Борис Штейн - Донный лед
А начальник лесхоза напирал:
- Ты дал мне "Магирус", спасибо. Но знаешь ли ты, что вся твоя промбаза сдвинута на полгектара в сторону против плана? А? А за это можно и штрафиком поощрить сотенки на четыре!
Он говорил еще что-то столь же остроумное и грозное, а Зудин тем временем звонил в соседний вагончик, где располагался производственно-технический отдел, и не успел остроумный лесничий закончить свою не лишенную блеска речь, как в кабинете появилась инженер Галина Петровна с планами и документами, и они с лесничим склонились над бумагами.
Начальнику лесхоза явно нравилась Галина Петровна, и Зудин сильно подозревал, что все его многочисленные придирки для того и делались, чтобы в конце концов вот так склониться с Галиной Петровной голова к голове и что-то там выяснять. Зудин усмехнулся поощрительно: у него были свои виды на начальника лесхоза.
Тут в кабинет вошла Аня Родионова, инспектор по кадрам, а за ней бочком, смущенно, молодой парень, водитель Шевчук.
- Герман Васильевич, - сказала Аня Родионова, придавая голосу интонацию служебной заинтересованности и личного безразличия. - Герман Васильевич, сказала она, - у нас была разнарядка на курсы по изучению импортной техники, вот Шевчук как раз желающий. Может, оформим его?
Так, будто между прочим, будто все равно ей, кого оформить - Шевчука или совсем не Шевчука. И будто бы дело только в том, что вот Шевчук желающий. Будто бы каждый второй в мехколонне - не желающий. Ох, женщины, однако!
Но Зудин сегодня ни на кого не сердился. Как-то он сегодня особенно ясно всех понимал и только усмехался.
Усмехаться-то усмехался, но поступал по-своему, как он любил говорить в интересах производства. И поэтому, усмехнувшись добродушно, ответил Ане и ее Шевчуку все-таки отказом, он сказал, что курсы эти рассматривает как меру поощрения и у него есть другая кандидатура - человек полтора года добросовестно проработал на "КрАЗе", показал себя, пусть теперь "Магирус" осваивает. А Шевчук недавно в мехколонне, показать себя пока еще не успел, пусть старается, обойден не будет.
Александр же Семенович во время всех этих разговоров ерзал на стуле, и скучал, и нервничал, видимо опасаясь, что у него мало-помалу спустится пар и должного напора создать уже не удастся. Поэтому, поймав паузу, он выпалил:
- Короче, я сворачиваю работы и составляю калькуляцию на сделанное. Как хотите, так платите, что хотите, то...
- Стоп! - закричал Зудин. - Стоп, не надо! Не надо сворачивать работы, сам посуди, к стенке ставишь, Александр Семенович! Мне же Стройбанк за незавершенку платить не станет, как же я с вами-то расплачусь?
- Как хотите, так платите! - распалялся Александр Семенович. - А насчет стенки - все вы меня ставили, так хоть раз, ей-богу, отыграюсь!
И тут Зудин с тревогой подумал: "Что-то управляющий не идет..."
И ощутил неприятный холодок в груди. Но не дал этому холодку и вызвавшим его дурным мыслям воли, потому что сейчас было не до того, сейчас следовало действовать в интересах производства, то есть в данную минуту уломать Александра Семеновича. И он сказал:
- Не надо сворачивать работы, Александр Семенович! Дела у тебя идут неплохо, хорошо идут дела, я же был, смотрел.
- Конечно, - парировал непримиримый Александр Семенович, - но не благодаря вам!
- Ну ясно, не благодаря, - подхватил Зудин, - мы здесь ни при чем, просто умеешь организовать работы...
- Спасибо за комплименты, - как можно грубей бросил Александр Семенович, - мне они вот где, - он показал на горло, - эти комплименты!
Но Зудин понял, что он польщен и до конца скрыть этого не может.
- Значит, так, Герман Васильевич, три тысячи метров нащельника, и мы продолжаем работу. Иначе - все!
- Герман Васильевич! - В кабинет входил Шатров, начальник подсобного производства.
- Привет, Шатров!
- Герман Васильевич, управляющий на территории промбазы!
- Ясно...
- Котельную осматривает.
- Ясно...
- Главный инженер с ним.
- Так.
Галина Петровна с начальником лесхоза все еще колдовала над планом.
- Значит, Александр Семенович, с нащельником: будет, но не сейчас. Вот котельную введем, освободятся мощности, запустим пилораму... Так, Шатров?
- Так.
- Вот и начальник подсобного производства подтверждает.
- А как же я штукатурить буду без нащельника?
- А ты свой поставь, а я отдам потом.
- Нет, не поставлю!
- Нет?
- Нет!
- А ты поставь!
