Роман Казак-Барский - О любви
- После, как я окрестил Ермолаевну, зачастила она в храм, в Лавру. Сказывает, што у входа в собор на мраморе Иванову, бывшему Фельдману, который верный солдат революции, отбили усердные прихожане ружьё и на буденовской шапке поверх пятиконечной звезды намалевали Моген Довид, и ещё на пьедестале свастику изобразили. Надругались над грешником, хоть и мертвым. Большой грех.
К сентябрю собрался я посетить первый христианский город на Руси. Оставил денег в твёрдой валюте Ермолаевне, научил, где их менять, и отбыл с Анютой в город Киев. Ехали мы с ей в спальном вагоне. В соседнем купе перекупщики торговцы везли образа Твои и Святых угодников на продажу. Тайно. Ибо уворованы были из храмов и хранилищ. А в другом купе - тайно же, везли дурман, што делают из маку. Наркотик - героин называется. Дуреет от ево человек, как от водки, развращается и не может остановиться, как пьяница.
- Што ж ты сделал, Симон?
- Как Ты учил, Господи. Прогнал торговцев из храма... Взяли их на границе. Только откупятся они. Не взыщут с них. Больно продажными стали мытари и стражники. Нет на них управы. Невежды оне, грешники.
- Тяжёлые времена наступили, Симон. Содом и Гоморра. Што ж, придётся, и через эти тернии продираться человекам... Верю, вернутся оне к Добродетели... Ибо разумом наделил их Создатель. Не должна низменная похоть одолеть Разум... Земля дадена человекам во владение, дабы умножать её богатства, а не истощать их... Не мотовства для... Отвлёкся Я, Симон. Продолжай.
- Да... Так вот, Господи, прибыли мы поутру в город Киев. Очень я люблю этот град, предвиденный братом моим первозванным Тобою, Андреем. Святое место. Благодать Создателя над сим местом. Лоно, рождающее таланты и вдохновляющее человеков. Восходящее солнце играло в куполах храмов, по пояс стоящих в спелой зелени высокого берега. И только изумруды, опаленные золотом глав храма брата Андрея, висели в прозрачном воздухе гимном Тебе, над плоской равниной у ног холмов и зеркалом реки. В душе пели трубы восторга. Глаза у Анюты наполнились слезой благоговения...
Поселились мы в гостинице, возведенной на месте пожарной каланчи, на высокой круче у парка. Любят в этом городе иностранцев, вот и подал я им канадский паспорт. Сразу зауважали. И стали нас называть мистер и миссис Стоун. Саймон Джи Стоун. Неделю разбирался с бардаком, который устроили здесь священнослужители. Подумать только - Русская Православная Церковь имеет свою иерархию, Украинская - свою, Автокефальная - свою, Греко-Римская - свою. Господи, как Ты с ними разбираешься? Суета сует. За власть и кормление бодаются служители Церкви. Святотатство! Книжники! Помню, как Ты, Учитель, поучал нас: "Слушайте, што говорят книжники, все верно говорят, но не делайте так, как они делают".
Еще объявилась здесь лжепророчица. Себя рядом с Тобою поставила. Взяли её. Как Тебя тогда каиафовы служители. Портреты ейные развешаны по городу в недоступных местах. Изображена она в тиаре папской с пастырским посохом и с воздетыми перстами для благословения. Думаю, происки это рогатого. Однако ни проповедь её, ни задержание не вызвали смуты, к коей стремились возжелатели власти. Не вцепились друг другу в грудки человеки, ибо большинство ни во что не верует, тем паче в неё.
Анюта уж сокрушаться стала, не заболел ли я. Заботится обо мне, смотрит, как за дитятей. Ласковая она и добрая, Господи. Полюбило ея не токмо моё тело, но и Душа. Слава Тебе, Господи, што послал Ты мне её. Спасибо, Учитель.
