Елена Кузьмичёва - Мёртвое море памяти
Я хотел умереть при жизни. Я полюбил часами просиживать на чужих вокзалах, глядя на лица уезжающих и провожавших. Я видел их нескрываемую радость. Их нескрываемую боль. Нескрываемые слезы. Мне нравилось видеть эти обнаженные чувства, но вскоре и они показались мне мелкими, ничего не стоящими. Теперь я думаю, что они мне просто наскучили, потому что сам я этих чувств не испытывал, и никто не испытывал их ко мне. Меня никто не ждал, и я не искал никого глазами, выходя из вагона. Я был только безучастным наблюдателем, холодно взирающим на чужие эмоции и отчаявшимся увидеть их в себе самом.
Оценивая свой отчаянный поступок, я всё же был рад, что мне удалось сбежать. Неповторимые встречи я сделал неповторимыми в буквальном смысле: они никогда не повторялись. Я разговаривал, порой философствовал и даже проводил целые дни с незнакомыми людьми, и как только они становились знакомым, оставлял их и ехал, шел, бежал дальше. Они оставляли мне свои номера телефонов, адреса электронной почты, но я никогда им не звонил и не писал. Я не хотел строить новое постоянство, только сбежав от старого. Я будто бы победил себя, я смог всё бросить, смог оставить всех, – теперь я впадал в иную крайность.
С тех пор прошло уже много месяцев. Я всё так же бродил по чужим улицам и вглядывался в чужие лица с интересом, с отвращением, с улыбкой, с неприязнью, с радостью. Я любил людей до тех пор, пока они ко мне не приближались.
Приближались первые весенние дни. Я подарил свой вязаный шарф уличному бродяге, выбросил порвавшиеся шерстяные носки, зачем-то купил себе шестиугольную пепельницу из полупрозрачного тёмного стекла. Но в моей жизни мало что изменилось. Время продолжало идти, обходя лишь часы в моем кармане. Я никогда не видел в своих снах людей, с которыми встречался в пути. Мне снилось моё прошлое, моя близкая и далёкая та жизнь. Мне снилась Алла. Однажды мне приснилось, как мы вместе падали с последнего этажа каменной башни. Мы взобрались туда вдвоем, нас подхватил порыв ветра и мы упали вниз. Нам было не страшно, мы радовались этому падению, как будто ждали его всю свою жизнь. Проснувшись, я понял, что мы падали с последнего этажа несказанных между нами слов. Что, если словом «проснувшись» можно описать всё, что было между мной и Аллой?
Я начал скучать по дому. С каким бы радостным чувством не уезжал я всё дальше и дальше, я не мог допустить мысли, что никогда не вернусь. Свою квартиру, свои улицы, дворы, памятные места, своих друзей, свою Аллу я представлял себе где-то в будущем. В будущем, которого нет.
Страница 36
Книги прошедшего
– Будущего нет, – согласился со мной пожилой мужчина в очках с толстой серой оправой. С ним я встретился в городе автотрасс, метро и аэропортов, где голоса людей почти не были слышны сквозь шум моторов. Этот мужчина был невысокого роста, одет просто, но опрятно, у него были большие руки и громкий голос. Мы познакомились с ним на набережной, где городской шум звучал лишь приглушенно и смешивался с шумом реки. Мне негде было ночевать, и он пригласил меня к себе после долгой прогулки.
В его доме не оказалось кроватей – быть может, поэтому мы всю ночь пили чай, сидя на узком подоконнике у раскрытого настежь окна и слушая звуки притихшего ночного города. На меня вдруг повеяло прошлым. Повеяло от пыльной обстановки его маленькой квартиры, где чувствовался какой-то благородный, самодостаточный беспорядок. Повеяло от Аллиных любимых сигарет, которые я купил, чтобы вспомнить их вкус. Повеяло прошлым и от того, что на улице была темнота, а в темноте многие города похожи друг на друга.
– Люди – странные создания, – говорил мужчина, словно сам и не думал отнести себя к их числу, – у них никогда не было будущего, но они возлагают на него самые смелые надежды. У них нет прошлого, потому что они его выбрасывают. Им остается только настоящее, как мне жаль их.
Мы думали об одном и том же, его мысли переплетались с моими, но я всё глубже погружался в себя и его слова скользили мимо. Зачем же я выбрасывал своё прошлое, отворачивался от него, будто оно вовсе не мое. Я не верил в будущее, неужели и я закончу тем, что буду жить в одной секунде, когда мечтал окунуться в вечность. Какой я жалкий, как никчемно моё время.