Зудин ослепительно улыбнулся, показав все свои металлические коронки, так улыбнулся, что не у каждого хватило бы духу возразить. И Александр Семенович сдался:
- Ладно, но в последний раз!..
И ушел, ворча и охая, продолжать работы по детскому саду.
Галина Петровна подняла голову. Глаза ее были слегка затуманены. Она, собираясь с мыслями, смотрела на Зудина. Начальник лесхоза, собираясь с мыслями, смотрел на Галину Петровну.
- Значит, выяснили. Промбаза действительно сдвинута по отношению к геодезической точке отсчета. Но ведь мы ориентировались на клуб и магазин. А клуб и магазин тоже сдвинуты. Вообще весь поселок сдвинут по отношению к геодезической точке отсчета. А внутри поселка все расположено согласно плану, и наша промбаза тоже. Так что...
И тут Зудин уставился на начальника лесхоза, пристально так на него уставился и проникновенным, берущим за душу голосом произнес:
- Дай трактор "Т-40".
Начальник лесхоза обескураженно посмотрел на Зудина и тут уж действительно собрался с мыслями, потому что ответил ясно и понятно:
- Не дам.
Но Зудин и не надеялся на легкий успех. Он только начал скорость набирать:
- Слушай, он у тебя стоит на видном месте, простаивает. Я как мимо еду и вижу его (а он красненький!), так у меня изжога делается.
- Не стоит уже, - радостно сказал начальник лесхоза, - я его убрал с глаз.
- Ну ладно, убрал, - согласился Зудин, - мне он нужен. Дай!
- Не дам!
- А ты дай!
- А что ты мне дашь?
- А что хочешь. Трубы хочешь?
- Хочу. С вентилями.
- С вентилями нет. Возьми без вентилей.
- Без вентилей мне в ЛенБАМстрое дали.
- А ты возьми еще.
- А мне не нужно.
- Ну, дай так. Мне он позарез...
- Дай "уазик".
Наступила пауза. После паузы Зудин сказал:
- Да ты че, паря, "уазик"! Да он и неисправен! Нет, не могу.
- Ну и я не могу.
- Галина Петровна, - сказал хитрый Зудин, - ну что это за человек?
Галина Петровна пожала мягкими плечами (она была в пуховом свитере). Начальник лесхоза взглянул на нее, Зудин перехватил этот взгляд и, кажется, обнаружил в нем признаки паники. Торопясь закрепить успех, он предложил.
- Слушай, попроси что-нибудь другое!
- Сварка есть? - сдаваясь, спросил начальник лесхоза.
- Какая?
- Электрическая с трансформатором.
- Есть. Дам.
- Ну добро, в понедельник присылай механика за трактором.
- А ты за сваркой.
- По рукам.
Начальник лесхоза подошел к Зудину и, косясь на Галину Петровну, затряс ему руку.
И тут от двери раздался густой, бархатный бас:
- Как пишут в газетах, победила дружба!
- Здрасте, - сказал Зудин, поднимаясь с места.
Управляющий трестом стаскивал с руки изящную кожаную перчатку с белоснежной меховой оторочкой. За его спиной, прислонясь к притолоке, стоял главный инженер, серьезный молодой человек, из тех серьезных молодых людей, что входят в помещение без улыбки.
Управляющий долго возился с зажигалкой - она никак не хотела зажигаться. Это была заграничная зажигалка с газовым баллончиком. Но баллончик был отечественный и к заграничной зажигалке не совсем подходил, и газ, кажется, вытек. Зудин ухмыльнулся и как бы нехотя протянул спички.
- Так будет вернее.
Однако вежливо чиркать спичкой не стал, протянул коробок - и все, зажигайте сами, сам же нахмурился и стал разминать "беломорину". Управляющий поблагодарил кивком, увидев, что у Зудина готова папироса, дал прикурить Зудину, потом прикурил сам.
Потом спросил - не то чтобы грубовато, но и не церемонясь особенно:
- Разговор будет серьезный. Шатров не помешает?
Зудин пожал плечами:
- А че он помешает? У меня секретов нет.
- Добре. Оставайся, Шатров.
Шатров пожал плечами, уселся. Оставаться так оставаться. Начальству видней.
Главный инженер, подумав, тоже сел за длинный, покрытый зеленым сукном стол.
Позвали секретаршу Свету, велели никого в кабинет не пускать. Помолчали. Причем молчание затянулось, становилось уже неловким. Зудин взглянул на главного инженера. Он поджал тонкие свои губы, и у него сделалось от этого такое лицо, словно он приготовился исполнить скорбные обязанности распорядителя на серьезных похоронах.
Зудину вдруг стало смешно. Это было спасительное ощущение, вместе с ним пришла простая и ясная мысль, которая облекалась в такие примерно слова:
"Пора объясниться и заканчивать эту историю".
И он сказал, широко улыбнувшись и улыбкой этой снимая всякую напряженность:
