Болеслав Маркевич - Четверть века назад. Часть 2
III
Въ глазахъ какъ на небѣ свѣтло,
Въ душѣ ея темно какъ въ морѣ.
Лермонтовъ.Къ числу игравшихъ въ гостиной присоединились теперь князь Ларіонъ, супругъ княгини Додо, глухой бригадный генералъ и князь Хохолковъ; князь Ларіонъ водилъ ихъ предъ этимъ курить въ свои покой.
Они сѣли вчетверомъ въ вистъ за столикъ ближайшій къ партіи хозяйки.
Присутствіе ея beau-frère'а наложило бы узду на, всякую попытку отместки съ ея стороны за «непріятность» полученную ею отъ ея петербургской гостьи, еслибы даже наша княгиня и способна была на нѣчто въ этомъ родѣ. Но она по натурѣ своей принадлежала къ породѣ толстокожихъ: въ нее, какъ въ носорога, можно было стрѣлять и оцарапнуть по большей части только ея поверхность; въ глубь въ состояніи были пронять ее лишь рѣдкія, спеціально заостренныя стрѣлы. А потому первоначальное смущеніе вызванное въ ней словами графини Воротынцевой весьма скоро разсѣялось въ силу такого ея разсужденія что «les dames de Pétersbourg, какъ она всегда слышала, sont toujours trиs impertinentes avec les Moscovites, но что она съ своей стороны была всегда aimable avec tout le monde, о чемъ даже печатали dans les journaux de Paris когда она была посланницей въ Ганноверѣ, и что она будетъ все такая же aimable со всѣми malgré tout, потому что c'est la meilleure manière de se faire des amis.» «Témoin monsieur Зяблинъ», примолвила она тутъ же мысленно, и поднявъ голову взглянула на «бриганта» превратившимися уже въ совершенное масло глазами.
«Бригантъ» стыдливо поникъ очами и испустилъ глубокій вздохъ.
Доказавъ себѣ разъ что ей слѣдовало быть «aimable со всѣми malgré tout», Аглая Константиновна, когда графиня Воротынцева съ своимъ кавалеромъ показались опять въ гостиной, обернулась къ ней все съ тою же своею стереотипною улыбкой на жирныхъ губахъ и пропѣла:
— Déjà, chère comtesse! Vous ne vous êtes pas laissé tenter?
Но вмѣстѣ съ этимъ вопросомъ послѣдовалъ другой:
— Мазурку начали? спросила княгиня Додо.
— Да, вы слышите, сказала графиня, подходя ближе.
— Не замѣтили вы съ кѣмъ танцуетъ моя дочь?
— Съ молодымъ человѣкомъ который игралъ кажется брата Офеліи, un grand blond.
— Съ Чижевскимъ? вскликнула княгиня Додо, и все лицо ея задергало.
— Съ нимъ, княгиня, почелъ нужнымъ подтвердить Гундуровъ, на котораго она почему-то уставилась вопрошающимъ взглядомъ.
— Un charmant jeune homme, запѣла опять Аглая Константиновна, — c'est si dommage qu'il n'ait rien!
— Кромѣ фатства и самонадѣянности! злобно прошипѣла княгиня Карнаухова.
— Ахъ, княгиня, какія вы строгія! проговорила укорительно покачивая головой Аглая;- я совсѣмъ не нахожу…. Et puis le comte son chef l'aime beaucoup! примолвила она какъ доводъ который долженъ былъ окончательно обѣлить Чижевскаго отъ взводимаго на него обвиненія въ самонадѣянности и фатствѣ.
— Et Lina? И она съ новою жирною улыбкой и маслянозаискивающими глазами обратилась къ графинѣ;- дна танцуетъ съ….
— Кто-то также изъ вашихъ актеровъ, я его не знаю…
— Духонинъ, назвалъ Гундуровъ.
— Comment, pas avec le… У нея даже дыханіе сперлось.
