Игорь Белисов - Скорпионья сага. Cамка cкорпиона
– Что, замерзла, бедняжка?
Молча кивнула. Мне ее стало жаль. Стащив свой длиннющий шарф, я замотал и укутал ее по самый нос. Она не противилась. Я снова подумал: надо же, вот ведь бедняжка. Ветер лизал мое горло, но на душе почему-то разлилось тепло.
Нас стало четверо. Повеселело. Кеша кадрился с обеими. Ее подруга не без кокетства звалась Анютой. Я же мою геройски спасенную от напрасного прозябания как окрестил Бедняжкой, так по-другому уже и не мыслил звать.
Вечером они переселились в наше купе.
Той же ночью, в грохочущем дымном тамбуре, Кеша сказал:
– А она – девочка ничего. Я б ее трахнул.
– Не тронь ее, понял?
– Да ладно. Напрягся. И пошутить-то нельзя…
В Ленинграде она взяла меня за руку. В Таллинне испугалась, что я куда-то исчез. В Риге зашла в парикмахерскую, и долго затем пытала, нравится ли мне ее новая стрижка с укладкой. Каунас, Вильнюс, Кенигсберг – замельтешило в глазах. Шпили, башни, черепица, мостовая – сказочные декорации. Помню все и конкретного ничего. Мир превращался в расплывчатый фон.
Последним пунктом был город Брест. Еще одна крепость, стоявшая, как известно, насмерть. Крепостями мы насытились по самое горло, исторические камни вызывали несварение впечатлений, совсем иной голод начинал нас посасывать. Отправив Кешу с Анютой, мы остались в купе – я и она.
Неподвижные… жалкие… нежные… влажные… жгучие, жадные – губы женщины, я их тронул, и мы начали целоваться. Поезд дрогнул, покатил, на стыках постукивая. Мы всполошились. Нас отогнали в тупик. Впереди был весь день.
Когда дошло до самого важного, она сжалась и пресекла. Я не настаивал. Все было и так хорошо. Чудесно. И страшно. Я осторожно ее исследовал, пробуя на ощупь, на запах, на вкус. Она восхитительно распалялась, смущаясь. Время от времени я откидывался передохнуть, но она тут же меня к себе вновь притягивала. В ней томилась беспощадная требовательность. В тот раз, впрочем, так и не раскрепощенная.
Остаток пути пролежала на верхней полке за чтением. Я видел название на обложке – «Звезды судьбы». В конце концов, я поинтересовался, о чем эта книга.
– Об астральной связи между людьми, – бросила она, продолжая читать.
Стартовав путешествовать в направлении севера, очертя головокружительный круг против часовой стрелки, поезд возвращался теперь с запада. В этом был ненарочный символ. Как нельзя два раза войти в одну воду, так и два раза не ступить на один перрон. Я возвращался в привычную жизнь, где все теперь по-другому, ибо в этой жизни отныне существует она.
Морозным утром прощались на людном вокзале. Странно было расставаться, оставаясь в городе, где нам судьба пребывать вдвоем. Кеша расшаркивался, благодарил девушек за компанию. Анюта цвела. Бедняжка улыбалась, избегая задерживать взгляд на мне.
Ну зачем что-то выжимать, из ничтожнейшей ситуации, – ну студенты, ну прокатились, ну познакомились. Ничего ведь, в сущности, между нами не было. Надо прощаться.
В метро я сунул ей клочок бумажки. Мой телефон.
Я знал, она учится в каком-то мединституте, в одном из трех, живет общежитии, другой мир, пропасть. Но все-таки ждал.
Она позвонила.
И вот, спустя пару дней после вероятного расставания, а значит, шанса в скором времени обрести покой, я тщательно вымылся, выбрился, оделся в самое лучшее, купил, идиот, цветы и направился к Парку культуры.
Она не пришла.
Я вернулся домой мрачен и зол. Какого черта я повелся на эту игру. Взбалмошная девчонка, случайная, совершенно ненужная. Да их – миллионы таких!
Чтобы успокоиться решил почитать. Любовь к книге в меня заложила мама. В университете, где я учился, она работала библиотекарем, и у нас дома была неплохая подборка литературы. Глубокомысленного и драматического не хотелось. Требовалось что-нибудь отвлеченное.
Тут-то я и вспомнил об одной книге, которая давно уже меня дожидалась.
Эту книгу подарил мне отец по случаю моего совершеннолетия. Автор – некто Лебовис. Название – «Скорпионы вокруг нас». Отец, доктор наук, профессиональный биолог, пытался привить мне интерес к тайнам природы. Но поначалу я не увлекся дальше вялого любопытства, и его подарок зря пылился нетронут.
Я раскрыл…
Скорпионы – древнейший отряд наземных членистоногих. Нашу планету они населяют в течение 350 миллионов лет. За это время они практически не изменились, оставаясь наиболее примитивными паукообразными.
