Андрей Зарин - Казнь
— Оставь! — остановил его Николай. — Скажи, и твоя сестра так думает?
— Фью! — Силин свистнул и повертел пальцем около лба. — Совсем свихнулась. А тут еще прочла твой фельетон, и — шабаш. Казнь, говорит. И все! Какая, кому, за что? Ничего не разберешь. Казнь! Ходит как в воду опущенная. Можаевых изводит — и все тут!
— Я к ней завтра еду.
— Напрасно. Не примет!
У Николая упало сердце.
— Почему ты так думаешь?
— Знаю, друг. Говорю тебе, свихнулась. Если бы не Лиза, капут: в монастырь бы пошла!
Николай вскочил как ужаленный.
— Врешь, врешь и врешь! — закричал он, хватая шляпу. — Я уговорю ее, не могла она вдруг измениться!
Он бросился из комнаты.
— Да постой, послушай! — пытался остановить его Силин, но Николай уже был в прихожей.
— Сумасшедший, — Силин махнул рукою и вернулся в комнату допивать вино.
Николай пришел домой взволнованный и потрясенный. Неужели же это правда? Неужели мысль о грехе и казни за него так сильно поразила ее ум, что она уже не может отделаться от нее? Но он увидит ее и поможет ей одолеть этот нелепый призрак! Не примет? Нет, этого не может быть!..
Вечером он все-таки пошел вместе с Яковом к Лапе. Лапа жадно выслушал его рассказ.
— Так, так! — сказал он, кивнув несколько раз головою. — Теперь от вас еще одна услуга. Напишите письмо в несколько строк, как будто от нее, от той, убитой? Пусть она благодарит его за месть. Вы улыбаетесь? Он поверит! Я знаю наверное, что он беседует с нею на могиле. Да! Там я его и поймаю. Это он, он!
Суеверный страх охватил Николая. Неужели рукою убийцы может править любовь? А Лапа усмехался, потирал руки и выражал все признаки полного удовольствия.
— Не иначе как он! Не иначе! Вы увидите, как ловко я его изловлю! Ха-ха-ха!
XIX
Почтенные друзья, Грузов и Косяков, совершенно преобразились, на удивление всех «гор». Грузов не только облачился в изящную тройку горохового цвета, но даже приобрел под цвет ее пальто, цилиндр и перчатки, что преобразило его настолько, что местные кавалеры чуть не избили его под вечер, не узнав в нем своего соседа. Украшая свою внешность, Грузов уже мечтал в отдаленном будущем приобрести кусочек земли и таким образом увеличить свои владения, перестроив хату на манер английского коттеджа. Косяков, в свою очередь, не столько преобразил свою внешность, сколько украсил свою обитель, купив по случаю занавески на окна и ковер. Кроме того, теперь больная жена его всегда имела с правой руки картуз с орехами, с левой — мармелад, и, по приглашению Косякова, разделять ее унылое одиночество приходила старуха из соседнего оврага, мирно дремавшая напротив Софьи Егоровны, в то время как та, довольная присутствием живого лица, действительно уподоблялась сороке, говоря без умолку.
В недалеком будущем Косяков мечтал устроить жену при больнице, а самому переехать в город и открыть настоящую практику.
Но в последнее время мечты Грузова и Косякова стали омрачаться. Правда, две недели, каждую пятницу, они получали от Можаевой по сто рублей, но потом вдруг не только прекратились платежи, но даже и она сама не подавала признаков жизни.
Друзья пали духом.
Они по очереди стерегли дом Можаевых, думая увидеть Елизавету Борисовну, но она не показывалась в городе; они осторожно наводили справки о ней у прислуги, но без всякого результата, и лица их изменялись сообразно их характерам. Лицо Грузова вытягивалось и тускнело, в то время как лицо Косякова хмурилось и принимало угрожающий вид.
— Антоша! — сказал раз многозначительно Косяков, входя рано утром к Грузову, который тщетно высматривал в это время признаки усов в зеркале. Он быстро выпрямился и, кивнув ему, обратился к матери:
— Мамаша, оставьте нас. Сходите к Софье Егоровне!
— Как же, Антоша, ежели я хотела…
— Мамаша! — перебил ее Грузов угрожающим возгласом..
— Иду, уж иду! Не сердись! — старуха быстро оправила платок на голове и юркнула в дверь.
— Что, Никаша? — спросил тогда Грузов у своего друга, садясь и указывая ему на кресло.
Косяков грузно опустился. v
— Я, Антоша, больше ждать не могу. Баста! Пусть или выкупает, или скандал! — он угрожающе махнул рукою.
Грузов съежился.
— Но, Никаша… ежели скандал, тогда ведь мы…
— Глупости! Беру все на себя. Тебя никто не знает, а мне надоело. Я покажу ей зубы. Я решил.
— Что же ты решил, Никаша?