«Она сейчасъ отпуститъ какую-нибудь невозможную штуку!» подумалъ князь Ларіонъ, до котораго доходило каждое слово этого разговора. И упершись въ спинку своего кресла, онъ. закинувъ назадъ голову, выговорилъ тѣмъ изысканно протяжнымъ тономъ котораго всегда почему-то побаивалась Аглая Константиновна:
— Что же васъ такъ удивляетъ, княгиня, что Hélène танцуетъ съ тѣмъ, а не съ другимъ изъ вашихъ гостей? Право приглашать ее у всѣхъ у нихъ одинаково, кажется!
— Non, c'est que je croyais qu'elle était engagée d'avance!.. пробормотала она, отчаянно ворочая своими круглыми глазами.
— Господинъ Духонинъ вѣроятно и пригласилъ ее заранѣе, съ обрывистымъ смѣхомъ вывелъ логическое заключеніе князь, побивая козыремъ карту глухаго генерала.
Графиня Воротынцева слегка толкнула локтемъ локоть своего кавалера:
— Видъ мазурки очень красивъ, громко сказала она, — совѣтую маменькамъ пойти на минуту admirer leurs filles.
Аглая Константиновна томно и робко глянула на княгиню Додо:
— Si nous allions vraiment, princesse?…
— Пойдемте! коротко отвѣтила та, кидая свои карты на столъ.
— Вамъ будетъ сдавать, княгиня, торопливо проговорилъ, вставая за ними, Костя Подозеринъ, и распласталъ колоду линейкой предъ ея мѣстомъ.
Княгини рядышкомъ, взволнованныя обѣ, отправились въ танцовальную залу.
— Et maintenant, monsieur Serge, filons! шепнула Гундурову его дама, увлекая его съ собою въ сосѣднюю комнату, гдѣ въ ожиданіи ихъ въ глубокомъ раздумьи сидѣла въ углу дивана Софья Ивановна.
Графиня разразилась хохотомъ какъ только вошла туда:
— Ахъ, какая прелесть ces deux mamans, похожія, одна на тощую, другая на толстую корову Фараонова сна, одна ядовитая какъ скорпіонъ, другая глупая какъ бочка пива, бѣгающія обѣ за однимъ и тѣмъ же человѣкомъ для своихъ дочерей, не умѣющія скрыть чего имъ хочется, ненавидящія другъ друга, и теперь, обѣ обманутыя въ своемъ ожиданіи, отправляющіяся бокъ о бокъ, comme deux poules vont aux champs… Ah, tenez, rien de plus bête que le monde! заключила она смѣхъ свой внезапною серіозною нотой. И подойдя къ Софьѣ Ивановнѣ: — Chère madame, я къ вашимъ услугамъ! Пойдемте! Вы ляжете, я уѣду. Куда пройти?
— Сюда, сказала Софья Ивановна, вставая и направляясь къ маленькой, затянутой, какъ и стѣны, стариннымъ штофомъ двери, — наши комнаты рядомъ за этою.
— Да, да, и тутъ же въ корридорѣ маленькая лѣстница, по которой можно спуститься прямо во дворъ, я справлялась… Я чрезъ четверть часа буду готова. Monsieur Serge, — ей почему-то казалось ловче называть его такъ, а не monsieur Гундуровъ, — я давно дала приказаніе чтобы лошади мои были готовы; распорядитесь чтобъ они подъѣхали куда нужно.
— On dirait un enlèvement, говорила она смѣясь, минутъ двадцать послѣ этого, Гундурову, спускаясь съ нимъ, укутанная въ широкій, темный дорожный бурнусъ съ капюшономъ на головѣ, по маленькой лѣстницѣ, къ сѣнямъ которой приказалъ Сергѣй подъѣхать ея коляскѣ:- les deux mamans, je suppose, cuvent leur désappointement jusqu'à ce moment, и я такимъ образомъ избавила себя отъ проводовъ и офиціальныхъ прощаній. Bien joué, n'est-ce pas?
Сергѣй отвѣчалъ только улыбкой черезъ силу. Явное благоволеніе оказываемое ему нежданно этою блестящею женщиной, обаянія которой онъ не могъ не ощущать, содержало въ себѣ вмѣстѣ съ тѣмъ — онъ это испытывалъ все время — что-то отзывавшееся горечью въ его сознаніи. Не даромъ Ашанинъ называлъ его «гордецомъ». Онъ ни у кого никогда не искалъ покровительства, а оно теперь какъ будто навязывалось ему….
