Инна Харитонова - Все могу (сборник)
– Я слышала про это. Эумеланина много.
– Наверное. У тебя пальто новое?
– Да уже давно.
– Покружись!
Марина медленно сделала круг. За ней повторили Настины дочки. Потом Коля с Лешей. Они все думали – Настя попросила, так надо для поднятия настроения. И только у Колиной любовницы расположение духа было скверное. Впервые за все время Коля к ней не пришел, хотя и обещал, и на телефон не отвечал, хотя она настойчиво звонила.
На следующий день покупали все необходимое для ребенка. Опять-таки коллективно. Выбирали коляску, пеленки, штанишки, соски. Алексей издали с добротой смотрел на сосредоточенные действия Марины. Она как будто брала по списку. Сразу и точно то, что надо.
Домой вернулись поздно, накормили и уложили детей.
Коля предложил: «Посиди». Но Марина покачала головой, оставив мужа с Колей вдвоем. У них и сегодня не обошлось без гостей – Лига чемпионов стучалась из телевизора.
Когда Марина ушла, Коля решил помочь другу:
– Найди сначала точку сбалансированности. Это тебе не на кнопку жать! – и показал движение указательным пальцем, которым пользуются фотографы.
– Как раз завтра собираюсь. – Леша скопировал Колю.
– Опять туда? – Коля повторил знакомый всем жест каждого третьего памятника Ленину.
– Да.
– Охота тебе? – удивился Коля.
– Пусть нам лучше завидуют, чем жалеют.
– Маринка-то знает?
– Нет. Зачем. Формулировка «Утратили чувство уважения и любви друг к другу» скоро станет нашим девизом.
Машина оказалась на деле микроавтобусом, который несся с огромной скоростью все три часа поездки. И все эти три часа водитель невозмутимо молчал. Марина пыталась дремать.
– Сейчас вам надо будет пересесть в другую машину, – наконец сказал он.
Марина согласилась:
– Конечно, – вышла на улицу и встала на обочине тротуара.
Подъехали две машины с тонированными стеклами. Какое-то время из них никто не выходил. Машины стояли рядом с Мариной, а она чувствовала дикое напряжение от этой странной ситуации. Потом медленно приоткрылось пассажирское стекло первой машины, и человек, который сидел на месте водителя, весело и доброжелательно сказал:
– Здравствуйте, Марина! Я Игорь.
– Добрый день, – кивнула Марина.
Игорь вышел из машины. Среднего роста, похожий на преподавателя хорошего вуза мужчина в очках, в брюках и скромном свитере. Обычный с виду человек, если не знать, что ему принадлежит практически вся данная область.
– Марина, – мечтательно произнес Игорь. – Мою первую любовь звали Марина… Я поеду сам, вы перегрузите мне там все. Возьму с собой… – Игорь уже обращался к водителю, – а ты давай со мной поедешь. – Игорь ткнул в одного из сопровождающих.
Синхронно открылись багажники машин. Из второй в первую начали перегружать пакеты. Очень много пакетов. Марина могла разглядеть, что в одном из них лежит коробок тридцать зеленого чая. Это только в одном. А их всего не меньше полусотни, и где что – не разберешь.
Когда все было готово, багажник с трудом закрылся. Игорь сел за руль, Марину пригласил рядом. Телохранителю досталось заднее сиденье.
– У вас есть машина? – начал беседу Игорь.
– У мужа есть. Когда мне надо и когда он уезжает в командировку, я беру у него. Хотя, может, уже и свою надо купить, – сделала вывод Марина.
Но Игорь знал все лучше других.
– Вам не нужна машина. У вас такая профессия, которую надо пройти, а не проехать. Надо людей видеть, жизнь. А из машины что увидишь? Вы голодны? Конфеты любите? – И, обернувшись к охраннику, попросил: – Дай конфет. – Очень мне нравятся эти конфеты. Пробовали? Будете? – предложил Игорь Марине, она взяла одну, развернула. – А мне развернете? – попросил Игорь.
Марине было нетрудно.
– Да, пожалуйста. – Марина протянула Игорю конфету, он открыл рот, и Марина, смущаясь, положила ее туда. Игорь, жуя, достал сигарету, закурил и начал экскурсию:
– Какая чудесная дорога. Вы когда-нибудь бывали в Мещере?
– Нет. Только у Паустовского читала.
– Мы сейчас едем по Мещерскому заповеднику, который вернее называть национальным парком. Какая дорога! Вы ощущаете скорость? У нас скорость сто восемьдесят – сто девяносто. Вообще не чувствуется. Да? А дорога пустая. Едем уже пятнадцать минут, и никого нам навстречу. Это ее для меня перекрыли. Ха! Шучу!
Марина про пустую дорогу уже где-то недавно слышала, закрыла глаза, вспоминая нежно и остро, где и как.
