Сеймур Алиев - Лямель и принцесса Нарла
– Я вас сейчас освобожу, – выпалила спасительница, вынимая связку ключей, «одолженных» у стражей. Выбирая нужный ключ среди дюжины иных, она обратилась к Лямелю: – Времени осталось мало. Завтра в полночь венчание!
Радость поэта резко сменилась негодованием и тревогой. Подойдя поближе, он спросил:
– Стало быть, наш план провалился. Фунгус, он…
– Я всё знаю.
– Так он спасся? – вытаращив глаза, изрёк поэт.
– Да, – кратко ответила нимфа. – Он рассказал мне многое, и, думаю, что не всё потеряно, – лукаво моргнув, приободрила она его. – Но сперва нужно выбраться…
В этот самый момент странные ощущения завладели Семриалью. Они обострялись с каждым новым биением в груди, плавно скользя по её бархатистой коже. Дрогнув, она нечаянно обронила связку на каменистый пол узилища. Беспокойные клубы пыли взвились в воздух, а каждая упавшая крупинка будто грохотом отразилась в подсознании нимфы. Такое случалось не часто, лишь в определённое время и при определённых обстоятельствах. Не успела она что-либо подумать, как из темноты вырвался хохот, леденящий душу. Он был до ужаса знакомый:
– Ради такого зрелища я не прочь пропустить любой шабаш, – медленно всплывая посреди бездонного тумана, сказала Эльда. – Посмотрите только, моя сестра вновь в роли благодетельницы. Как же предсказуемо, – рассмеялась она свойственной ей презрительной ухмылкой, польстившей её самолюбие.
Семриаль молчала. Молчали и двое друзей, испуганно прорезая глазами темень. Нимфа осторожно отошла от железных решёток, не отрывая взгляда от ведьмы ни на секунду. Она знала, зачем пришла Эльда, а также знала, что ускользнуть от неё на этот раз вовсе не удастся. Собрав все силы, она терпеливо ждала.
– А знаешь, в чём всегда была твоя слабость? – продолжала ведьма. – В твоей чрезмерной доброте! Жаль, что она тебя погубила.
Ведьма сказала так, будто бросила фразу уже поверженной нимфе. Её самоуверенность пугала гораздо больше, чем та сила, которой она обладала. Потом всё произошло в мгновение ока. По крайней мере, для друзей, наблюдавших в неволе за происходящим. Пока Лямель тщетно пытался дотянуться до связки ключей, а Руан, словно разъярённый медведь, отчаянно бился о стальные прутья, в мрачном коридоре узилища развязывалась неистовая битва. Ведьма, внезапно напав на Семриаль, извергалась смертоносными огненными шарами. Хранительница защищалась как могла. Наскоро произнесённые заклинания, магические щиты и прочие наговоры были бессильны против неиссякаемой мощи ведьмы. То, чем наделило её зло, было сильнее нимфы. Бой длился считанные секунды. Не выдержав столь яростного напора, нимфа пала под нескончаемые стоны друзей, вихрем вырывающиеся из груди. Неподвижное тело прекрасной девы мгновенно побледнело, излучая последние признаки жизни. Лямель, онемевший, взирал на это, терзаясь печалью. Слезинки томно падали на землю, будто повторяли роковое падение Семриаль. Обезумевший Руан безустанно кричал, угрожал, проклинал, наконец, ведьму, рвался сквозь железные решётки, тряс их изо всех сил, тряс их, словно одержимый, тряс без памяти, не жалея рук… и остановился. Он понял одну маленькую истину: его ненаглядная, свет его души, создание, что он полюбил всем сердцем, – её больше нет. Больше нет её причудливого взгляда, нет той детской улыбки, невинность которой сохранялась сотнями лет, нет теплоты дыхания, тонкой мелодии от каждой сказанной фразы, того волшебства, что нечаянно посеяла она внутри него, – не осталось ничего. Как же Руан молил хранительницу проснуться, прийти в себя, воскреснуть, он просил, умолял её вновь засиять, как прежде. Но, увы, всё было бесполезно. С телом Семриаль пал и дух Руана, и он, грузно свалившись на колени, зарыдал… будто дитя, потерявшееся среди безликой толпы. Схватившись обеими руками за опущенную голову, он издал душераздирающий вопль, возникший из пепла утерянных надежд.
Только вот ведьма стояла непреклонно, с какой-то хладнокровной пустотой в лице. Не было той озорной радости от одержанной победы. Не сверкали глаза игривым дьявольским огнём. Может, из-за того, что это была её сестра, та самая, с которой она делила колыбель когда-то? Этого мы уже не узнаем. Недолго Эльда взирала на неподвижное тело Семриаль. Она достала из блио (крохотный изумрудный пузырёк, привязанный к поясу) и, произнеся неизвестные нам магические заклинания, открыла его. Тело нимфы, превратившись в нечто лёгкое и воздушное, поглотилось сосудом. Флакон ведьма привязала обратно к поясу, равно как и валяющуюся связку ключей, и, со злостью посмотрев на измученных горем друзей, удалилась, оставив за собой очередную пустоту.
