Расул Гамзатов - Мой Дагестан
Когда горцам говорили, что колхозу дадут машины, они тут же качали головами, вспоминая притчу о лисе.
Бежит лиса по ущелью и видит, что на дороге валяется жирный курдюк. Подбежать бы и съесть. "Нет, - решает лиса. - Ни с того ни с сего курдюк на дороге валяться не будет. Что-то за этим кроется".
Говорили горцам и о том, что будут предоставлены колхозу обширные пастбища внизу, на равнине. Тут нашелся один старик, встал и заговорил, опираясь на палку.
- За все равнины мира мы не отдадим наши горные гнезда, наши жалкие клочки полей, наши кривые тропинки. Земля здесь - наша. Сотни лет мы выхаживали ее, как больного ребенка. Мы таскали ее на скалы и разравнивали там ровным слоем. Потом мы таскали воду, чтобы полить ее. Хлеб наш скуден, но каждое зернышко - бесценно. Вот почему в наших краях человек клянется на куске хлеба...
И все же колхоз в том упрямом ауле организовали. Каким же образом удалось убедить темных горцев?
В конце концов они узнали, что не вся земля отойдет в колхоз. Что часть земли останется в личном пользовании в виде приусадебных участков.
- Много ли? - поинтересовались упрямые горцы.
- По двадцать пять соток, согласно уставу сельхозартели.
- Что такое сотка, объясни нам.
И когда уполномоченный объяснил, все дружно заговорили:
- Э, пиши нас в колхоз, о чем разговор!
Оказалось, что поле каждого горца гораздо меньше принятой нормы приусадебного участка!
Бесценна для горцев их высокогорная каменистая земля, хоть и трудна на ней жизнь. Путники удивляются, глядя на эти террасы полей, прилепившиеся на склонах гор, а то и на скалах, на сады, выращенные среди камней, на овец, растянувшихся по тропинке над пропастью и преодолевших отвесные обрывы со сноровкой канатоходцев.
Все это необыкновенно красиво для глаз, создано, чтобы было воспето в стихах, но трудно поддается обработке и обживанию.
Однако предложите горцу переселиться на равнину, или, как теперь говорят, на плоскость, и он воспримет ваше предложение как оскорбление. Рассказывают, сын приехал из города и стал уговаривать старого отца уехать.
"Лучше бы ты живот пропорол мне кинжалом, чем терзать меня такими словами", - вот как ответил старый горец.
Проблема эта существует, и она очень сложна. Уже много лет брошен в аулы красивый лозунг: "Выберемся из каменных мешков и поселимся на цветочных коврах".
Этот лозунг дошел и до того упрямого аула, в который приезжали в свое время двести уполномоченных, чтобы организовать колхоз. При организации колхоза не было такого шума, как теперь, когда услышали лозунг о переселении. Каждый аулец произнес на этот счет свою фразу. Вот некоторые из них. "Если даже цепями потащите, не пойдем на плоскость!" "Мы как гвозди вколочены в эти скалы. Никто не имеет права вытаскивать нас из наших гнезд". "Разверзнутся могилы наших отцов, если мы покинем их и уйдем жить в другое место". "Нигде голове моей так не хорошо, как на своей подушке". "На родных камнях сон слаще, чем на чужих перинах". "А где я найду там камень, чтобы бросить в собаку?" "Лучше в горах у дымного очага, чем внизу у хорошей печи". "Кто заботится о животе, пусть идет туда, кто заботится о сердце - останется здесь". "Мы никого не убили, ничьих домов не сожгли, за что же обрекать нас на изгнанье?" "Машины могут работать и здесь". "Фонари на столбах могут висеть и здесь". "Телеграмма и отсюда дойдет". "Мы родились не для того, чтобы кормить комаров и мух". "Лучше дым кизяка, чем гарь бензина". "Горные цветы ярче". "Родниковая вода слаще водопроводной". "Никуда мы отсюда не пойдем!"
Так каждый горец ответил по-своему на лозунг: "Выберемся из каменных мешков и поселимся на цветочных коврах".
Еще к моему отцу приходили горцы за советом: переселяться или оставаться? Отец побоялся дать определенный совет.
"Посоветуешь им остаться, потом узнают, что внизу жить хорошо, будут меня ругать. Посоветуешь им переселиться, жизнь окажется никудышной, опять меня будут ругать".
- Думайте сами, - сказал им тогда Гамзат Цадаса.
Времена меняются и жизнь тоже. Изменились не только головные уборы (фуражки вместо папахи), но и мысли под шапками у молодых людей. Смешиваются разные крови, разные племена и народы. Могилы наших сыновей все дальше и дальше от отцовских аулов... Камни, плиты, огромные камни, мелкие камни, округлые камни, острые камни. Чтобы вырастить на этих камнях что-нибудь, землю таскают снизу корзинами. Осенью и зимой травянистые склоны поджигали, чтобы лучше уродилась трава. Помню эти многочисленные огни в горах. Помню и праздник первой борозды. Весна. Старики кидают друг в друга комья земли.