Как-то лежим мы вечером, все думами полна голова - как тут разобраться с этими чернорясыми. Одного послушаешь - оне правы, другого - те должны бы владеть храмом, третьих - и те жаждут справедливости. Анюта же гладит моё лицо ласково так и спрашивает: "Семушка, помнишь ли, ты в Питере бабульке сказывал, што испил чашу, аки Христос?" - "Помню", - говорю. - "Так што ж это значит?" - "Как што, - отвечаю, - знаешь ли, што это за чаша?" - "Не знаю". - "Смерть через распятие на кресте ради искупления грехов человеков". Поглядела на меня своими широкими глазами - ужасом наполнились ея очи и волос пушистый рассыпался по плечам. - "Што ж, и твоё тело также пытали?" - спрашивает. - "И моё. В Риме то было, где священствовал я. И брата моего Андрея так же распяли. Только на косом кресте. Также, как и Спаситель, приняли мы смерть. Испили, как и Он, чашу. И стал я по смерти одесную Его". - "Господи, Господи, бедненький ты мой, - приговаривает, гладит и целует мои руки, нашла старые шрамы на запястьях. - Изверги какие! Отчего ж люди такие жестокие? За што измываются друг над другом?" "Человеки, Анюта, есть стадо, которое и не осознаёт, што ему надобно. Потому - внемлет вождю, идёт за ним, как стадо агнцев за черным козлом. А вожди-то бывают разные. Вот как пророк Моисей, цари Израиля Давид и Соломон, или как Ленин, Гитлер, Муссолини... А помельче - не счесть. Власть над человеком слаже даже секса, и ради неё властолюбцы готовы на любое злодейство. Вот и дерутся оне за власть, вовлекая в драку народ. Попросту, как нынче говорят, конкуренты устраивают разборку. Такие же властолюбцы-книжники именем Создателя сколько людей погубили в средние века. Ведь всех красивых женщин и девиц в Европе на кострах сожгли! Как ведьм якобы. Ужас! Вот и остались красивые женщины только в России и в Украине. Так што всё это суета сует и томление духа властолюбцев. Вот и тут, в Киеве, лет десять тому, из зависти честолюбцы-художники оболгали перед властью своих товарищей, што ваяли стену жизни Человеческой у крематория на кладбище. Испугались, што чрезмерно прославит их это художество и затмит сих художественных чиновников. Вот и казнили почти готовую стену. Залили бетоном. Чем не Ауто-дафэ?". Задумалась Анюта, а потом спрашивает: "И што ж с твоими мучителями стало?" - "Да што ж с ними, простил я их, также, как Христос. Не ведали оне, што творили. Язычники ведь оне были". - "Так што ж это такое, Сёмушка? Выходит, если я сделаю Зло по неведению, то и простится мне, как покаюсь? Несправедливо это. Вот внушат, што враг мой буржуй-империалист, сионист, мусульманин или ещё кто. Понесу к этому своему якобы врагу ненависть и даже сделаю ему урон или смерть - и што же, невинна буду? Не-е, Сёмушка, што-то вы там с Учителем недоработали. Неправильно это. Делающий Зло пусть отвечает вместе с внушителем. Но в меру своей вины. Вот участковый наш, капитан Смирнов, правильно говорит, што незнание Закона не освобождает от наказания". - "Верно, Анюта, - отвечаю. Но то Законы, установленные человеками. Пусть человеки нарушителей судят и наказывают. На то ими правит Судебная Власть. А Господь и врагов своих прощает - ибо Зло порождает только Зло". - "Вот потому и Зла столько в мире. И никак оно не уменьшается. Наш человек, окромя пряника, должен предполагать и кнут", - говорит. - "Вот видишь, Анюта, - отвечаю, - истинно ты язычница. Человек должен понять, што не след ему делать другому того, чего не желает себе, как поучал пророк Гилель. Истинно это так. Вот усвоив истину эту, человеки и не станут творить Зла. Сие - главная Заповедь Создателя, даденная человекам через Моисея и наших Пророков. Не говори: "Я отплачу за Зло, предоставь Господу и Он сохранит тебя". Так поучал мудрый Соломон.
Простил я её, Господи, за кощунственные слова, ибо душа у ней язычницы. И тело..., и чувства, Господи... Люблю я её... И каждый день моё естество жаждет ея, как в первый раз... Н никак не насытится... Ибо ответную любовь и ласку встречает... И воспламеняется каждый час... Не похоть сие, Господи, но любовь... Хоть и язычница, но праведница она... Ибо несет в сердце своём любовь... "Любовь покрывает все грехи", - учил мудрый Соломон. Помнишь, Учитель?
- Помню, Симон, помню. Оттого с приязнью отношусь к Анне и поощряю вашу любовь. Богоугодное сие дело. Не кручинься. Продолжай.
- Тяжко живут и здесь горожане, Господи. Торговцы стоят по всем рынкам и предлагают разный иноземный товар, лавки полны, однако некому покупать. Обуяла начальников корысть и легче им взять себе то, што принадлежит всем по праву, нежели дать работу человекам и достойно за неё платить. Скудость ума и корысть правит бал нынче. Ограбят ведь и доведут до нищеты сей цветущий край, пока вырастет новое поколение и окоротит бандитов. Вымирать народ стал. Не допусти, Господи.
А ещё блуд языческий проповедовать стали некие скоморохи. Спустились мы как-то в субботу с Анютой от златоглавой Святой Софии к площади, зовущейся ныне Независимой. Гляжу - толпа у большого фонтана, по серёдке рыжий щербатый клоун речет форменный блуд, што де Святое Писание есть не святое, а просто история иудеев, сочиненная жрецами и попами для совращения иных народов и завоевания оными иудеями всего мира. И што у украинцев есть свои языческие боги - Перун да Даждь-Бог, и своя история, и свои герои, и не гоже ходить в божьи храмы и молиться чужому богу, то есть Создателю Христу, ибо сие есть жиды хитрые, как и все большевистские начальники от Ленина и до Сталина и Калинина, подсунувшие всем свои законы. А штоб лучше усвоили, выписал всех на асфальте, и вышло, што все они есть евреи. Потом клоун этот сымает шапку и восклицает: "Коль патриоты вы, то записывайтесь в партию Тараса Шевченко и скиньтесь, кто сколько может на эту самую партию". - "Ах ты ж, - думаю, - спекулянт. Што ж ты, сукин сын, треплешь имя страдальца и праведника, страстотерпца и христианина, мудрого песнопевца и художника, любимца народного". Прости уж меня. Господи, наказал я...