Он тронул меня за плечо, и я очнулся. Впервые окинув взглядом его комнату, я не увидел в ней ничего, кроме книг. Книги были повсюду. В шкафу, на кухонном столе, под столом, на холодильнике, везде виднелись их потрепанные переплеты. Книги лежали на полу, связанные в стопки стояли у дверей.
– Я нахожу их на улице, – объяснил мой собеседник, вероятно, заметив недоумение на моём лице, – их бросают в урны, оставляют лежать на скамейках, это прошлое, которое выбрасывают люди. Они думают, что выбросили его окончательно, но оно продолжает жить здесь, у меня в комнате.
Это был странный человек. Под утро я всё же уснул, освободив от книг старое кресло, единственную мебель в квартире, кроме шкафа и кухонного стола. Когда я проснулся, то обнаружил входную дверь приоткрытой и комнату пустой. Мужчины и след простыл. Пошёл ли он искать на свалке прошлое или в магазин купить новую упаковку чёрного чая, я не знал, но его больше не видел. На секунду мне даже показалось, что его не было вовсе, а были лишь воспоминания, чай и распахнутое настежь окно. Подождав около получаса, я оставил его комнату, пропитанную запахом старых книг и, захлопнув за собой дверь, вынырнул обратно в шумный город, который думал, что избавился от своего прошлого и усилиями всех своих шумных двигателей мчался в будущее. В будущее, которого нет.
Страница 37
Гербарий и поиск несуществующих чувств
Я все так же мчался километрами в будущее, а мыслями – в прошлое. От того ли, что был болен своими воспоминаниями или от того, что на самом деле не хотел их терять, – я не знал. Я хотел изменить всё, но ничего не менялось – ничего не происходило. Каждый день ознаменовывался только новым воспоминанием, новой мыслью, обстановка чужих городов была лишь причудливой каймой для внутренней жизни.
Я вспомнил свою последнюю осень в родном городе и вспомнил Анну, которую той осенью встречал только случайно. Но эти случайности казались закономерностью. Чёрная дыра в моей памяти, поглощающая мысли об Анне, на несколько минут разверзлась и дала мне охватить прошедшее беглым, все понимающим взглядом знатока.
Когда я расстался с ней, Анна сказала, что будет ждать меня до тех пор, пока я не прощу её. Сказала, что её чувства не подвластны времени. Вернее, говорила. Она заведомо лгала. Как люди вообще решаются говорить друг другу подобную чушь?
Дождливым ноябрьским днём перед самым моим отъездом я мёрз на остановке, когда, наконец, приехали две маршрутки. Я сел во вторую из них. На своей остановке я снова вышел в дождь. В голове звучал какой-то грустный мотив. Мимо летели капли дождя. Мимо летели птицы. Мимо шли люди. Я не различал лиц. Я вдруг вспомнил о ней.
Что, если бы мы встретились? Я бы сказал ей, что она мне лгала?
В голове ответа не было. Но он был в реальности.
Впереди я увидел знакомую коричневую шапку и пальто в узкую синюю полоску. Её походку я различил сразу. Она увидела меня и остановилась. Мне захотелось рассмеяться ей в лицо. Не потому, что было смешно, а потому, что реальность била мне в глаза, слишком быстро откликалась на каждую мысль.
– Как твои дела? – вот и всё, что я сказал.
– Я так счастлива! – не медлила с ответом Анной. Она вся светилась радостью. Мне показалось это каким-то диким лицемерием.
– Я очень рад за тебя, – быстро проговорил я, с трудом выдавив улыбку.
Я соврал. Я был совсем не рад.
– Я ехала на автобусе, в который ты не сел.
Мне снова захотелось рассмеяться. Я не сел в автобус, но я был здесь, рядом с ней. Я вышел именно на этой остановке, потому что женщина с сумками вытолкнула меня из автобуса, и я решил не заходить обратно. Передо мной шёл странно одетый парень, который рассказывал по телефону своему другу про какую-то девушку из клуба. Мне было не интересно, и я пошёл гораздо быстрее обычного, чтобы обогнать его. И вот я здесь, рядом с ней. Я ничего не мог предвидеть. Просто так сложилось. Случайности сложились в мою жизнь, как секунды укладываются в час, выстраиваясь друг за другом. Случайности сложились в нашу встречу, я не мог сбежать от этой закономерности, которую заметил только тогда, когда она привела меня сюда.
Я пристально смотрел в глаза Анне и поймал себя на том, что мне нечего сказать. От этого было горько, ведь ещё недавно мы были, казалось, чересчур близки. Только казалось. Духовной близости никогда не было между нами. Реальность била в глаза. За считанные дни мы стали дальше, чем за несколько прошедших лет. Я отвел взгляд и стал смотреть на голубей, которые клевали семечки у наших ног.
