Мирза Ибрагимов - Наступит день
- Сын мой, будь подобен своему отцу! - будет говорить она Азаду. - Будь мужественным, честным и бесстрашным, как он.
Первые звезды, вспыхнувшие над Тегераном, казалось, сочувствуя ей, озаряли ее мечты.
Стояла такая спокойная, безмятежная тишина, что был слышен шелест крыльев летучих мышей, которые проносились в темноте.
И вдруг эту тишину прорезал стук колес. Фаэтон остановился у домика Хавер.
"А вдруг Гамарбану? - больно резнуло по сердцу Хавер. - Она ведь так грозилась мне, уходя! Она на все способна..."
Но тут послышался голос Курд Ахмеда:
- Сестрица Хавер! Открой, это я!
У Хавер часто забилось сердце. Радостная, она побежала открывать калитку.
- Собирайся, дочь перса! - дружески шутливо обратился к Хавер Курд Ахмед, входя во двор. - Больше нельзя медлить! Едем!
Хавер растерянно посмотрела на Курд Ахмеда. Стараясь не разбудить мальчика, который что-то бормотал во сне, Курд Ахмед осторожно взял его на руки.
- Мы не вернемся сюда больше? - спросила Хавер.
- Нет, дочь перса, ты больше никогда не вернешься сюда.
- А как же с ключом? - спросила Хавер и добавила, потупившись: - Я не платила хозяину за два месяца.
Курд Ахмед дал ей деньги.
- Возьми! - сказал он, выходя с Азадом на руках к Фериде, которая ожидала в фаэтоне. - Отдай и ключ и деньги. Только не задерживайся
Хавер вернулась быстро, и Курд Ахмед, назвав извозчику адрес Судабы, велел ехать побыстрее.
У калитки дома Судабы они столкнулись с самой хозяйкой, куда-то очень торопившейся.
- Как раз вовремя! - радостно остановил ее Курд Ахмед.
- У меня есть важные сведения для вас, - вместо приветствия проговорила девушка.
- Прекрасно. В таком случае устройте пока этого мальчика, а потом все поедем ко мне.
И, уложив Азада, они уселись в фаэтон и отправились к Курд Ахмеду. При виде Судабы Риза Гахраманн радостно бросился ей навстречу.
- В наши ряды вступает еще один боец, друзья, - весело сказал Курд Ахмед. - Знакомьтесь.
- Счастлив видеть вас здесь, Судаба-ханум, - растроганно проговорил Риза Гахрамани, пожимая девушке руку.
- Благодарю, мой друг.
- Ну, теперь за дело, товарищи! - серьезно сказал Курд Ахмед.
- А ханум знают? - значительно спросил Риза Гахрамани. - Нет, но сейчас они узнают, зачем я их позвал.
Они опустились вниз. Отперев дверь подвала, Курд Ахмед вошел первым, за ним - остальные товарищи.
Потерявший всякую надежду, Гусейн Махбуси пытался перегрызть веревку. В его колючих глазах застыло выражение животного ужаса.
- Сейчас разберемся во всем, - сказал Курд Ахмед твердо. - Садитесь, господа! Садитесь, ханум!
Присутствующие расселись на поленьях дров, лежавших в подвале.
- Суд начинается, - проговорил Курд Ахмед и обратился к Гусейну Махбуси. - Ты обвиняешься в том, что предавал родину, предавал друзей и товарищей. Ты не простой предатель. Ни одна змея не обладает столь смертоносным ядом. Ты убийца Керимхана, Симоняна и других наших товарищей. Ты виновен в аресте Фридуна. Вот в чем мы обвиняем тебя. Тебе предоставляется последнее слово. Говори! Мы готовы выслушать тебя.
Гусейн Махбуси подполз к присутствующим ближе, заглядывая по очереди в сумрачные лица Курд Ахмеда, Арама, Судабы, Хавер.
- Пощадите!.. Пожалейте меня!.. Не убивайте! Освободите, и я буду вашим преданным рабом!
- Прочь, подлец! - оттолкнул его ногой Риза Гахрамани. - Борцы за свободу не могут встретить рождение нового дня в одном ряду с таким негодяем, как ты! Прочь!
- Я буду служить вам, как верный пес!
- Молчи! Когда я слышу твой голос, мне хочется задушить тебя своими руками!.. - вся дрожа от волнения, крикнула Ферида.
- Лучше ты сам перечисли все свои преступления, - прервал его Курд Ахмед. - Армия свободы не нуждается в услугах предателей.
Гусейн Махбуси заплакал.
- Господа! Ханум! Я ни в чем не виновен. Меня вынудили. Я - несчастный человек. Если б вы знали, сколько я пережил на своем веку, у вас смягчилось бы сердце. Не думайте, что я всегда был таким. Когда-то отец мой был в Керманшахе видным купцом, почтенным господином, но гнев Реза-шаха разразился над его головой, и как многих купцов, его сгноили в тюрьме. Конфисковали все имущество. Я стал биться как рыба об лед. Наконец поиски куска хлеба привели меня в англо-иранскую нефтяную компанию. Там меня приметил какой-то англичанин. И с того дня жизнь моя перестала зависеть от меня. Тот англичанин передал меня другому. Наконец моим повелителем стал мистер Томас... Сжальтесь надо мной, братья! Пусть божье проклятье ляжет на головы англичан. Это они делают несчастными нас, иранцев...