— Я еду туда! — он указал пальцем на окно, Грузов кивнул.
— И добиваюсь свидания! — окончил Косяков. — Сегодня еду!
Грузов кивнул еще раз.
— Хорошо, Никаша, — сказал он, вздохнув, — ты знаешь, я тебе во всем доверяю. Ты голова!
Косяков самодовольно улыбнулся.
— Я сегодня еду! Ты дай мне пять рублей! У меня своих мало; и потом, скажи старухе, чтобы за ней посмотрела, — и он указал на дверь.
— Хорошо, Никаша! Только как мы ее спать класть будем и все прочее?
— Гм! — Косяков задумался, но тотчас сообразил: — У нас тут Воробьев этот, кондитер, попроси его! Она его любит!
— Ну, ну! — согласился Грузов и полез в карман за деньгами. — Что же, с Богом! Я тебе во всем доверяю.
— Видишь ли, я сперва думал: ты поедешь, но тебе неловко, тебя все знают, и потом, ты не речист!
— Да, да! — согласился Грузов и встал. — Что же, пойдем выпьем посошок!
Через пять минут они сидели в алькове зала гостеприимного трактира "Зайдем здесь"…
Весенина последнее время все чаще томила тоска одиночества, и теперь, когда он после работы ехал к Можаевым по привычке провести вечер, это же чувство охватило его. Солнце уже опустилось за лес, и небо окрасилось заревом пожара, бросая на землю красноватый отблеск, природа смолкала, только кое-где перекликались изредка птицы да вдалеке куковала кукушка, и среди необъятной природы, под впечатлением тихо угасающего дня, Весенин почувствовал с небывалою силою свою тоску. Для чего он живет? Кому нужен?.. Вожжи выпали из его рук, и лошадь шла привычным шагом по знакомой дороге.
Почему так нелепо сложилась его жизнь и о том ли он мечтал в период юности? Прямо из института — сюда, в эту глушь, и здесь вся остальная жизнь. Что привлекло его? Бесспорно, Можаев — обаятельная личность, он полюбил его, привязался к его девочке, теперь Вере Сергеевне, но в этой семье скоро появился чуждый элемент, в лице второй молодой жены, и был же момент, когда он хотел расстаться с Сергеем Степановичем.
Хотел и — остался! Ему тяжело было расставаться с подростком Верою, — и дело расширялось, и ему стало жалко его.
Да разве все переделаешь? Вот теперь построится фарфоровый завод, придумается еще и еще новое; ему-то что до этого? На его место найдутся десятки, сотни людей.
Дело, дело и дело, и ничего, кроме него. Скучно! И теперь сиротливо, а когда наступает зима и он все долгие вечера проводит в обществе старой Ефимьи — тогда жизнь становится невыносимой. Жажда личного счастья пробудилась в его душе и залила мучительной грустью.
Лошадь вдруг рванулась в сторону. Весенин очнулся, взял в руки вожжи и оглянулся. От опушки леса, приветственно махая белой фуражкой, к нему приближался какой-то господин в городском костюме.
— Тысячу извинений! — заговорил он, приближаясь. Весенин остановил лошадь. Незнакомец с пенсне на носу, с роскошными баками изящно поклонился ему и сказал:
— Тысячу извинений за беспокойство! Быть может, вы спешите по делу, но я решаюсь отнять у вас драгоценную минуту!
Весенин сделал нетерпеливый жест.
— Я, собственно, городской обыватель, — пояснил незнакомец, — и весьма на краткое время прибыл сюда, остановившись в Раковичах у Селиванова (он указал на лес). Смею уверить вас, дело, не терпящее отлагательства. Вы же, если я не ошибаюсь, едете в сторону усадьбы почтенного Сергея Степановича Можаева, который в качестве мэра находится нынче в городе?
Весенин, не скрывая нетерпения, кивнул головой и вопросительно взглянул на незнакомца. Тот почтительно, поклонился.
— И, может, вы имеете доступ в дом господина Можаева?
— Я его управляющий и еду туда. Что вам от меня угодно?
— Несказанно обрадован! — воскликнул незнакомец. — Осмелюсь просить вас о самомалейшей услуге: будьте великодушны вручить это письмо по адресу.
Весенин взял конверт из рук незнакомца, и лицо его вспыхнуло, но он тотчас успокоился, едва прочел надпись на нем.
— Вам бы лучше передать его лично Елизавете Борисовне, — сказал с неудовольствием Весенин.
Незнакомец галантно склонил голову и прижал к груди руку.
— Осмелюсь просить! Единственно по незнанию местности и как городской житель. Вышел на дорогу в ожидании оказии — и вот! Не откажите в просьбе!
— Елизавета Борисовна вас знает?
— Смею ли мечтать? — воскликнул незнакомец. — Но, прочтя письмо, они оценят важность сообщения. Прошу!
