Елена Кузьмичёва - Мёртвое море памяти
Слова «пережил» и «выдумал» перестанут быть синонимами, никогда больше выдумка не станет жизнью. Я больше не спутаю сон и реальность, разделенные звенящей чертой будильника. Мой письменный стол незаметно запорошит рецептами и таблетками, в то время как дороги заметет первая вьюга. Наступит зима. Мои следы в чужих жизнях и далеких городах укроются под снегом, а весной растают и сольются с землей, чтобы никогда не прорасти наружу свежей травой.
Я постараюсь всё же ничего не забыть. Я не забуду теплый ветер, не забуду снежное небо, разлинованное проводами, не забуду грозу в заброшенном парке и поцелуй между пальцами во имя избавления от прошлого. Я не забуду шума приближающегося поезда и дыхания спящих пассажиров. Я не забуду письма, которые писал, не забуду, какие слова сбросил с моста, не забуду, зачем я убегал от собственной жизни. Я просто перестану придавать памяти ценность абсолюта. Я стерплю жизнь без самообмана, с тех пор, как иллюзии растаяли, это больше не кажется сложным. Уже сейчас я чувствую, как груз прожитого теряет тяжесть, спадая с моих плеч, на которых никогда не лежали Аллины руки. Я придумал про нас слишком много, чтобы это могло быть правдой. На самом деле у меня было только восемь дней, чтобы узнать её – и, впервые обняв её за плечи, я никогда не сделал этого во второй раз. Восьми дней, восьми прожитых встреч оказалось достаточно, чтобы построить на их фундаменте невесомые стены, убедив себя в том, что они крепче любого камня, живее любой жизни.
Довольно. Теперь я узнаю людей такими, какие они есть. Я заново увижу Аллу с её самовлюбленностью, высокомерием и жаждой всего таинственного. Я научусь принимать её настоящей, принимать нашу близость на фоне безмолвия и отчуждения. Она превратила меня в неразрешимое уравнение. Если она сможет принять меня, найдя все неизвестные, когда-нибудь я покажу ей чертополоховое поле. Но возможно, оно останется только моим. Это больше не пугает меня.
От прошлого скоро останутся лишь дрожащие на ветру воспоминания, готовые в любую минуту сорваться и улететь в Ничто на ветру забвения. Но я удержу их холодными, всё помнящими руками. Я чувствую, что близится моё выздоровление. Бессилие будет побеждено, как и бесплодные надежды, я смогу бороться с собой – за свою собственную жизнь. Я нарисую время акварельными красками, вернусь в редакцию и напишу блестящую статью. Я увижу людей сквозь жизнь, а не сквозь трафареты воображения. Я увижу живых людей, а мёртвым оставлю широкие просторы памяти. У меня появится будущее.
Имя Альберт в переводе с латинского значит «белый». Я всегда это знал, но лишь теперь я его понял. Оно значит бескрайнее снежное поле, в котором замело все следы, бесконечный лист бумаги, белизну которого не должны были нарушать, но всё же нарушили красивые, но бесстыдно лгущие иллюзии.
Поэтому здесь я не напишу больше ни строчки. Я буду жить. Мой разум проверит на прочность чувства и эмоции, оставив лишь те, которые я не выдумал, желая скрасить жизнь, но оказавшись неспособным сделать её необыкновенной.
Оставшиеся страницы будут чистыми, как если бы моя рука навсегда застыла в миллиметре от бумажного листа. Это расстояние надежней всего, ибо даже миллиметр равен бесконечности, если навсегда останется не преодоленным.
***
– Андрюш, почему ты не отвечаешь?
– Я не слышал.
– Третий раз звоню…
– Ну ладно, мам. Что ты хотела? Я скоро выезжаю.
– Тут твой друг пришел. Стоит на пороге, весь бледный, говорит какую-то ерунду. Не может поверить, что ты жив!
– Тимур?
– С ума сошёл твой Тимур! Поговори с ним, он мне не верит.
И она передала трубку Тимуру.
