Салам Кадыр-заде - Зимняя ночь
Наташа готовилась к практике. Сначала у нее были планы поехать на Урал, в Уфу. Но потом под влиянием рассказов Адиля о Баку, Каспийском море она изменила маршрут и попросила путевку на бакинские нефтепромысла. Борис не захотел оставаться в Москве без Наташи и решил поехать вместе с ней.
- Поедем, Наташенька, посмотрим, действительно ли Баку так красив, как его расписывает Адиль.
Адилю пришлось раскаяться в своем патриотизме. Дело в том, что Борис попросил у товарища его бакинский адрес.
- Мы с Наташей остановимся у вас, - заявил он.
Адиль растерялся.
- Да... Только понимаешь, Боря... Вот какое дело... К нам-то вы не попадете. Отец, когда был здесь в последний раз, сказал, что они переехали на дачу.
- Ну и что же?.. - вставила Наташа. - Мы разыщем твою семью и на даче. Еще лучше! Виноградом полакомимся.
Адиль оказался в тупике.
- Ты думаешь, я сам этого не хочу, Наташа! Только... Вы не найдете нашу дачу. Адреса нет, ничего нет, надо ходить и у всех спрашивать.
- Нет, дружище, ты что-то виляешь, - не отступал Борис. - Наверно, все твои рассказы про Баку - сплошная выдумка.
Наташа расхохоталась.
- По-моему, Боря прав. Мне кажется, Адиль, если бы твой Баку был действительно таким красивым городом, ты бы сам туда съездил хоть разок за эти три года. Кажется, ты нас просто водишь за нос.
- Вот и ошибаешься, Наташа. Я совсем по другой причине не езжу на каникулы в Баку. Во-первых, ко мне часто приезжает отец. Во-вторых, это вам, москвичам, легко так говорить, а ведь мне скоро придется уехать отсюда навсегда. Я хочу досыта насладиться Москвой, все посмотреть.
- У тебя ведь там мама! - не унималась Наташа. - Неужели не скучаешь? Как она переносит разлуку?
- Моя мать, Наташа, не такая, как другие матери, - не глядя в глаза девушки, грустно ответил Адиль. - У нее сердце крепкое. Она по мне не скучает
Теперь, дорогие читатели, позвольте мне вернуться к самому началу моей повести, к той вечеринке, которую устроили третьекурсники по случаю успешного завершения сессии. Помните, когда Борис провозгласил тост за матерей, Адиль исчез, даже не пригубив бокала?
... Было далеко за полночь, когда ребята наткнулись на него во дворе общежития. Адиль сидел в темном углу на камне, уткнувшись в колени. Как Борис, Наташа и другие ребята ни допытывались, Адиль молчал.
- Послушай, может тебя кто обидел? - спрашивал Борис. - Играл на таре, все было хорошо, и вдруг такая перемена! Скажи, обидели? Я, например, ничего не слышал.
В горле Адиля стоял комок. Он молча кусал нижнюю губу.
- Значит, и от меня скрываешь? Нехорошо, Адиль. А еще друг. Ладно, как-нибудь поговорим. Разве мы не братья с тобой?
Видя, что рядом с ним остался один Борис, Адиль глубоко вздохнул и поднялся. Он обнял друга, поцеловал.
- Ты прав, Боря, есть одна вещь, которую я от всех скрываю. И ты ничего не знаешь. Впрочем, какой тут секрет?.. Просто не хочется бередить старую рану. Когда ты произносил тост, ты, caм того не зная, затронул ее. Я вспомнил мать... Сейчас узнаешь...
И Адиль рассказал другу все: про смерть матери, о жизни с мачехой, о том, как он познакомился на карнавале с Джейран, как ему пришлось бросить любимую девушку и уехать из Баку.
- Теперь понимаешь, Боря, почему я не езжу в Баку, на каникулы, и не хочу чтобы вы с Наташей останавливались у нас? Конечно, я все наврал про дачу. - Адиль помолчал. - У нас, азербайджанцев, есть хорошая пословица: "Смотрит павлин на хвост - нарадоваться не может, а да ноги глянет - тоска берет". Все меня радует в жизни, Борис, но вспомню про дом и плакать хочется.
Как Борис ни ломал голову, помочь другу ничем не мог. Рассказ Адиля глубоко запал ему в сердце. Проводив Наташу и вернувшись в общежитие, он еще долго ворочался в постели, не мог заснуть.
Поезд Москва-Баку уходил вечером, но Борис и Наташа еще днем простились с Адилем в общежитии.
- Ну, не скучай! - Борис пожал товарищу руку. - Провожать нас не будешь. Мы поедем на вокзал от Наташи... Веши забираю сейчас. У нас еще дел по горло!
Они ушли.
Адиль загрустил, потом решил пойти куда-нибудь проветриться.
Вдруг в комнату вошел Рахман.
Адиль не очень обрадовался встрече с отцом. Рахман заявил, что хочет забрать его с собой в Баку.
- Ну, сынок, на этот раз ты не посмеешь меня ослушаться. Тебя ждут дома.
Адиль усмехнулся.
- Ждут? Кто же?
Рахман, как наказывала жена, повел разговор очень осторожно.
