KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Русская современная проза » Виктор Дьяков - Дела житейские (сборник)

Виктор Дьяков - Дела житейские (сборник)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Дьяков, "Дела житейские (сборник)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– А если нет у нас в посёлке участников войны… перемёрли уж все, и чернобыльцев нет. Зато я вот труженик тыла, все справки имею, в войну мальчишкой в мастерских вкалывал, паровозы чинил. Это что не в счёт? Я вот и грамоты принёс, – Лукич полез в свой школьный портфель.

– Да не надо мне ничего показывать, – всплеснула пухлыми руками инспекторша и, явно ища поддержки, оглянулась на начальника.

Но помощь подоспела не от начальника, а от мордатого. Он пружинисто встал, обнаружив немалый рост, и устрашающе развернув саженные плечи, выпятив выпуклую грудь, пробасил:

– Дедуля, ты что глухой? Тебе же русским языком объяснили, не положено… Всё, если у тебя больше вопросов нет, свободен.

И тут до Лукича дошло: за те несколько месяцев, прошедшие с его последнего посещения этого кабинета, здесь, видимо, случилось нечто, подвигшее здешних кабинетных сидельцев на всякий случай во время приёма держать что-то вроде охранника, вышибалы. Растопырив руки, будто собираясь обнять, поднять и вынести упрямого деда вместе со стулом, мордатый сделал шаг… Лукич вскочил бледный как мел, его ладони непроизвольно сжались в кулаки… О, эти кулаки, на них нельзя было не обратить внимания. Какие бывают кулаки у стариков… такие же, как они сами, маленькие, сухонькие. Правда, это от того что до старости, во всяком случае в России, в основном доживают люди мало занимавшиеся, или вообще не знавшие тяжёлого физического труда. Среди них, как это ни парадоксально, немало и потомственных пролетариев, тех, кто ходили в грязных спецовках, телогрейках, но каким-то непостижимым образом всю жизнь избегавших чрезмерных физических усилий. Но у тех, кто десятилетиями с малых лет тяжело и натужно вкалывал, да не у станка с программным управлением, а с ломом, лопатой, кувалдой, вилами, кто таскал брёвна, взвалив их себе на плечи, косил не газонокосилкой, а косой, пахал, сжимая рукояти плугов… Таких людей до старости доживало немного, но если доживали… У этих людей ладони почти у всех большие, "раздавленные", даже если от природы они и были не очень велики. У среднего роста, сухощавого Лукича ладони напоминали небольшие лопаты. И рядом с ладонями, по всему не часто державшего в руках какое-нибудь орудие труда, мордатого они произвели ошеломляющее впечатление. Вышибала, узрев эти устрашающие кувалды, перевитые набухшими жилами, как-то нерешительно замялся, не решаясь сделать второй шаг.

– Ты меня лучше не трогай… а то не ровён час я тебя тут же и убью, злости во мне столько за жисть набралось, что я это запросто смогу, – слова Лукича в напряжённой ауре кабинета прозвучали настолько веско, что мордатый окончательно растерялся и буквально застыл на месте.

Обстановку разрядил начальник:

– Эээ… товарищ… пройдите ко мне, пожалуйста, со своими документами. Я сам с вами займусь… попробуем разобраться. А вы успокойтесь и продолжайте приём, – обратился он уже к своим сотрудникам.

Лукич чуть порозовев лицом, подхватив одной рукой портфель, а второй справку, что собирался предъявлять инспекторше, поспешил вглубь кабинета, напоследок обдав недобрым взглядом мордатого.

– Так вы значит труженик тыла, в войну работали… Понятно, – поправил очки начальник, вчитываясь в первую из представленных справок. – Ну, а что у вас ещё имеется, какие документы, давайте всё сюда.

– Вот благодарности, трудовая книжка… с четырнадцати лет работать начал, пятьдесят два года трудового стажа, машинистом работал на тепловозе, одна благодарность от министра за предотвращение крушения поезда…

– Вы еще не забудьте сказать, что под судом были, – со своего места перебила его ехидным голосом инспекторша, – она хоть и пригласила следующую посетительницу, но не столько ею занималась, сколько прислушивалась к тому, о чём говорили Лукич и её начальник. Она давно "сидела" на своём месте и сейчас вспомнила весь "компромат" на этого регулярно её "достававшего" зловредного старика.

Начальник вопросительно смотрел, Лукич крякнул и нехотя, морщась словно от зубной боли, признался:

– Было дело… Соседка, царство ей небесное, хоть и нельзя про покойников плохо говорить, но стерва была ещё та. Донос она на меня написала… ещё при Хрущёве. Воз сена я из лесу привёз, ночью, корову кормить. А нам поселковым, кто на железной дороге работал, не разрешали совхозное сено косить. А там кругом одна совхозная земля, и сена-то взять негде больше было. А без коровы тоже никак нельзя, у меня ведь две девочки росли. Суд был, сено забрали, штраф и срок условный присудили.

