Вячеслав Прах - Дешевый роман
– Черт бы тебя побрал, Роберт! Все же, сам того не желая, я передал тебе некую ценность и ты сумел ею воспользоваться, – шептал Эн Ронни.
Он был явно возмущен.
– Габриэль, я тебе объясню, что происходит. Сейчас он уничтожит это смелое и чудесное дитя моим же собственным оружием. К сожалению, Андриана честна. А потому, если тебе не доставит удовольствие смотреть, как ее вышвырнут из этого зала, то прошу – уйди.
– Я останусь, – в моем голосе не было тревоги. Эн Ронни, скорее, был против Роберта, чем за Андриану, а потому я не стал искать в его словах утешение.
– Я не скрыла в своих глазах никакой тайны.
Роберт довольно улыбнулся.
– Значит, я верно понимаю, что не стоит мне искать глубины в ваших необыкновенных чертах и души в вашем произведении нет?
– Верно. Нет ее там. Моя душа всегда при мне.
– Значит, и смысла в вашем творении, по сути-то, и нет?
Она отрицательно покачала головой.
– Все видели?
Он повернулся к судьям, а затем снова к ней.
– Андриана, дорогая, приходите в следующий раз со своей новой работой. Если у вас есть некая тяга рисовать человеческие лица, то попробуйте нарисовать мое лицо, мне кажется, вы его надолго запомните, ведь я прав?
– Правы.
Секундная пауза.
– Но я этого делать не стану, ведь вы не будете наслаждаться собственным портретом, так, как моим. Я лучше попробую заявить о себе по-другому.
– Только не в этом городе, – он произнес это тихо, чтобы услышала только она.
– Я поеду в другой. Ведь вы есть в каждом городе, а мои работы пока только здесь.
Она поблагодарила улыбкой всех судей и направилась к выходу. Я не мог ее просто так отпустить.
– Габриэль, постой, у тебя даже костюма хорошего нет!
– Зачем мне нужен костюм, если при мне есть душа? – Я бросился вслед за ней.
– Интересный вывод ты сделал, но зачастую так говорят те, у кого нет средств на хороший костюм. Ну и ладно, – сказал Эн Ронни себе под нос.
Люди стали расходиться, Эн направился к Роберту.
– О, Ронни. Это часом не твоих рук дело, весь этот спектакль? То-то же я думаю, знакомый почерк.
– Нет, Роберт. Если бы она выступила от моего имени, то тебе пришлось бы оторвать от своего холодного сердца этот несчастный балл. И знаешь, что я тебе скажу, я всегда знал, что ты человек без особых принципов, а потому достаточно гадкий. У тебя отсутствует вкус, и оттого ты такой непривередливый в своих методах. Эта юная особа буквально раздавила тебя своими чистейшими, нецелованными губами. Она выбрала самое верное решение в данном случае – она поставила перед тобой зеркало, а сама отошла в сторону. Понимаешь, я хотел показать своему ученику казнь невиновного, а получилось, что на плаху отправили палача. Да, крайне удивительный цветок, эта Андриана Марсель. Она чем-то похожа на Габриэля, когда он только ко мне пришел, но уже со стальным стержнем, который у него, к сожалению, всегда отсутствовал. Крайне полезное знакомство. Ты не находишь, Роберт?
– Эн, оставь эти страсти для своих кухарок. Сколько раз тебе повторять, что подобные темы не пробуждают во мне интереса?
– А ты никогда не влюблялся, Роберт?
Они вышли из зала, разговаривая о самых насущных вещах.
* * *Молодая художница выбежала из галереи. Я следовал за ней.
– Андриана…
Она обернулась.
– Вы забыли меня!
Зеленоглазая девушка всматривалась в мое лицо, она пыталась вспомнить.
– Мы с вами знакомы?
– Нет. Позвольте представиться, меня зовут Габриэль и я очарован вашей работой.
Мне хотелось большего – притронуться к ней. А она тем временем примеряла наши имена: «Габриэль и Андриана», – неплохо звучит.
– Благодарю, Габриэль.
От ее улыбки повеяло обаянием.
– Я не разделяю оценку Роберта, вы же понимаете, что этот человек безнадежно болен, он не в силах себе даже признаться…
Андриана меня ласково перебила:
– Я знаю. И не держу на него обиды. Я уже сталкивалась с критикой ранее. Мне кажется, что с ней встречается каждый, кто хоть как-то пытается о себе заявить. Сегодня во мне больше сыграла дерзость, чем безумная любовь к своему портрету.
– Понимаю. Но ведь вы не завидуете тем, кто никак о себе не говорит?
– Нет, не завидую.
Ей понравилось мое замечание.
– А как вы самовыражаетесь, Габриэль? Может быть, прогуляемся по аллее.
– С удовольствием, Андриана, – я был на седьмом небе от счастья, меня выдавали глаза, оттого я их стыдился, – я пишу книгу.
В ее изумрудах я рассмотрел любопытство.