Но машина затормозила. ДПС. Игорь даже не пошевелился. На улицу вышел охранник, обнялся с полицейским и вернулся с улыбкой.
Продолжили путь.
Игорь какое-то время молчал, собирал мысль, потом сказал:
– Теперь о насущном. Человека, к которому мы едем, зовут…
Одновременно Игорь нажал кнопку настройки радио.
– Его история проста и сложна одновременно. Связался с плохой компанией. Хулиганил. Было, да. В общем, итог таков: за ним гнались, он вбежал в первый попавшийся подъезд дома, постучал какую-то квартиру, его пустили, он спрятался под детской кроватью. А место, куда прятаться, ему указал святой…
Радио наконец установилось, Игорь продолжал:
– Он его прямо как маму свою узнал. Потом этот человек скитался, решил вернуться. К маме вернуться. Думал написать явку с повинной, отсидеть, выйти, стать священником и жить с мамой.
Марина позволила себе реплику:
– Отличная программа перезагрузки.
Игорь на нее не отреагировал. Бросив искать радио по душе, включил диск с блатным репертуаром, который очень контрастировал с его обликом.
– Но, видимо, не все он предусмотрел. Его судили. Разбой, вымогательство, все дела.
Игорь громко вздохнул. Взял паузу. Говорить стала Марина:
– Вероятно, было за что. Упомянутая постатейность обещает руки в крови по локоть.
За окном начинался город. Марина смотрела в окно и не глядела на собеседника.
Игорю ее слова не понравились.
– Вы не судья, и я не закончил… – Резкий тон сменился спокойным.
– Понимаешь, – Игорь доверительно перешел на ты, – ему очень много дали. Несправедливо много. Приписывали эпизоды, которых быть не могло, а он молчал… Но там изначально была проблема. В общем, те люди, которые его закрывали, сами недавно закрыты. Именно они все. Судили по новому кодексу, хотя он хулиганил в то время, когда еще был старый. Наша цель – пересмотр дела. Нам нужен просто пересмотр. Больше ничего.
Телохранитель аппетитно ел конфеты. Рядом с ним возрастала гора фантиков.
– Кому нужен? – спросила Марина.
– Хотите конфету? – улыбнулся Игорь.
Марина отрицательно покачала головой, и в салоне заиграла могучая песня «Владимирский централ».
Игорь заметил:
– Очень хорошая песня. Там вместо слова «ветер» должно быть имя одного очень хорошего человека. Удивитесь, если я скажу, что знал его?
Марина не ответила, а машина подъехала к зданию старинной и тщательно отреставрированной постройки бело-голубого цвета.
– Мы уже приехали? Это что – музей? – Марина смотрела по сторонам.
Игорь заглушил машину, обратился к охраннику:
– Пойди там, людей позови, пусть разгружают, – и только потом сказал Марине: – Паспорт есть у вас? Мне надо пропуск оформить.
– Куда?
Игорь опять завел машину. Немного нервно сказал:
– Сюда. Марин, это не музей. Это тюрьма. Но в этой тюрьме есть музей, – сделал рукой сказочный жест: мол, угадала, зачет тебе. – Можешь считать, что мы идем на экскурсию. Я тебе рассказал, что мог, теперь надо поговорить с самим героем.
Марина спокойно объяснила:
– Это не обязательно. Мне достаточно того, что сказали вы. К чему сложности? Тем более сфотографировать его все равно не получится.
Одна из дверей бело-голубой стены открылась, и на улицу вышли несколько заключенных. Три или четыре человека. Подошли к багажнику, каждый взял свое количество пакетов и понес обратно. Все это молча.
Марина знала, что даже после изрядного архива согласовательных писем журналисту трудно попасть в тюрьму или СИЗО. Игорь же так не считал. Поэтому в данную минуту именно ему были доступны простые чудеса.
Марина с Игорем легко преодолели первый пункт контроля. Второй. Вышли в длинный коридор и направились к дальней камере. Она была гостеприимно раскрыта.
Что Марина запомнила? Комната-пенал. Очень толстые каменные стены. Раковина. Под потолком окно с решеткой, на нижнем откосе которого алел легкомысленный цветок ванька мокрый. На полу камеры – мешки с продуктами из машины. И конечно, хозяин всего этого – мужчина с молочно-голубыми живыми глазами, с оживленным и светлым взглядом, похожий на худого священника с редкой бородой.
Все было очень спокойно, по-домашнему.
– Хотите чаю? Вот пасха, мне матушка одна передала из монастыря. Будете?
Они говорили не очень долго. Марина и этот священник в статуте ЗК. Или ЗК в сане священника. Последовательность событий была именно такая: сначала ЗК, потом священник. Его рукополагали здесь, что уже являлось прецедентом и, соответственно, отдельной темой для разговора. Но сейчас не это было главным, другое.