В настоящее время ученые идентифицировали боле 1 500 разновидностей скорпионов, и считается, что около 1 000 все еще неоткрыты.
Распространены скорпионы практически повсеместно. Ареал обитания опоясывает земной шар между 50° северной и южной широт. Их можно встретить и в пещерах глубиной до 800 метров, и в горах на высоте до 5 000.
Как правило, скорпионы живут под камнями, под древесной корой или в подземных норах. Однако бывает, выползают к дорогам, забираются в брошенные предметы, а нередко облюбовывают для жилища постройки людей, хотя подлинных синантропов (сожителей человека) среди скорпионов нет.
Захлопнул книгу. Совсем не читалось. Какие-то дурацкие скорпионы. Себя не обманешь.
Я думал о ней.
Она славная. Красивая. Умная. Чистая. Такой, как она, я больше не встречу. Не пришла, значит, не захотела. Я ей не нужен. Поразмыслила и поняла.
Не помню, сколько я пролежал, уставившись в потолок. День погружался в сумерки. Время исчезло. Остановилась жизнь.
В какой-то момент мне стало невыносимо в этой квартире, в этом уюте, в привычном мирке моего от рождения до сего дня благоденствия, безмятежного, скучного, тусклого, угрюмого, как нора, вдруг обнажившая пустоту и бессмысленность.
Я оделся и вышел бродить.
Падал снег. Большими пушистыми хлопьями. Я вдыхал его влажную свежесть. Идти было, в сущности, некуда. Перетаптываясь у подъезда, я сонно щурился.
Кажется, сплю.
Это первое, что подумалось, когда посреди моего двора, где всякий предмет занимал утвержденное памятью место, и всякий прохожий был таким же обычным предметом, я увидел грезу, в реальности невозможную, никогда.
Я увидел ее.
Она стояла, и большие пушистые хлопья оседали на непокрытую голову. Смахнула с лица тяжелую влажную прядь. Протерла лицо ладонью. Остановила глаза, вглядываясь с недоверием.
Она вглядывалась в меня.
Я инстинктивно подался вперед. Она – мне навстречу. Мы остановились на расстоянии пары шагов.
Она, никакого сомнения. И все же, однако… Я нервно вытряхнул сигарету, закурил.
Позже выяснится, что Бедняжка чуть опоздала, и мы разминулись на какие-то мизерные пять минут. Это будет позже, когда нас прорвет, и хлынут эмоции, и слова, и она расскажет, как случайно меня нашла. А пока…
Падал снег. Ее глаза бессловесно сияли. Она улыбнулась.
А еще говорят, будто чудес не бывает.
2
Самое важное случилось в апреле.
Конец зимы и начало весны мы изредка с ней встречались с неровной периодичностью неопасной дружбы. Ходили в кино, а чаще просто гуляли, болтая о разном и несущественном. Я не форсировал.
В апреле она пригласила меня к себе.
По правде говоря, я давно этого ждал. Не конкретного приглашения – шанса. И вот, кажется, шанс вплотную приблизился. Юноша из приличной семьи, я был воспитан, начитан, однако в интимном развитии, казалось, подзадержался. Еще школярами мои сверстники – если верить им на слово – вовсю бороздили лихое море порока. Я же, студент, лелеял фантазии, да мечтал.
Далее поцелуя живая женщина была мне неведома.
Приглашение, хоть и выглядело как будто невинным, не оставляло сомнений в том, что мне придется свершить. По меньшей мере, предпринять попытку. Во всяком случае, проявить инициативу. Я предвкушал.
Скажем прямо: я нервничал.
В отношениях полов таилась некая двойственность, а значит обман. Не загадка, а именно надувательство. Я не знал, в чем конкретно меня обманывают, только чувствовал: все не совсем так, как мне преподносится.
С одной стороны, знакомые парни скабрезно зубоскалили, бахвалясь победами над презренными бабами. С другой, в силу неясных роковых обстоятельств, парни скоро женились и впредь помалкивали. С одной, еще в подростковой моей компании мелькали западные журналы с не требующими перевода откровенными фото. С другой, недавний телемост СССР – США огласил: «В Советском Союзе секса нет!» – но почему так грохнула смехом аудитория?
Этот смех, эта внешняя незатейливость на фоне мутной, недоговоренной правды тормошили во мне нервирующие сомнения все более мрачного тона. Если у всех все настолько легко и весело, а я не нахожу в себе должной беспечности, то, возможно, я какой-то неполноценный?
Сомнения сползали все ниже, к паху.
Доступная литература по анатомии и физиологии милосердно включала меня в пределы нормы. Однако источники чуть менее академичные уже заставляли вглядеться в пах критически. Даже самые высокохудожественные кинокартины и книги рисовали героя без тени мужских рефлексий. Что же говорить о произведениях порнографии, распространявшихся со скоростью эпидемии, где крутые быки лихо вспарывали гибких телочек, эпатируя зрителя ракурсами и размерами.