Владимир Сорокин - Hochzeitsreise
ГЮНТЕР. Скккажи, кккакое твое любимое время гггода?
МАША. Зима.
ГЮНТЕР. А у ммменя - лллето.
СУЩЕСТВА. Значит свадьба будет весной.
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ
Гостиная в мюнхенском особняке Гюнтера. Стены увешаны картинами еврейских художников и предметами еврейского быта. Гюнтер и Маша ужинают за старинным, богато сервированным столом. Повар-китаец ввозит столик-коляску с едой, обслуживает их.
ГЮНТЕР. Милая, ттты так и не отттветила на мой вввопрос.
МАША. На какой?
ГЮНТЕР. Кухню кккакой страны ты предпочччитаешь?
МАША (усмехается). Трудно сказать!
ГЮНТЕР. Пппочему?
МАША. Не знаю... За эти две недели я столько всего перепробовала. По-моему мы обошли с тобой все парижские рестораны.
ГЮНТЕР. Тттеперь предстоит обббойти все мммюнхенские.
МАША. О Боже мой! Я превращусь в корову и ты меня разлюбишь!
ГЮНТЕР (внезапно цепенея). Я... я ннне разлюблю тебя даже кккогда ты пппревратишься в... стул, или в... мокрые ботинки. Ттты мне нужна, как вввоздух. Без тебя я ннне жил, а... знаешь...
МАША (бросается к нему, чуть не сбивая повара с ног, садится Гюнтеру на колени, целует его). Обожаю когда ты волнуешься! Ты становишься таким странным, таким... сумасшедшим! Волнуйся, волнуйся еще! (Целует его.) Спрашивай, спрашивай меня, милый! Спроси, сколько у меня было мужиков!
ГЮНТЕР. Мне эттто не интересно.
МАША. Ну, спроси про что-нибудь... про кухню!
ГЮНТЕР. Кухню кккакой страны ты предпочитаешь?
МАША. Да я не кухню предпочитаю, а блюда. Например, никто не приготовит фаршированную щуку лучше моей бабушки. А цыплят табака лучше Гоги Кавтарадзе. А украинский борщ лучше моей тети. А в ресторане... конечно, это все вкусно, омары в коньяке, лозанья, и это, ну... то что мы ели вчера? Кадык теленка?
ГЮНТЕР. Ри дэ во. Тебе не понравилось?
МАША. Да нет же, очень понравилось, но как тебе сказать... как будто это сделано не руками человека.
ГЮНТЕР. А чьими ррруками?
МАША. Не знаю. Ну, вот это, например (показывает на блюдо с китайской едой) Как это называется?
ГЮНТЕР. Хрустальный поросенок. Эттто блюдо китайцы едят тттолько по большим пппраздникам. В китайской кухне оннно сссамое дддорогое.
МАША. Почему?
ГЮНТЕР. Пппотому что ппприготовить его очень сссложно. Эттто делают только очень опппытные повара. Представь, поросссенка надевают на специальные вилы и дддолго обжаривают на вввесу над открытым пламенем, после чччего он приобретает такой необычный цвет.
МАША. Как-будто из красного стекла! Есть страшно!
ГЮНТЕР. Ты правда не хочешь?
МАША (целует его). Шучу. Хотя, по-хорошему - сварить бы из этого поросенка холодец, поставить бы на стол литра три "Московской" и позвать бы в гости наших мудаков-эмигрантов!
ГЮНТЕР. Ты правда хочешь? Водки?
МАША (смеется). Опять шучу! Ну не каждый же день водку пить! Скажи мне пожалуйста, почему немцы так серьезно все воспринимают? Даже шутки?
ГЮНТЕР (пожимает плечами). Я об этттом не зззадумывался. Мможет тебе пппросто кккажется?
МАША. Да какое там - кажется! Со мной в институте училась одна пара из ГДР, Хорст и Моника. Такие ужасно правильные ребята. Ну и однажды он один пришел на лекцию, без подруги. Я подхожу и говорю: Хорст, ты знаешь где твоя Моника? Он говорит: знаю. В общежитии. У нее приступ мигрени. А я ему: ничего ты не знаешь. Я сейчас видела как она с каким-то негром к ресторану "Метрополь" на такси подкатывала. Он побледнел. Это правда? - спрашивает. Я говорю: честное комсомольское. Он конспекты забирает - и в общежитие. Ну, мы с девчонками посмеялись, да забыли. А на завтра эти Хорст с Моникой поперлись в бюро комсомола на меня жаловаться. Оказывается, я унизила их человеческое достоинство и опорочила звание комсомольца.
ГЮНТЕР. Ну, пппросто дддурак этот Хорст.
МАША. Я ему так и сказала! Я говорю: ты что, дурак, шуток не понимаешь? А он говорит: это не шутка, а подлость. У нас, говорит, в Германии так не шутят. Я спрашиваю: а как же у вас шутят в Германии? Он говорит: шутят по-хорошему. Я спрашиваю: это как? Это, говорит, человек, который с тобой шутит, сам сразу начинает смеяться, так что ты понимаешь что он шутит. Вот так. Слушай, Гюнтер, пошути со мной по-хорошему?
ГЮНТЕР. Как?
МАША (ерзая у него на коленях). Ну скажи, что мы сегодня опять будем водку пить.
ГЮНТЕР. Ну, вообще-то под хрустального поросенка подают кккитайское кккрасное вввино. Водка к нему не подходит.
МАША. Знаешь, один мой приятель сказал, что водка не подходит только к одному продукту.
ГЮНТЕР. К какккому?
МАША. К говну!
