Сергей Тюленев - Улыбка Пеликена
– Ясно, вызов принят. Нам нужно не меньше часа, чтобы добраться до вас, поэтому вы пока сами организуйтесь, поднимите охотников и с оружием на улицу. Только без фанатизма и личного героизма! Помните – белый медведь в красной книге, его без надобности убивать нельзя.
– Слышали? – опуская трубку на аппарат, произнес директор.
Присутствующие закивали головами в знак согласия.
– Давайте, бегом ищите всех, кто не на смене и имеет оружие, а я поеду, посмотрю, что эта животина натворила. Да, – остановил он выбегающих из кабинета инженера и завхоза, – особо панику не поднимайте, а то женщины узнают, вой поднимут, работу бросят и побегут по домам детей своих спасать.
– Есть не поднимать паники! – по-военному ответил инженер, закрывая за собой дверь.
Через пятнадцать минут директор шахты и водитель с монтировкой в руках стояли у развалин, которые еще вчера назывались коровником. Холод уже сковал разодранных животных и поэтому их тела выглядели коряво и страшно. Огромные следы медвежьих лап, молчаливые собаки с поджатыми хвостами, бурые, замерзшие лужи крови красноречиво говорили о том, что смертельный пир, устроенный медведем, был ужасен.
– Не знаешь, кто тут у нас в коровнике сторожем был?..
Водитель молча пожал плечами и осторожно, обходя тела животных, двинулся вглубь помещения.
– Ну, что там? – выкрикнул директор, понимая, что сам внутрь зайти не отважится.
– Труба дело! Медведь их просто так убивал, из охотничьего азарта или инстинкта какого. Видно, что он лапой черепа раскалывал. Вот силища, даже представить невозможно! Тут, в уголочке, две молоденькие телочки живые остались, дрожат, бедные, не то от страха, не то от холода.
– А, что сторожа не видно нигде? Может, он его тоже, того, лапой забил?..
– Нет, Николай Иванович, ничего похожего на человеческие останки тут не видно, более того – в каптерке на столе стоит пустая коробка из-под патронов. Думается мне, он их по карманам распихивал, значит, стрелять собирался.
– Фу… слава Богу! Может, спрятался где, горемыка…
Звук приближающегося вездехода отвлек их от разговора, и вскоре из-за угла коровника выехал ГТТ с охотниками, сидящими прямо на кузове.
– Мужики! – выкрикнул директор, как только они остановились. – Пусть кто-то один останется с нами, а остальные давайте по медвежьим следам и посмотрите, куда эта зараза направилась! А когда обнаружите его, то свяжитесь со мной по рации и без надобности не убивайте. Понятно?
– Сделаем! Не волнуйся, Иваныч, все будет тип-топ. Зверина эта, что наших детей парного молока лишила, далеко от нас не уйдет.
Вездеход лязгнул гусеницами и, развернувшись на месте, рванул вперед, поднимая снежную пыль. Молодой парень, спрыгивая на ходу, смешно приземлился в сугроб, упустив из рук карабин.
– Ну что, воин, – произнес директор, улыбаясь, – как звать-то тебя?
– Васей, – протяжно, по-сибирски произнес охотник.
– И что, ты у нас на шахте работаешь?
– Да год уж как.
– Хорошо. Иди, друг любезный Вася, внутрь, там водитель мой. Может, ему помощь какая нужна. У нас, понимаешь, сторож пропал, куда делся – ума не приложим.
– Посмотреть, это можно, чего ж не посмотреть, – так же протяжно и спокойно произнес парень, уходя вглубь коровника.
Директор остался стоять в тишине. Редкие снежинки в полном безветрии парили в воздухе, мороз цеплял нос холодом, дым из труб, не рассыпаясь, уходил высоко вверх.
Решив немного согреться, директор стал ходить кругами и очень скоро заметил недалеко от бывшего главного входа предмет, очень похожий на приклад винтовки.
– Эй, мужики! – не решаясь самостоятельно вытащить оружие из снега, крикнул директор. Его возбужденное воображение нарисовало оторванную человеческую руку, сжимающую ствол.
Когда водитель и Вася оказались рядом, он молча указал пальцем на приклад и, отступив на шаг, придал лицу выражение брезгливости и испуга.
– Берданка! – произнес молодой охотник, отряхивая оружие от снега. – Из такой только по воробьям стрелять. – Он поднес ее к лицу и с шумом потянул ноздрями воздух. – Да и не пользовались ею вовсе! Похоже, сторож бросил, когда ноги делал.
Звук приближающихся машин снова заставил всех замолчать и посмотреть на дорогу. Со стороны лимана, прямо на коровник, ехали два уазика и вездеход, бодро подпрыгивая на снежных ухабах.
– О! Начальство мчится! – произнес водитель. – Во наделал шуму медведь, даже партийные едут.
– Здравствуйте товарищи! – сказал Глеб, выходя из машины.