– Очень интересно. А о чем она – ваша книга?
Трудно было подобрать одно слово, чтобы объяснить человеку весь мир.
– О цветах.
«Я вошел в дом, снял обувь и направился в гостиную.
– На улице, наверное, очень холодно, раз вы так быстро вернулись.
Нет, на улице сегодня тепло, как никогда.
– Знаете, Юлия, я сейчас наполнен душевным трепетом, и мне хотелось бы с вами поделиться. Но я не знаю, как это сделать, ведь в ваших глазах застыла тоска и мне бы не хотелось ее перенять.
– Опишите мне этот трепет, Габриэль, я бы хотела на секунду представить его.
Она смотрела на меня и водила ложкой по дну чашки. Я сел на стул.
– Я чувствую, как меня кто-то трогает внутри…»
– Габриэль, все, что я сейчас услышала – это захватывающе, невероятно, даже немного пугающе. Посмотри – у меня на руках мурашки. А Рита… Боже, как это страшно, у меня нет даже слов.
Мы лежали на моем матрасе, она не видела моих звезд, а только слышала о них из моих уст.
– Рита сейчас лежит возле нас. А вернее, на твоем месте.
Андриана вскочила с матраса.
– На моем месте? – вскрикнула она. – Немедленно убери ее.
Я встал, взял ледяную руку и забросил ее себе на плечо. Тело Риты стало легче без моей души. Я подошел к стене и выбросил Риту в окно. Послышался грохот.
– Она теперь за окном.
– В этой комнате нет окна, Габриэль, – сказала Андриана шепотом.
– Ты его не видишь, но это не значит, что его нет. Пойдем, я тебе покажу.
Я подошел к Андриане, взял ее ладонь и повел к стеклу, солнечные лучи падали мне на лицо.
– Видишь арку перед собой? А если ты подойдешь ближе и посмотришь вниз, то увидишь тело женщины. Она лежит в шелковом платье багрового оттенка.
– Перед собой я вижу только стену.
– Посмотри внимательнее, Андриана, закрой глаза, а когда откроешь их, то пусть стена исчезнет. Подойди к дневному свету, осторожно, ведь окно открыто – не упади.
Она закрыла глаза, спустя несколько секунд открыла их снова.
– Я ничего не вижу, Габриэль, кроме серой стены.
Я не мог понять, почему она этого не видит.
– Мне пора домой, прости. За сегодняшний день столько всего произошло, что я должна остаться наедине с собой и подумать. Спасибо, что показал мне свой мир, Габриэль, знай – ты самый необыкновенный человек из всех, с кем мне доводилось встретиться. Меня это притягивает и в то же время пугает, я пока не готова сделать шаг в неизвестность. Прощай!
Мне не хотелось ее отпускать, и все, что я мог сделать – это ее проводить.
– Не нужно, я сама, – и выбежала из комнаты.
Что я сделал не так? Я подошел к окну и смотрел на мертвую Риту, мне больше не хотелось ее оживить.
Тем же вечером я пришел в книжный и рассказал обо всем своему единственному другу.
– О, Пресвятая Дева Мария, мать всех блаженных, дай мне терпения, а моему обделенному другу – ума! Габриэль, это же женщина, жен-щи-на, а не санитар из приюта для душевнобольных, работающий на полставки. Я же тебе говорил, что твое сумасшествие должно оставаться всегда при тебе, разве сложно было выбрать темой своего первого знакомства более романтичный предмет?
– Мне просто хотелось показать ей свой мир, оголить перед ней свою душу. Разве не ты говорил, что врать женщине – это путь в никуда?
Эн Ронни меня перебил:
– А ты никогда не думал, что обнаженная часть может быть неприятна глазу? Ты меня снова не услышал, мой друг! Врать и скрывать – это вещи абсолютно разные, впрочем, последствия имеют схожий характер. Я не прошу тебя врать Андриане, но бывают случаи, когда стоит утаить правду до тех пор, пока человек к ней не будет готов. Это милейшее создание, чудеснейшая Марсель, в первую очередь обыкновенная женщина, для которой мужчина – это объект, разделяющий с ней ее собственное восхищение. Обожание! Разве ты не в восторге от нее, Габриэль? Почему же тогда темой вашего с ней диалога ты выбрал себя? Нарцисс пробуждается и затмевает весь мир своей красотой…
Эн Ронни улыбнулся.
– Эн, ты не прав, она не «обыкновенная женщина», Андриана самая…
– Стоп! – Он меня перебил. – Кому сейчас помощь нужна, мне или тебе, Габриэль?
– Мне.
Мой собеседник посмотрел на часы.
– Уже поздно, приводи ее завтра к обеду ко мне. Я постараюсь тебе помочь. У тебя же есть ее адрес, надеюсь?
– Есть, – я облегченно вздохнул. – Спасибо, друг!
– О, Габриэль, ты меня впервые называешь другом, а это дорогого стоит. До встречи!