- Поедем - увидишь. Не стану же я обманывать в мои-то годы. Поднимайся, доставай чемодан. Будь умницей. Разве можно не слушаться отца?
Адиль наотрез отказался.
- Зря стараешься. Я никуда не поеду.
- Что ж, большое спасибо!..
Рахман нахмурился, встал и вышел из комнаты. Однако не прошло и двух минут, как он опять вернулся,
- Если нужны деньги, вот, возьми, - он протянул Адилю газетный сверток. - Можно ли так обращаться с родным отцом? Постарайся завтра же выехать! Мне не хотелось вмешиваться в твои дела, но раз ты сам ничего не понимаешь, я вынужден сказать открыто.
Адиль недоуменно посмотрел на отца. Рахман нарочно медлил. Затем тихо сказал:
- Мужчина должен отвечать за свои поступки. Нельзя заставлять мучиться девушку, которой давал обещание...
Рахман повернулся и вышел.
Поезд шел в Баку.
Была ночь. Пассажиры крепко спали. Рахман сидел у себя в купе и мысленно прикидывал, сколько он заработает, перепродав купленные в Москве вещи.
Неожиданно в дверь заглянул молодой парень лет двадцати трех в синей полосатой пижаме. В руках он держал стакан.
- Товарищ проводник, умираю от жажды... Вечером ели селедку. В бочке нет воды. Может, у вас найдется глоточек?..
- Нету, нету, - оборвал Рахман пассажира, - сам хочу пить. Скоро остановка, там напьешься.
Облизывая пересохшие губы, парень вернулся в свое купе.
Через полчаса поезд подошел к станции. Парень опять заглянул к проводнику:
- Где мы стоим?
- Минводы...
Юноша побежал в привокзальный ресторан и вскоре вернулся с двумя бутылками в руках и газетой под мышкой.
- Пожалуйста, товарищ проводник, он протянул Рахману одну из бутылок. Вы хотели пить.
- Спасибо, дорогой, - Рахман изобразил на лице улыбку, а в душе выругался: "Вот смола! Сбивает со счету!"
Поезд тронулся.
Рахман по-прежнему был занят коммерческими вычислениями. Он то и дело проводил рукой по лысине, глубоко вздыхал и шевелил губами. Наконец, встал, потянулся, медленно подняв вверх руки, словно штангист на арене цирка, зевнул во весь рот, так что скулы затрещали, и вышел из купе.
Его внимание привлекла странная картина: в коридоре у окна с газетой в руках стоял тот самый парень, который недавно угощал его водой. Он щелкал пальцами, улыбался и что-то бормотал себе под нос.
"Может, он с ума спятил? - подумал Рахман. - Постой, постой, кажется, я знаю, в чем дело. Наверно; этот прохвост купил в Минводах водку!"
Он подошел к нему.
- Эй, приятель, ты где находишься? - Рахман резким движением одернул рубаху и насупился. - Ты находишься в советском вагоне! В купированном вагоне! Здесь пьянствовать запрещено. Не стыдно тебе. Хочешь пить эту отраву, иди в ресторан и глуши, пока не лопнешь! Ну, что уставился? Разве я не прав?
Парень даже не взглянул на проводника. Это еще больше разозлило Рахмана. Он замахал руками, повысил голос:
- К, тебе обращаются, товарищ пассажир! Это не цирк... Чего поясничаешь? Не умеешь пить - не пей! Юноша весело посмотрел на Рахмана, тряхнул у него перед носом газетой, помахал записной книжкой, которую держал в левой руке, и зашептал, подавшись вперед:
- Да я не пьян, товарищ проводник...
Рахман отшатнулся.
- Проходи! Изо рта разит, как на бочки!
На шум из соседних купе начали высовываться головы заспанных пассажиров. Лицо парня вдруг посерьезнело.
- Что вы чушь городите, проводник? Зачем скандалите? Какой дурак пьет в это время водку?
- Пусть не водка, вино... - перевил Рахман. - Какая разница? Я не допущу в своем вагоне пьянства!
- Послушай, чудак-человек, наберись терпения, - юноша еще больше понизил голос: - Просто я рад. Только что проверил облигации... Ты понимаешь, я выиграл! Десять тысяч выиграл! Говори, чем тебя угостить ничего не пожалею!
Рахман поплелся в свое купе: "Везет же некоторым, черт возьми!" подумал он.
Прошло около часу. В голове у проводника созрел один план. Он заглянул в купе, где ехал счастливец, и тихо позвал:
- Эй, сынок, прошу тебя, выйди на минутку...
Юноша только что лег. Он недовольно поморщился, но поднялся, накинул поверх пижамы пиджак и пошел за проводником.
У служебного купе Рахман пропустил парня вперед.
- Проходи, садись прямо на постель. Наверху это мой напарник. Ишь, храпит как! Намаялся за смену. Не обращай внимания...
Юноша сел в угол у окна. Рахман примостился рядом.
- Мне очень неудобно за все, что я тебе наговорил. Извини, пожалуйста. Считай меня своим отцом. Клянусь, я не виноват. В вагоне полсотни пассажиров. Разве всех распознаешь?
