Михаил Жаров - Капитал (сборник)
Он прощался с единственным на земле человеком, кто помнил его прошлое воплощение, когда он, Воробьёв Евгений Павлович, заведовал художественным отделом в местной газете, и вино требовалось ему для того, чтобы выводить из памяти чужие стихи, как рентгенлаборанты выводят радиацию.
К утру судного дня Воробей спятил: туго перетянул пальцы на левой руке проволокой и выждал, пока они отомрут.
Я услышал со стороны ларьков женский визг, побежал туда и застал Воробья, когда он сидел на лавочке торжественный, в чистой рубахе, и отламывал себе указательный палец.
– Это чтобы первый год прошёл счастливо, – пояснял Воробей собравшимся людям.
Я бросился к нему, но при виде меня он так дико взвизгнул, что я похолодел и замер.
– А это чтобы счастливо прожить второй год, – вывернул он средний палец.
Видимо, проволока была затянута плохо, и нервы отмерли не полностью. Вслед за хрустом глаза Воробья навострились, и он, оставив повисший средний палец, легко отломил безымянный.
Я обхватил его за плечи, стиснул что было силы, но он, завизжав, успел одним рывком выдернуть из сустава мизинец.
Однажды я навещал его в психушке и познакомился там с медиком Ольгой. Она крала психотропные препараты, а я стал покупать их, фиксируя наши встречи на скрытую видеокамеру. Хлопотное занятие, некрасивое, как с её стороны, так и с моей.
Мы играли друг перед другом, изображали из себя тех, кем не были. Она заклеивала пачки таблеток в почтовые конверты и пискляво материлась, что, по её мнению, соответствовало повадкам наркодиллера, а я в ответ таскал на шее красный галстук, читал стихи, называл себя непонятым художником, и в итоге Ольга влюбилась. «Впервые в жизни люблю и счастлива!» – клялась она.
После задержания, узнав, кто я, Ольга умерла. У неё встало совершенно здоровое сердце.Уфф! Обжёг пальцы! Сигарета дотлела, я забыл про неё. Было ощущение, что прошло несколько часов.
Выключил вентилятор и понял, что это он – из-за него я трясусь и хочу ломать себя, как Воробей. Бежать на перрон и слёзно молить людей, чтобы они не делали никому зла. Упасть хочу на колени и ползти сто километров к могиле Ольги. Забрать потом себе тех детей, кормить их и учить говорить.
Но сначала бросился к сейфу и схватил брошюру «Свет-1». Прочитал:...ИНСТРУКЦИЯ
по применению вентилятора
СВЕТ-1
Свойства
Возбуждение умственной и нервной деятельности, связанное с самооценкой личности.
Усиление таких моральных качеств, как чувство долга перед обществом, честность, уважение к людям, раскаяния в отрицательных поступках и др.Дозировка
Первый месяц 2 – 3 сеанса в день по 5 – 10 секунд.
Далее повышать дозировку на 3 – 5 секунд в неделю.
(Максимальная доза с учётом постепенного повышения не ограничена.Побочные действия
При передозировке возможна тяга к самобичеваниям и самоубийству При обычном применении вероятно расстройство сна, сердцебиение, нервное переутомление, галлюцинации.
В случае наступления побочных действий немедленно принять любое успокаивающее средство либо алкоголь. Обратиться к специалистуПротивопоказания
Активное нежелание пациента.
Необратимые нарушения мозговой деятельности.
Врождённые и приобретённые психические расстройства.Внимание! Не применять без контроля специалиста!
– Мне долго стучаться?! Ты откроешь? – послышался Ксюхин голос из-за двери.
Я пихнул вентилятор обратно в сейф, запер дверцу и убрал ключ в карман штанов. Едва Ксюха переступила через порог, я упал перед ней на колени и обнял её за ноги.
– Не ходи ко мне! Прокляни меня и не ходи! – проговорил я.
– Что, били?! – вскрикнула она. – Кто? Почему погром?
– Слушай, – поднялся я. – Сейчас ты забудешь, что знала меня, такую сволочь. На полгода или год. Пока я не закончу здесь, пока не уеду. Потом дам тебе знать, заберу тебя отсюда, но сначала спрячусь, чтобы ерусалимцы забыли меня. Поняла?
– Нет, – усмехнулась Ксюха.
– Не важно. Прощаемся! – я толкнул её к выходу. – Опасно!
– Что у тебя с глазами? – спросила она, сопротивляясь уходить. – Мне видно, как лопаются капилляры. Ты сейчас кровью заплачешь.
Я отвернулся от неё и упёрся лбом в стену.
– В монастырь надо, – шепнул. – Или умереть, но чтобы с пользой. Прихватить с собой десяток подонков. Чтобы в мире стало лучше. Да! – стукнулся я головой.
– Вань! – позвала Ксюха. – На!
Она протягивала стакан и недопитую бутылку абсента.
Я вылил всё. Получилось до краёв.