О деятельном человеке у нас говорят: "Немало преодолел он гор и хребтов".
О бездеятельном утверждают: "Он ни разу не ударил киркой о камень".
"Чтобы тесно было колосьям на вашем поле" - самое дорогое пожелание горцев.
"Да иссохнет, омертвеет твоя земля" - самое большое проклятие.
"Клянусь этой землей" - самая крепкая клятва.
Осла, зашедшего на чужое поле, можно было безнаказанно убить. Один горец кричал: "Если даже осел Хаджи-Мурата ступит на мою землю - все равно берегись!"
В каждом ауле были свои законы. Но всюду самым большим штрафом каралась потрава поля, потрава земли.
Да и за потраву самого Дагестана история наших гор сурово наказывала в конце концов.
Помню, мать рассказывала мне:
"Когда в горах Дагестана был разгромлен шах Ирана Надир, то, чтобы согласовать условия перемирия, для переговоров с шахом горцы послали самого уродливого, бедного и хромого старца, посадив его на такого же дряхлого мула.
- Неужели аварцы не нашли познатнее и попригляднее тебя, чтобы послать ко мне?
- Знатнее и важнее меня тысячи, - ответил старый горец, - но важные люди заняты более важными делами. Они решили, что к такому человеку, как ты, достаточно будет послать меня.
- Какого же возраста твой мул? - попытался пошутить шах.
- У шахов и мулов трудно определить возраст, - ответил горец.
- Кто ваш полководец? - спросил пришелец.
- Вот наши полководцы, - ответил спокойно старик и широким жестом указал на возвышающиеся вокруг скалы и горы, на поля и кладбища. - Это они ведут нас вперед.
- Ваши условия?
- Условие одно: землю горцев оставь горцам, а сам покажи нам свою спину, которая больше нам нравится, чем твое лицо. Шах вынужден был повернуться и уйти в свой Иран.
Его предупредили: - Оставляем тебя и войско твое в живых только для того, чтобы рассказали о нашей победе. Оставляем тебя для вести - так принято у нас говорить. В другой раз перережем всех до единого".
В августе 1859 года на горе Гуниб имам Шамиль сошел с боевого коня и предстал перед князем Барятинским как великий пленник. Выставив левую ногу немного вперед и поставив ее на камень, а правую руку положив на рукоять сабли, бросив затуманенный взор на окрестные горы, Шамиль сказал:
- Сардар!1 Двадцать пять лет я воевал, отстаивая честь этих гор и этих горцев. Мои девятнадцать ран болят и не заживут никогда. Теперь я сдаюсь в плен и отдаю свою землю в ваши руки.
- Полно жалеть. Хороша твоя земля: одни скалы да камни!
- Скажи, сардар, кто же из нас был более прав в этой войне: мы ли, кто умирал за землю, считая ее прекрасной, вы ли, кто тоже умирал за нее, считая ее плохой?
Пленного Шамиля целый месяц везли в Петербург.
В Петербурге император его спросил:
- Как показалась тебе дорога?
- Большая страна. Очень большая страна.
- Скажи, имам, когда б ты знал, что государство мое так велико и могуче, воевал бы ты против него так долго или благоразумно и вовремя сложил бы оружие?
- Вы же воевали с нами так долго, зная, что у нас маленькая и слабая страна!
У моего отца хранилось одно письмо Шамиля, вернее, его прощание. Вот оно:
"Мои горцы! Любите свои голые, дикие скалы. Мало добра они принесли вам, но без этих скал ваша земля не будет похожа на вашу землю, а без земли нет свободы бедным горцам. Бейтесь за них, берегите их. Пусть звон ваших сабель усладит мой могильный сон".
Шамиль не раз слышал звон и стук горских сабель, хотя дрались горцы уже за другое дело. Шире стала теперь родина дагестанцев. Могилы их разбросаны в далеких полях Украины, Белоруссии, Подмосковья, Венгрии, Польши, Чехословакии, на Карпатах и на Балканах, а также и под Берлином.
- Из-за чего дрались раньше люди одного аула?
- Из-за пяди земли между полями двух горцев, из-за маленького откоса, из-за камня.
- Из-за чего дрались раньше люди двух соседних аулов?
- Из-за пяди земли между полями аулов.
- Из-за чего воевал Дагестан с другими народами?
- Из-за пяди земли на границах самого Дагестана.
- Из-за чего потом воевал Дагестан?
- Из-за пяди земли на границах великой Страны Советов.
- За что теперь борется Дагестан?
- За мир во всем мире.
Вместе с Шамилем были пленены и два его сына. Судьбы их сложились по-разному. Младший сын, Магомед-Шафы, сделался царским генералом. Старший же, Гази-Магомед, оказался в Турции.
