Каринэ Фолиянц - Серафима прекрасная
– Не дала. И не дам. А говорить… Чего тут говорить-то… Простила я его.
– Ну как ты так можешь? Ну что за мораль такая! Ты же умная девочка… ты… – завелась педагог.
Сима ее остановила:
– Вон лошадь по степи носится. А к вечеру домой вернется в конюшню, в теплое стойло. Было так и будет так… И Витя погулял – и вернется.
– То лошадь, а то человек. Сравнила тоже!
– Мне лошадь иной раз понятней человека бывает. А вы не судите меня. И понимать не надо, если не понимается. Нельзя всех в жизни одним аршином мерить.
Мария Ивановна отдала Симе букет:
– На! Поступай как знаешь…
Обиженная, она двинулась вперед по дороге. Сима догнала ее и обняла за плечи.
– Ну что вы… Я люблю вас, вы мне как родная. А терпеть – так это мне, не вам. А я вытерплю! Теперь, когда Ванька здоров, все вытерплю. Ну не уродилась я красивой, так чем-то другим надо брать! Так ведь?
Мария Ивановна смахнула слезу.
– Живи, Симочка, своим умом. Раз считаешь нужным так, значит, так оно и будет! Тут уж никто тебе не советчик.
Глава 8
Грузовик, груженный кирпичом, проезжает мимо Симиных соседок-сплетниц. Они, годами не меняясь, сидят на лавочке, семечки грызут да кости всем моют.
– Видала, Симке повезли кирпич. На хоромы-то ее новые, – сказала первая.
– И что ж, большой домище-то строит? – спросила вторая.
– Да мне откуда знать? Я к ним не вхожа. Не компанейская она, ни в душу, ни в дом никого и никогда лишний раз-то не пустит!
– Может, оно и правильно? Вон Таня моя всем подружкам всегда все рассказывала. Я говорю: «Тань, у тебя язык-то как помело». А она: «Мам, мне на душе легче становится!» Легче-то оно легче, а мужик ейный ведь так и смылся – поминай как звали. Так и увеялся в дальние края зятек-то наш!
– Туда ему и дорога! Ничего, Танька при трех детях!
– А кормить их чем – этих детей? Колхоз вон развалился. С хлеба на воду перебиваемся… Было бы куда уехать – уехали б, как все! Хоть на рынке торговать, хоть в дворники, лишь бы подальше отсюда!
– Зато Серафима вон как поднялась за эти годы, прости господи, буржуйская ее душа! И коровы, и куры… И землю вон в аренду взяли, Витька самолично на тракторе пашет.
– Не буржуи это называется – фермеры, – поправила ее подруга, – теперь все новые названия, ты запоминай!
– Один хрен. А главное, что поразительно, при ее-то, прости господи, красоте, а ведь и не сбег Виктор!
Ехидно улыбнулась болтливая баба:
– Ну… Как мой зять-то не сбег. А что гуляет от нее, так это ясно! Каждые выходные в городе, понятно у кого…
– И как ей не противно?
Обе вздохнули.
Ну чего, правду они говорят! Каждые выходные Витя, как по расписанию, в город. К любимой Ирочке.
В выходные – у любовницы в городе. В будни с Симой в деревне. Тяжко, а все лучше, чем решаться на что-то… Такова природа мужская – половинчатость решений их не смущает! Ездит от одной к другой. А Серафима знает все – знает и молчит!
Разомлевшая Ирочка лежала на шелковых простынях.
– Хорошо как, господи! Вить, ну как с тобой хорошо!
Витя обнял Ирочку:
– Это потому, что я у тебя как праздник – раз в неделю! А жили бы бок о бок все эти четыре года – грызлись бы, как две собаки. И вся любовь кончилась бы. Ты ж, Ирка, даже стирать не умеешь!
Ира поморщилась:
– Стирать! Вот этими вот ручками? Фи! Я все в прачечную отдаю, ты же знаешь. Не способная я к этому… Зато… – Ира лукаво улыбнулась, – зато у меня другие способности есть! – И она сама кинулась на Витю…
Тут не вовремя зазвонил телефон.
– Господи, кто ж это? Может, квакушка твоя?
– Не! Симка не станет никогда звонить! – сказал Виктор.
– Ну вот скажи, ну честно, ты что, за все эти четыре года с ней ни разу, а? Ну что, ни разу? Ну, колись, колись! – смеялась Ирочка.
– Да я сказал тебе – ни разу! Она с ребенком спит, я один. А потом, она так упахивает меня по работе, вечером прихожу, валюсь с ног, даже жрать неохота! А ты глупости болтаешь… Скажи лучше, что ты делаешь, когда меня нет? – заинтересовался Зорин.
– Я? Я скучаю!
Пронзительная трель телефона раздалась снова.
Ира вскочила, схватила трубку. Звонил Пал Палыч:
– Привет, моя девочка. Не очень потревожил тебя?
– Нет, нет, что вы!
– Ну, судя по голосу, ты не одна, – засмеялся Пал Палыч.
– Да нет! Это вам показалось. Я слушаю!