ГЮНТЕР. Значит, ттты все-таки хочешь водки? МАША. Хочу. Но сегодня я хочу не просто так. А с идеей.
ГЮНТЕР. Как это - с идеей?
МАША. Ты главное скажи, чтоб принесли, а как и что я тебе объясню.
ГЮНТЕР. Элисказес, принесите нам рррусской ввводки!
Входит слуга Гюнтера Элисказес, ставит на стол бутылку водки, уходит.
МАША. Скажи, у вас в доме всегда были слуги? ГЮНТЕР. В общем, да. Без Элисказеса я бы не смог ухаживать за дддомом.
МАША. Почему?
ГЮНТЕР. Здесь двенадцать комнат, сад, кухня. Нннадо следить ззза всем этттим, договариваться с ссадовником, с ппповарами, зззакупать продукты. А у меня довольно много ррработы.
МАША. Вот этого я не могу понять! На хуй тебе работать экспертом в этом патентном бюро, если тебе по наследству привалило на 22 миллиона недвижимости?
ГЮНТЕР. Ннно это моя пппрофессия.
МАША. У меня тоже есть профессия. Инженер-экономист. Но я ни одного года не работала по специальности.
ГЮНТЕР. Но как ты зарабатывала на жизнь?
МАША. Фарцевала, была на содержании у богатых любовников.
ГЮНТЕР. Жаль.
МАША. Что жаль?
ГЮНТЕР. Чччто меня ннне было рядом.
МАША (целует, гладит его лицо, потом берет за подбородок). Слушай, не вгоняй меня в грусть сегодня. Хорошо?
ГЮНТЕР. Я пппостараюсь.
МАША. Ну и отлично! (Спрыгивает с его колен, хлопает в ладоши.) Эй, Экле... эклеси... господи, язык сломаешь, ну как твоего слугу зовут...
ГЮНТЕР. Элисказес.
МАША. Элисказес!
Входит Элисказес.
ЭЛИСКАЗЕС. Слушаю вас.
МАША (подходит к нему). Милый Элисказес, принесите нам, пожалуйста, соленый огурец.
ЭЛИСКАЗЕС. К сожалению, мадам...
МАША. Я не мадам. Зовите меня просто Маша.
ЭЛИСКАЗЕС. К сожалению, фрау Маша...
МАША. Я не фрау, черт побери! Я просто Маша!
ЭЛИСКАЗЕС. Прошу прощения... Маша.
МАША. Отлично. Так что, к сожалению?
ЭЛИСКАЗЕС. К сожалению...
МАША. Нет соленых огурцов? Это позор! Гюнтер, у тебя в доме нет соленых огурцов! Ты понимаешь, что это недопустимо?!
ГЮНТЕР. Маша, но я не помню, когда я последний раз ел сссоленый оггггурец.
МАША. А еще культурный человек! Боже мой, куда я попала!
ГЮНТЕР. Но в Германии соленые огурцы не пппопулярны. Немцы предпочитают мммаринованные.
МАША Вот поэтому вы и проиграли войну. Элисказес! Возможно в городе Мюнхен найти соленый огурец?
ЭЛИСКАЗЕС. Конечно возможно, но сейчас уже вечер, и все магазины...
ГЮНТЕР. Поезжайте в тот русский ресторан на Людвиг-штрассе. Я уууверен, что там ееесть сссоленые огурцы.
Элисказес выходит.
МАША. Вот так всегда: захочешь выпить не просто так, а с идеей, и, как назло, чего-нибудь не окажется - или водки, или огурцов!
ГЮНТЕР. Ннно может быть для тттвоей идеи подойдут и маринованные огггурцы?
МАША. Если бы тебя сейчас услышали наши писатели-деревенщики, они бы тебя назвали бездуховным человеком.
ГЮНТЕР. Ззза что?
МАША. За то что ты не знаешь разницы между маринованным и соленым огурцом.
ГЮНТЕР. Ну ррразница конечно есть, ннно она... не принципиальна.
МАША. Не принципиальна? (Качает головой.) Боже мой! Не думала, что на Западе живут такие дикари... Да ты знаешь что такое соленый огурец?
ГЮНТЕР. Ннну я пробовал...
МАША (печально). Пробовал... Соленый огурец, это... это как... как... я даже не знаю с чем это сравнить. Да еще, чтоб вам, немцам, было понятно. С первой любовью? Понятно?
ГЮНТЕР. Ннне очень...
МАША (задумчиво). Ну тогда... с падением Берлинской стены! Понятно?
ГЮНТЕР (с улыбкой пожимает плечами). Тоже ннне очень...
МАША. Какой непонятливый народ! Ну, хорошо, я тебе для ясности одну историю расскажу. Со смыслом. Сталин в последние годы жизни много пил. А опохмелялся утром знаешь чем? Рассолом из-под соленых огурцов. Ну и однажды они страшно напились, а Берия приказал утром подать Сталину рассол. Но из-под маринованных огурцов.
ГЮНТЕР. И что?
МАША. Ну и умер Сталин.
ГЮНТЕР. Я про эту версию не слыхал.
Входит Элисказес с тарелкой соленых огурцов.
МАША (хлопает в ладоши). Не может быть! Неужели соленые?
ЭЛИСКАЗЕС. Соленые, фрау.. простите... Маша.
МАША. Отлично! Оставьте нас, Элисказес.
Элисказес направляется к двери.
МАША. Хотя, нет! Подождите!
Элисказес останавливается.
МАША (Гюнтеру). Знаешь, милый, мой покойный дедушка-графоман говорил: "Умей делить Добро со всеми, / Не только с близкими людьми." Так что, знаешь как мы сделаем... Элисказес! Кто еще сейчас в доме?
