Николай Лейкин - Дедушка-именинник
— Ни отъ дѣда, ни отъ покойнаго отца моего, да и ни отъ кого я не унаслѣдовалъ ни ломанаго гроша, — продолжалъ старикъ. — Въ Петербургъ привезенъ былъ въ торговую науку даже въ чужомъ полушубкѣ, на тычкахъ и на хозяйскихъ затрещинахъ выросъ, но все-таки выбился въ люди, свое дѣло завелъ, васъ воспиталъ и всѣхъ васъ на ноги поставилъ, а затѣмъ, грошикъ къ грошику приколачивая, и капиталъ образовалъ. Да-съ… Блудно деньги не швырялъ, въ лишнемъ себѣ отказывалъ, баловствомъ не занимался, держалъ себя въ аккуратѣ, и вотъ теперь ужъ Богъ меня благословилъ. Кое-что имѣю… хорошо прикопилъ, не скрываю. Ну, такъ вотъ-съ… разсуждая такимъ манеромъ, я теперь предполагаю… Вѣдь опытъ, я то опыту говорю… И вотъ я такъ разсуждаю, что и сыны мои могли-бы точно также себѣ накопить капиталецъ, какъ и я накопилъ. Можетъ быть, даже и накопятъ, время еще не ушло, когда перестанутъ надѣяться на полученіе папенькиныхъ капиталовъ. А потому я, милые мои дѣти, сегодня объявляю, чтобъ вы не очень-то надѣялись на полученіе моихъ капиталовъ послѣ моей смерти. Кое-что по духовному моему завѣщанію каждому изъ васъ будетъ опредѣлено… Только кое-что, сыны мои и дочки, нарочно повторяю вамъ… Но милліоны мои, о которыхъ вы денно и нощно, можетъ быть, грезите, пойдутъ на богоугодныя дѣла. Хочу себѣ памятникъ воздвигнуть послѣ моей смерти… Памятникъ… И вотъ этотъ-то памятникъ будетъ: пріютъ для сирыхъ, богадѣльня для старыхъ и неимущихъ… И кромѣ того, тамъ многое будетъ, о чемъ вы потомъ узнаете, потомъ. Но будутъ и два отдѣльныя училища: коммерческое и ремесленное… Вотъ на всѣ почти деньги, по моему духовному завѣщанію, и будетъ мнѣ сооруженъ такой вѣчный памятникъ, про который я говорю. Говорю я это потому, чтобъ послѣ моей смерти никакихъ дрязгъ и никакихъ судбищъ не было. А то читаешь газеты и видишь, что это нынче въ модѣ. Какъ кто на благотворительное дѣло свое кровное добро отказываетъ — сейчасъ наслѣдники въ судъ лѣзутъ. — «Неправильное, ложно, не по закону, старикъ былъ не въ своемъ умѣ». Такъ чтобъ ничего этого не было послѣ моей смерти. Все въ духовной правильно, и я въ своемъ умѣ. Богъ мнѣ послалъ капиталы — на божье дѣло я ихъ и отдаю. Поняли? — спросилъ старикъ Валовановъ и умолкъ.
Въ отвѣтъ ему никто не проронилъ ни слова. Всѣ подходили къ нему и прощались. Квартира старика мало-по-малу опустѣла.
Пріемъ и завтракъ у дѣдушки-именинника кончился.
— Трифонъ! — кричалъ дѣдушка Валовановъ. — Халатъ бѣличій подай!
Онъ сталъ переодѣваться.
1903
