как добиться, чтобы огненный хвост ракеты при пуске не выжег шпалы? – Побратуха глянул на Марата, приглашая к дискуссии, но тот делал вид, что чрезвычайно занят рассматриванием ногтевых заусениц. – Миномётный отстрел! – повысил голос капитан, будто решение было его личной находкой. – Пороховой движитель выносит ракету на небольшую высоту, затем включаются маршевые, отводящие ракету в сторону. Газовая струя проходит мимо вагонов, контейнера и железнодорожного полотна!
Побратуха оказался достойным оратором, что непременно стоило использовать, если не сиюминутно, то, как минимум, взять на заметку. Старый Лауконен что-то быстро записал в планшете.
– Наконец, о скрытности передвижения, – выдержав точно рассчитанную паузу, позволившую сокурсникам выплеснуть восторг, Побратуха продолжил, – каждый спецсостав приравнивается к ракетному полку, и включает три тепловоза М-62, к ним три закамуфлированных под стандарт вагона-рефрижератора, с единственным, как верно подметил коллега Муравьёв, – и капитан указал на Марата, – отличительным признаком – восемью колёсными парами. Каждый из «рефрижераторов» способен осуществить пуск ракеты как в составе поезда, так и в автономном режиме. Возможно, наши оппоненты, не знакомые с техническими характеристиками ракетоносца, поднимут бровь. На первый взгляд правы: ракета с пусковой установкой должна весить не более ста тридцати тон, иначе железнодорожное полотно не выдержит, наша конструкция весит все сто пятьдесят, – здесь Побратуха остановился и подмигнул Апостолу, будто он единственный, кто не мог взять в толк. – Всё чрезвычайно просто: для решения применили разгрузочные устройства, передавшие часть веса на соседние вагоны…
И ещё долго доказывал капитан, отчаянно жестикулируя, глядя вперёд и немного влево, живо напоминая памятник Ленину на Отрадном проспекте в Киеве. Закончил он с высоким напором:
– Вес до ста пятидесяти тон! Практически мгновенный запуск! Десять ядерных зарядов! Молниеносная система подавления. В нашей стране любые сложные задачи разрешимы. Так заведено, так направляет партия. Так было, и будет всегда.
Лауконен отметил несомненное сходство докладчика с вождём пролетариата и мотнул головой от наваждения. Затем торопливо взглянул на Апостола, жестом приглашая на сцену. Но капитан продолжал:
– Высочайшая мобильность ракетоносцев, их способность передвигаться по железнодорожным магистралям страны, в выгодном отличии от ракетных тягачей, позволяет менять дислокацию стартовой позиции до тысячи километров в сутки. Всё это делает БЖРК непобедимым оружием за всю историю человечества.
В зале словно взорвалась бомба, вдохновившая сердца защитников отечества к победе. Ни преподаватели, ни офицеры, ни сам командир базы не могли успокоить курсантов. Когда же страсти улеглись, к микрофону подошёл Апостол. На него смотрели с обидным сожалением.
– На нашем поле мы должны сеять мирные семена!
Наступила тишина, как если бы на съезде компартии депутат с трибуны объявил, что генеральный секретарь неисправимый глупец.
– Аллегория, – бесстрастно продолжил Марат, без позёрства. – Не стану терзать вас техническими подробностями. В пользу передачи ракетного комплекса в музей технических атавизмов дам неубиенные аргументы. Первый: невозможность маскировки из-за особенной конфигурации поезда, наличия трёх тепловозов и вагонов о шести колёсных пар. Какое убийственное доказательство того, что перед вами именно наш монстр, а не какой-либо другой состав! Второй аргумент. Когда наша уникальная каракатица молотит в рельсы, налицо изобличающая сейсмическая картина: она однозначно принадлежит БЖРК. В-третьих, постоянно работающие в автономном режиме дизель-электростанции создают демаскирующий тепловой портрет. В совокупности, сказанное позволяет утверждать, что наш хвалёный ракетоносец создан лишь для того, чтобы быть обязательно расшифрованным вражескими системами космического слежения. Они, эти системы безошибочно и быстро определят местоположение состава. Потому что движемся по железнодорожному пути и никуда свернуть не можем. Значит, враз получим на свою голову ядерную лепёшку. Нам это нужно? Четвёртый аспект – смехотворно низкая защищённость. В отличие от шахтной. Сюда прибавьте вовсе скандальное: состав может быть опрокинут случайным взрывом в окрестности. Пятый и очень тревожный момент – интенсивный износ железнодорожных путей под тяжестью нашего ломового монстра. Присовокупьте астрономические финансовые затраты на эксплуатацию, и вы поймёте, какую жестокую обузу терпит экономика страны. Позвольте мне также предположить, что самое грозное оружие, когда-либо существовавшее на Земле, как дальновидно выразился мой оппонент, товарищ Побратуха, останется в истории человечества единственным и неповторимым. Вовсе не потому, что никто и никогда более не в состоянии повторить подобное, но лишь потому, что просто никто и никогда больше не согласится этого делать…