Глава VIII
Прошло немало времени. Хотя для каждого время течёт по-разному, и для двух подавленных узников каждое прошедшее мгновение исчислялось годами. Траурное молчание длилось с тех самых губительных пор. Никто не смел нарушить гул тишины, утопивший в себе последние слова Семриаль. Лямель то и дело оборачивался, с ужасом взирая на друга, потерявшего всякий рассудок и судорожно качающегося на одном и том же месте. Ещё немного – и мысли Руана навсегда оставили бы сей мир. Нужно было немедля что-нибудь предпринять, и, недолго думая, Лямель наконец-то заговорил:
– Руан, дружище, Руан! Друг мой, ты меня слышишь? – встряхивая его всеми силами, кричал Лямель.
Тот не отвечал. Он даже не услышал зова своего друга, всё продолжая качаться, подобно одержимому. И Лямелю не оставалось ничего иного, как сказать то, во что они оба хотели бы поверить.
– Руан… Семриаль жива!
Руан вздрогнул. Слова эти обрушились на голову кипящим маслом. Опухшие докрасна глаза взволнованно посмотрели на друга, требуя объяснить отважно заявленные слова.
– Дружище, она жива, – уверенным тоном убеждая его, говорил Лямель. – Спроси себя, зачем ведьме забирать тело Семриаль? Зачем хранить его в пузырьке? Пока мы бездействуем тут, она, вероятней всего, нуждается в нас. Ты хорошо меня слышишь? – пристально всматриваясь в поражённую гримасу Руана, спрашивал Лямель. – Я знаю, ты видел всё, ты видел всё своими глазами. Но ведь есть же маленькая надежда. Если наши сомнения переборют нас, мы до конца своих дней будем жалеть о минутной слабости и никогда не сможем узнать… потеряна ли она или безнадёжно зовёт нас на помощь. Если она жива, и мы даже не попытаемся вызволить её, обрекая на страшную участь, то не жить нам более на этом свете. Не спать нам спокойным сном! Вспомни библиотеку, Руан. Ты спас её тогда. Так спаси её и сейчас. Встань и спаси! – громко изрёк поэт.
Руан не знал, как ему быть. Он уже почти уверовал в утрату возлюбленной. В нём бушевал сумбур эмоций, чувств и решений. Бедный не мог поверить в сказанное. В такое трудно верится. Однако каждая потеря оставляет пустоту в душе, и пустота эта хочет заполнить себя чем-то прекрасным, чем-то тёплым, согревающим… И Руан поверил. Слепо поверил, отдав себя до последней капли чарующим словам своего друга. Пустые зрачки снова наполнились, и он с трудом привстал:
– Нужно сначала выбраться отсюда!
Лямель привстал следом и, проверив прочность железной решётки, ответил:
– Не знаю, дружище, нам не обойтись без чуда!
Не успел он договорить, как из ниоткуда выпрыгнул Фунгус.
– А вот вам и чудо, людишки! Что, не ожидали? – увидев застывшие лица невольников, поинтересовался Фунгус.
– Фунгус! – радостно воскликнул Лямель. – Слава Богу, тебя не схватили. Ах, как же ты вовремя. Как ты нас нашёл? – произнёс поэт на одном дыхании.
– Ну наконец-то! Вы что, не могли раньше прозреть?
– В каком смысле прозреть? – полюбопытствовал Лямель.
– Чудо. Я уже целый час жду подходящего момента!
– То есть ты, Бог знает сколько времени, находился тут и молчал? – в бешенстве воскликнул Руан.
– Зато как я эффектно появился, попал прямо в точку, – задорно повторяя свой триумфальный прыжок, оживился гриб.
Руан был изрядно зол, но в то же время неимоверно рад появлению наглого и самовлюблённого гриба:
– Ты сможешь открыть дверь?
– Сейчас ваш спаситель покажет вам фокус. Поднимите меня.
Лямель поднял маленького озорника прямо на уровень замочной скважины. Тот, просунув крохотные ручонки в щелину, начал копаться там, одновременно бормоча что-то себе под нос. И вот – вуаля – замо́к открылся, и двери, удерживающие друзей, распахнулись во всю ширь.
– Ну что я вам говорил, а? – хвастливо пританцовывая, спросил Фунгус.
– Фунгус, ты гений! – поблагодарил поэт, напоминая о том, что он давно уже знал. – Но как ты нашёл нас?
– Да очень просто! Несложно было догадаться, куда уведут двух остолопов, умудрившихся устроить переполох на королевском пиру. А вот узилище найти было сложнее. Кстати, где Семриаль? То, что я слышал, правда?
– Ты и это слышал?
– Я требую объяснений!
Нельзя было рассказывать Фунгусу обо всех подробностях случившегося. И друзья решили вкратце пересказать то, во что сами верили. Гриб сильно огорчился, хотя всеми силами старался не показывать этого.