Точно в предсмертном бреду, провокатор рассказывал о встречах с мистером Гарольдом и фон Вальтером. Речь его была отрывиста, он говорил, часто перескакивая с одного предмета на другой, вспоминая все новые и новые факты и события.
Исчерпав все, Гусейн Махбуси начал снова униженно молить о пощаде.
- По нашим старинным курдским обычаям, - начал Курд Ахмед медленно и сурово, - предателя наказывают так: либо отсекают ему голову, либо живьем бросают в кипящий котел. Этот негодяй заслуживает именно такого наказания. Но, принимая во внимание, что среди нас присутствуют женщины, я предлагаю подвергнуть обвиняемого смертной казни через повешение. Кто за это предложение, прошу поднять руку.
В наступившей тишине медленно поднялись руки. Тогда Курд Ахмед встал и накинул веревку на балку.
- Риза Гахрамани! Исполнение приговора суда поручается тебе.
Риза Гахрамани проворно развязал осужденного, который судорожно цеплялся за деревянные подпоры, затем сильным движением приподнял его за плечи и накинул ему петлю на шею.
Судаба рассказала своим новым друзьям о разговоре Хакимульмулька с мистером Томасом.
- Жизнь Фридуна находится в смертельной опасности, - закончила она рассказ.
- Братья, надо спасти Фридуна! - взволнованно воскликнула Ферида.
Посыпались предложения. Серхан посоветовал послать Судабу к серхенгу, но Арам отверг это предложение.
- Вам хорошо известен характер политических и государственных деятелей шаха. Они всегда склоняются на ту сторону, где чувствуют силу. Поэтому я все же полагаю, что в настоящих условиях серхенг Сефаи не решится убить Фридуна. Надо только дать ему понять, что за Фридуном стоит мощная организация.
- Разрешите мне, - сказал Риза Гахрамани, - и сегодня же ночью я попытаюсь похитить серхенга. Под страхом смерти мы ему объявим, что он будет выпущен лишь при условии, если освободит Фридуна.
- Похищением серхенга мы только ускорим гибель Фридуна, - возразил Курд Ахмед. - Лучше всего, если мы предупредим серхенга письмом.
Не встретив возражений, он повернулся к Судабе:
- Пишите, Судаба-ханум!
Девушка взяла ручку и лист бумаги.
- "Господин серхенг Сефаи! - начал, медленно подбирая соответствующие выражения, диктовать Курд Ахмед. - Тирания доживает последние дни. На горизонте восходит солнце свободы. Берегитесь! Если вам дорога жизнь, не пачкайте больше рук в крови! Остановитесь, подумайте! Вы еще можете рассчитывать на то, что мир свободы помилует и пощадит вас. Наше предложение таково: берегите Фридуна. Его жизнь - залог вашего спасения в будущем. Помните, вы находитесь в наших руках. Если хоть один волос упадет с головы Фридуна, вы ответите своей жизнью!"
Запечатав письмо, Курд Ахмед поднялся, чтобы проводить домой Судабу и Хавер.
Но Хавер остановила его и рассказала о своей встрече с Гюльназ и об ужасном положении девушки.
- Найдите Гюльназ! - сквозь слезы сказала в заключение Хавер.
- Но как? Ты знаешь ее адрес?
- Я знаю только имя женщины - Гамарбану.
- Эх, сестра моя, в этом городе тысячи Гамарбану, тысячи таких домов... И откуда ты знаешь, что это ее подлинное имя?
- Но во всяком случае мы будем искать! - проговорил Курд Ахмед, чтобы подбодрить Хавер, и обратился к Судабе: - Дочь перса будет пока жить у вас. Вы согласны?
Судаба обняла и расцеловала Хавер.
- Конечно. Она будет мне сестрой! - сказала она, улыбаясь.
- Я приведу к вам и Аяза, - сказал Курд Ахмед. - Пусть играет с твоим Азадом, Хавер.
И он рассказал, как нашел мальчика.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
После того как Реза-шах отклонил предложение союзников, распространились слухи о том, что Германия двинет войска через Турцию или Кавказ, чтобы оказать военную помощь Ирану. Но вскоре эти надежды близких к правительству кругов рассеялись. Посыпались проклятия и брань по адресу Гитлера, верхушкой овладели безнадежность и отчаяние.
Среди знати шли пересуды о Реза-шахе, о том, как он будет действовать дальше, куда уедет.
Естественно, совсем по-иному занимали вопросы о новом государственном строе, о дальнейшей судьбе страны умы народных масс. Революционные и демократические идеи постепенно привлекали все более и более широкие круги населения. Усиливались тенденции к объединению рабочих и крестьян, к сплочению разрозненных оппозиционных групп.