— Прощайте, говорила она между тѣмъ, садясь въ коляску и наклоняясь къ нему изъ нея, между тѣмъ какъ горничная ея, щелкнувъ ключемъ въ замкѣ задняго сундука, заключавшаго «туалеты» графини, перебѣгала, скрыпя ботинками по песку, садиться по другую ея сторону, — и не забывайте меня! Я надѣюсь, мы еще увидимся. Я вашу тетушку видѣла сегодня, какъ и васъ, въ первый разъ въ жизни, но я ее знаю съ дѣтства по разказамъ одной моей тетки, которую я любила какъ мать. Прошу васъ обоихъ почитать меня другомъ, une véritable amie. Я бы хотѣла доказать вамъ это на дѣлѣ… Во всякомъ случаѣ courage et bon espoir, заключила она, выпрастывая руку изъ-подъ бурнуса и протягивая ему.
— Я глубоко благодаренъ вамъ, графиня, сказалъ онъ съ низкимъ поклономъ.
— А bientôt!..
Она закинула полу плаща на колѣна и глаза ея съ приподнятыми углами блеснули какъ двѣ мгновенныя звѣздочки въ предразсвѣтной полутьмѣ, остановившись въ послѣдній разъ на молодомъ человѣкѣ.
Ливрейный слуга ея вскочилъ на козлы. Лошади тронули.
Она ѣхала, вся уйдя въ уголъ просторнаго экипажа, мягко и равномѣрно покачивавшагося на своихъ англійскихъ рессорахъ по гладкой, наѣзжанной лѣтней дорогѣ. Прямо предъ нею, еще низко надъ землей, еще словно стыдясь предъ изнывавшею ночью, алѣлъ далекій край неба. Вѣяло утромъ. Она на половину откинула свой капюшонъ, быстро и широко вдыхая лившуюся ей въ грудь живительную свѣжесть. Изъ придорожныхъ кустовъ не то испуганно, не то радостно вылетали птицы, и пронзительно, и высоко надъ ея коляской уже чувикали жаворонки свою звенящую, словно дѣтскую пѣснь.
«Какъ хорошо утро! думала она; какъ хороша молодость, сказала она себѣ тутъ же, обращаясь мыслью къ „роману“ занимавшему ее въ теченіе всего этого минувшаго дня, — хороша и тогда когда страдаетъ и болѣе всего можетъ-быть именно тогда…. Какое кому дѣло до сердечныхъ мукъ зрѣлаго существа, до горькой неудовлетворенности вынесенной имъ изъ жизни, до его обманутыхъ надеждъ и угрызеній! Но молодое страданіе такъ красиво, такъ влечетъ къ себѣ, такъ вызываетъ желаніе подать ему руку, помочь. Хочется именно сдѣлать для него то, чего не сдѣлали для тебя другіе когда сама ты была въ этомъ положеніи, и нуждалась въ помощи… Они оба такъ симпатичны! Она — прелесть, une poésie; Танюша С…. была въ этомъ родѣ, когда ей было осьмнадцать лѣтъ. А у него какіе хорошіе глаза — строгіе, думающіе! Видно сейчасъ que c'est quelqu'un, совсѣмъ не tф что тѣ казенные и куклы Петербурга… Отчего у насъ такъ мало этихъ независимыхъ, самостоятельныхъ, которымъ тамъ ничего не нужно, которые не ищутъ, не кланяются?… Les Гундуровъ — вѣдь это старая, хорошая фамилія, и онъ не бѣденъ, c'est un vrai gentilhomme. Еслибъ этотъ милый князь Michel Шастуновъ былъ живъ, онъ ужь конечно предпочелъ бы такого мужа для дочери à ce jésuite d'Анисьевъ… Князь Michel, она помнитъ его съ того бала когда она, худенькая, черненькая дѣвочка, появилась въ первый разъ въ свѣтъ, и онъ одинъ изъ первыхъ замѣтилъ ее…. Какъ это давно, давно, цѣлая вѣчность?… О, сколько съ тѣхъ поръ блеска, успѣховъ, увлеченій…. А съ ними, Боже мой, что слезъ о которыхъ не знаетъ никто!..