– Знакомьтесь, это начальник милиции и начальник погранотряда.
Присутствующие обменялись рукопожатиями, и Глеб продолжил:
– Мы подняли вертолет в воздух, пограничники, используя собак, идут по следу, поэтому обнаружение медведя это вопрос времени. Но совершенно непонятно – куда делся ваш сторож. У вас есть хоть какие-то предположения по этому поводу?
– Берданка только! – Директор протянул оружие начальнику милиции. – Все, что нам удалось найти, обследуя коровник.
– Не только, – неожиданно для всех перебил директора шахты Василий. – Следов еще полно… И, судя по косолапости, этот сторож – чукча.
– Покажи, что за следы и куда они уходят? – Пограничник потянул молодого охотника за рукав.
– Да вот же, и подошва характерная со шкуры лахтака сделана, вы все… – Василий поднял глаза на присутствующих. – В ботинках ходите, а тут торбаза чукотские. И, судя по тому, что его след поверх медвежьего, он живой и здоровый.
– Молодец, парень, – улыбаясь, произнес пограничник. – Из охотников будешь?
– Да, потомственный. Дед и отец баргузинским соболем промышляли. А хотите… – В его голосе зазвучала мальчишеская гордость и бравада. – Я вам без собаки, по одним следам этого сторожа найду?
– Давай-давай, действуй! – поддержал его азарт пограничник.
– Первый-первый, ответьте вертушке, – громко заработала рация в машине начальника погранотряда, – видим вашего мишку. Чешет, что ошпаренный.
– Вертушка, тут первый. – Пограничник взял в руки переговорное устройство. – В каком направлении бежит медведь?
– В океан пошел, удаляется от наших населенных пунктов. Похоже, на Аляску намылился.
– Вот засранец! – вырвалось ругательство у директора шахты. – Сожрал моих коров и к американцам подался. Прибить гада мало!
– Вертушка, – продолжил пограничник, – свяжитесь по рации с наземными группами и дайте всем отбой, преследовать медведя не нужно. Да и шахтерский вездеход разверните, пусть все возвращаются.
– А это что за явление Христа народу по дороге с саночками идет?!
Все оглянулись и посмотрели в сторону, куда указывал начальник милиции.
В камлейке, с топором в руке, переваливаясь с ноги на ногу как старая утка, шел чукча, прищуриваясь настолько сильно, что казалось – он двигается с закрытыми глазами.
– Здравствуй, начальника! – обратился он ко всем присутствующим, низко опуская голову. – Однако, мишка белый, совсем белый мишка коров убил. Я ему говорил: «Уходи!» ружье в него кидал, а он сильно голодный был, не слушался однако.
– Что же ты не стрелял в него, раз у тебя берданка была? – нервно выкрикнул директор шахты.
– Стрелять? Нельзя стрелять! Он – хозяин тундры, шаманы говорят – нельзя его жизнь забирать, беда придет. Коров жалко, но убивать нельзя.
– А зачем ты тогда патроны из коробки доставал, и по следам медвежьим кружил? – спросил Василий, вплотную подойдя к сторожу.
– Порох доставал, однако. Люди кругом, собаки, злить-сердить мишку будут, да и мяса много осталось. Он бы доедать вернулся, однако. Вы застрелите его, и духи тундры принесут беду.
– Дед, ты про порох, про порох говори, что ты о духах нам тут рассказываешь.
– А что говорить? Сами знаете, медведю нужно больно сделать, так, чтобы он назад никогда не вернулся. Вот я порох из патронов достал, посидел-подождал пока поест, злость выпустит, да и в глаза сыпанул.
– Ты хочешь сказать, что ты к нему без оружия приблизился и в глаза пороху бросил? – не унимался с вопросами молодой охотник.
– Да.
– Ничего себе! И как же это он сразу после этого на тебя не набросился, и на месте не разорвал? – удивленно произнес пограничник.
– Э-э, почему он бросаться должен? Сытый, мяса вокруг полно лежит, а порох – он сразу больно не делает. Он в глазах помалу колет, чем дальше, тем больнее. Рук то у него нет, однако, а глаза чешутся – вот и бежит к своему дому, откуда пришел.
– Да, – многозначительно произнес Глеб, – вот вам и сноровка со смекалкой! Медведю жизнь спас, на американские земли обратно прогнал, и еще уверяет, что тот никогда больше сюда не вернется.
– Точно говорю, не вернется. Глаза долго болеть будут, однако, пока он до открытой воды не дойдет. А там нырнет, поплавает, промоет и поймет, что лучше ему у себя еду искать, чем еще раз так глаза болеть будут.
Глеб посмотрел на своих товарищей и улыбнулся. Следуя своему образу мышления, он бы попросту нажал на курок, находя оправдание в осознанной необходимости убийства животного, но старый чукча решил эту проблему по-своему.