– Надо бы нам встретиться и поговорить, Ирина Александровна. Завтра тебя устроит?
– Да, – прошептала она, чуя что-то неладное.
– Завтра в три. В обеденный перерыв в кафе «Купидон». Не забудь!
Ира положила трубку и вернулась в кровать.
– Кто это? – спросил Витя.
– Да так, по работе.
– Работа у тебя странная – целый день дома сидишь!
Ира взорвалась:
– Откуда тебе знать, что я делаю? Ты сюда раз в неделю нос кажешь! А я вон в магазине пять дней торчу, продаю китайское барахло, впариваю, как умею. А то, думаешь, на что живу? А ем на что? На твои подарки? Да всех подарков-то – два колечка… А простыни эти шелковые на что куплены? На мои трудовые! А маникюры, педикюры, чтобы тебе понравиться…
Она капризно захныкала. Витя обнял ее.
– Да ладно тебе. Я так сказал. Думал, с девчонками из магазина познакомишь – буду хоть знать коллектив твой, что там у тебя и как!
– Я что, дура тебя с подругами знакомить!
– Что, думаешь уведут? – засмеялся Витя.
– Ой-ой! Эко сокровище. Только я одна и могла на тебя польститься! А как я девкам в глаза смотреть буду, что я им скажу: здрасте, девочки, вот муж чужой, посещает меня по воскресеньям, да? Думаешь, это приятно кому! Да я со стыда сгорю людям в этом признаться! – запричитала Ира.
Ответить ему было нечем. Тяжело жилось Зорину до бурного романа с Ирочкой. А теперь стало еще тяжелей.
Приятный, небольшого росточка мужчина в очках обсуждал с Симой проект дома. Архитектора, который строил Симе дом, звали Василий Аркадьевич. Рядом стояла верная Мария Ивановна.
– Как вы просили, Серафима, кое-какие изменения я внес! Вот вместо одной спальни – две. Большая комната делится перегородкой надвое. Так устроит? – Он показал рисунок. – Тесновато, правда, но вы сами две отдельные спальни хотели!
Сима кивнула:
– Ну и отлично. То, что надо. И в каждой спальне свой балкон.
– Как и было задумано!
Сима забеспокоилась:
– До зимы-то успеем, Василий Аркадьевич?
– Обижаете! Вот-вот все будет готово.
– Осенью на переезд времени нет. Хозяйство большое!
– Цыплят считать будете? – улыбнулся Василий Аркадьевич.
– Ну и это тоже. Куры у нас тоже водятся, – согласилась Сима, – до зимы-то точно надо успеть!
– А куры-то ваши хоть несутся?
– Еще как несутся! Вы не представляете, Василий Аркадьевич, какая она у меня талантливая, – с гордостью заявила Мария Ивановна. – У нее все работает как часы: куры несутся, коровки доятся… Не нарадуемся!
– Сима ваша младшая сестра? – пошутил архитектор.
– Да ладно, льстить вовсе не нужно. Ну какая она мне младшая сестра: она моя ученица! – выпалила педагог.
Архитектор внимательно и лукаво поглядел на Марию Ивановну:
– Не поверю!
Учительница покраснела, прячась за Симину спину. Архитектор ей явно нравился!
– Вы мне, пожалуйста, Марию Ивановну не смущайте! Это член моей семьи, – велела мужчине Серафима. – Комната на нижнем этаже предназначена для нее. До деревни бегать не близко, будет у нас оставаться!
Архитектор внимательно и как-то очень тепло посмотрел на учительницу:
– А семья не против?
Мария Ивановна покраснела еще больше и опустила глаза:
– Я не замужем… Пока…
– Кстати, ваш супруг, Серафима, ни разу не видел проекта. Понравятся ли ему две раздельные спальни? – спросил архитектор.
– Понравятся-понравятся… – заторопилась Сима.
Ей хотелось быстрее перевести разговор на другую тему.
– А садитесь-ка вы в мою машину! – предложила она. – Поедем в райцентр. Там ресторан открыли, назвали, правда, по-дурацки, но кормят отлично! Мы им продукты поставляем. Все свежее, отравиться нереально, а вот поесть от души – самое то!
– Отлично. А музыка там есть? – повеселел Василий Аркадьевич.
– А музыка зачем?
– А когда в ресторане живая музыка, то и посетителей больше! Вы им про то скажите, Сима!
– Непременно! Поехали.
В зале маленького ресторана архитектор вдохновенно танцевал с Марией Ивановной. Он нежно держал ее руку в своих руках, женщина доверчиво прислонилась к плечу архитектора. Видно было, что нравится ему сельская учительница.
Сима задумчиво смотрела на них.
Музыка кончилась, Василий Аркадьевич подвел партнершу к столу:
– Благодарю!
– Господи, я не танцевала двадцать лет! Да, да, я не вру! Вот ровно двадцать лет! – прошептала счастливая Мария Ивановна.
– А я никогда не танцевала, – произнесла Сима тихо.
Архитектор услышал и удивился:
– Как?
– А так. В юности никто не приглашал – стенки подпирала. А теперь уж и некогда.