– Неужели разом выпьешь? – спросила она.
Я зажмурился и поднёс стакан к губам. В нос ударил ядовитый травный запах. Ведь не выпью!
Открыл глаза – слепит утро. Лежу раздетый на топчане, покрыт простынёй. В кабинете порядок. Мебель целая, а на столе записка: «Ну, ты спать! В обед зайду».
Встал, прошёлся. В одном стуле насчитал четырнадцать гвоздей. Стол был усыпан шляпками, как стразами.
Главное же, что не хотелось быть ни монахом, ни шахидом. Хотелось жить и в туалет.
Кофе заваривал уже второпях. Не терпелось испытать «Ночь».
...ИНСТРУКЦИЯ
по применению вентилятора
НОЧЬ-1
Свойства
Возбуждение умственной и нервной деятельности, связанное с критическим отношением к окружающей действительности.
Повышение уровня самооценки.
Усиление таких моральных качеств, как чувство собственного достоинства, гордость, агрессия, ощущение превосходства себя над остальными членами общества.Дозировка Применять разово, от 0, 5 до 1 минуты
Побочные действия
При передозировке возможна неконтролируемая агрессия, тяга к самоубийству.
При обычном применении возможно расстройство сна, головокружение, галлюцинации.
В случае наступления побочных действий немедленно принять любое успокаивающее средство либо алкоголь. Обратиться к специалисту.Противопоказания
Активное нежелание пациента.
Необратимые нарушения мозговой деятельности.
Врождённые и приобретённые психические расстройства.Внимание! Не применять без контроля специалиста!
Вентилятор стоял передо мной, и я боялся включать его. «Воткну и тут же выдерну, – думал. – Он даже не успеет набрать скорость. Надо спешить, чтобы эффект прошёл до обеда. Стоп! Водки нет».
Бегом, туда – обратно, я сгонял в магазин, и поставил рядом с вентилятором бутылку и стакан. Чтобы было наготове.
– С богом, что ли… – пробормотал я и воткнул вилку в розетку.
Меня обдало оглушительным ветром, я прислушался к себе: ничего.
Выключил, прошёлся по кабинету и заглянул в зеркало. «Давно побриться надо, – сделал вывод. – И как до сих пор не прирастаю к подушке? Во! Мысли о том, чтобы побриться. Агрессия по нулям».
Сел за стол и снова включил «Ночь». Попытался разозлить себя: «Так! Начнут они травлю, а я возьму, в самом деле, соберу качественные материалы. Ерусалимск затрещит! Нет, не получается злиться… Ещё что? Прослушка. Да и чёрт с ней. Я умею разговаривать по телефону, не называя вещи своими именами. Проверки? Не боюсь. Сегодня же сяду за документацию, вылижу её до блеска. Ох, ты, блин! Я же не избавился от обреза и патронов! Это огромный промах. Дурень! Хотя… Хрен ли я ляжки обоссываю, как баба? На войне как на войне. Драться надо. Всерьёз драться. Пока же буду собирать материалы, пока следствие передаст их в суд, пройдёт полгода. Одним днём надо делать дело. Сегодня поеду, получу в отделе автомат и устрою здесь Сталинград. Патронов хватит на всех. На Зурбагана, Борова, прокурора, на любителей домашнего видео, на себя… Решено».
Моя жизнь и мир вокруг вдруг упростились, и меня пробрал смех, настолько полегчало на душе. О, как раз пригородный поезд идёт. Пойду-ка сяду на него, съезжу за автоматом.
Я запер вентилятор в сейф, а ключ сунул в щель под плинтус. Всё-таки хорошая вещь, лучше «Света»!
В коридоре налетел грудью на Татьяну Леонидовну.
– Как жизнь? – выпалил я дрянным голосом.
Она ахнула мне в лицо корвалолом и зажмурилась.
– Слушай, ерусалимская женщина! Передай всем… Слышишь? Без шуток… Слушай, говорю! На полном серьёзе… – язык скакал у меня во рту, и слова слетали с него, не успевая строиться в предложения. – Тьфу на тебя!
Плюнув Татьяне Леонидовне в лицо, я оставил её думать над сказанным.
Поезд уже затормозил. Из него высыпали самые жадные до покурить.
«И с чего это вчера терзался? Воробья жалел, апостол! – размышлял я, встав посреди перрона и приглядываясь к пассажирам. – А кто бомжей подкармливал? Кто лекарства им, больным, покупал? Бывало, что ползарплаты тратил на вокзальных беспризорников, не думая, зачем мне это надо. А скольких я людей из-под поезда вытащил? Обычное дело, и не считал никогда».
– Молодой человек! – загородила мне поезд пышная женщина. – Простите, здесь на вокзале есть буфет?
– Стоянка десять минут. Вон обратно в вагон! – рявкнул я. – Почему толстые ждут до последнего и потом запрыгивают на ходу? Неужели считают себя пушинками?