– Это же воровство госимущества! – вновь со своего места взвизгнула инспекторша.

– Ты-то что знать можешь? Тебя тогда и на свете не было, какое воровство, у совхоза до тех лугов, где я косил, никогда руки не доходили. Я ж ту траву своими руками скосил, на телегу нагрузил и привёз. Времена-то поганые были. Всегда тех, кто работал ни за что мучили да обдирали, а тех, кто лодырничал прощали, с них чего ж взять, – не поворачивая головы, затылком к инспекторше, ответил на очередной "укол" Лукич.

– Ладно, это к делу не относится, – прервал эту "затылочную" дискуссию начальник. – Понимаете Николай Лукич, дело тут вот в чём. Никто не оспаривает то, что вы честно трудились все эти годы, что на вашу долю выпало много бед и страданий, но вы и нас поймите. Вот оно это распоряжение, – начальник откуда-то из ящика стола извлёк два листа сцепленные скрепкой. – Согласно нему бесплатным углём в этом году предписано обеспечить только лиц, которые мы вам уже перечислили: Героев Советского Союза и соцтруда, ликвидаторов чернобыльской аварии, нетрудоспособных инвалидов. Мы к величайшему сожалению ничего для вас сделать не можем. Да и потом… вы же сами сказали, что вам не нужен этот уголь. Вы же просто идёте на принцип. Не так ли?

– Так, – согласился Лукич. – Я не хочу считать себя хуже кого-то. Я не инвалид, но не раз мог им стать. И как героями этого труда становились, тоже знаю. Не лучше мово те герои работали, а и такие случались, что хуже, просто языком умели вовремя на собраниях и митингах хлестать. А я всю жизнь честно и молча работал, в активисты и начальство не лез, в партию не лез, на собраниях глотку не драл… Это вот на старости меня прорвало к вам ездить да права качать, а так я тихий был.

– Да мы вам верим, но войдите и в наше положение. Мы просто не имеем права… Впрочем, может у вас здесь какие-то ещё более весомые документы на льготы есть? Ну, чтобы нам хоть на что-то опереться, самим оправдаться, если что. А так, боюсь, того, что вы нам представили недостаточно, – начальник развёл руками.

– Не знаю… может эта, – Лукич подал ещё одну справку на официальном бланке.

– А что это… ну-ка… Так вы оказывается ещё и сын репрессированного, – глаза начальника под очками расширились от удивления. – Постойте, что-то я не пойму. Тут написано, что вашего отца осудили по пятьдесят восьмой статье. Он что был какой-то политический деятель, или местный руководитель?

– Какой ещё руководитель, обыкновенный неграмотный мужик, всю жизнь в земле ковырялся. В нашем роду никогда никаких командёров сроду не было. Всё время не мы, а нами командовали. У меня и дочери такие, хоть и институты позаканчивали, а всё одно не они, а ими командуют, – уже со злостью в голосе говорил Лукич.

– Он, наверное, как-то против колхозов выступил? – высказал наиболее вероятную версию начальник.

– Да нет, то еще до колхозов случилось в тридцатом годе, я ещё совсем малой тогда был. По дурости срок этот схлопотал. Упрямый очень был, – Лукич словно забыл где находится, и с увлечением рассказывал семейную историю, будто сидя на завалинке среди стариков и старух. – Тогда только электричество в нашу деревню провели. Станцию, значит, в Шатуре пустили, ну и на Москву линию потянули, а у нас подстанцию сделали и от неё решили деревню запитать. Ух, какая радость была, вокруг все сёла с лучиной да керосинками, а у нас электричество. Тут как раз коллективизацию начинали, ну и начальство решило мужичков к этому дело подтолкнуть, показать работу электроплуга. Дескать, в колхозах будут на таких плугах пахать. Изо всех сёл людей согнали на такой чудо плуг смотреть, который без лошади пашет. Показали, значит. Мужики и бабы те, конечно, стоят рты разинувши, а уполномоченный с району речь толкает, что Советская власть такая вот умная и заботливая, придумала электроплуг, чтобы крестьянину облегчение сделать, чтобы и безлошадные пахать могли, потому айда все скорее в колхозы записывайтесь, на этих плугах пахать. А мой батя к нему, уполномоченному этому, на трибуну тоже вылез. Тот думал, что благодарить будет за такую заботу. А отец всем с трибуны этой и говорит: не правда всё это, я такой плуг ещё в пятнадцатом годе видел, когда в австрийском плену был. Их, пленных там работать гоняли в какое-то имение, вот он, значит, там этот плуг и увидал. Уполномоченный как закричит на него, такой ты разэтакий, сам ты всё врёшь, контра, это советская рабочекрестьянская власть такой плуг выдумала, потому что только она о трудовом народе печётся. А батя упёрси, нет, как же это она власть ваша могла его выдумать, если я такой плуг видел, когда ещё в царской армии служил, и никакой советской власти и помину не было… Вот так и получил пять лет за антисоветскую пропаганду.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*