Андрей Зарин - Кровавый пир
Василий даже вскочил от волнения.
– Батько! – воскликнул он.
– Рад? То‑то! Я для своих всегда ласков. Нонче вот мы этих писем изготовим и я с ними нищих вперед пошлю, чтобы кидали везде. А утром ты иди!
У Василия от радости захватило дыхание. Завтра. В четыре, пять дней они сделают переход – и берегись воеводы и Лукоперовы!
– Готово, што ли? – окрикнул подьячего Степан.
– Готово, милостивец! Дозволь прочесть!
– Чти!
Подьячий дрожащим, гнусавым голосом начал чтение. Степан слушал и кивал головою.
– Так, так! – говорил он. – Ладно, щучий сын! Ишь ты!
И когда окончил подьячий чтение, он ласково кивнул ему головою:
– Поднеси ему, Вася, меду!
Василий поднес. Подьячий расцвел от удовольствия и выпил.
– А теперь повесьте его, казаче! – сказал равнодушно Степан.
Маленький подьячий побледнел и отшатнулся. Кружка упала у него из рук.
– К… как? – пролепетал он.
– Повесить! – повторил Степан. – Потому ты подьячий – сорная трава, крамольное семя! Ну же, хлопцы!
Подьячий стоял словно окаменелый. Нижняя челюсть у него отвисла, но когда казаки схватили его за плечи, он вдруг вырвался от них и в исступлении закричал:
– А ты коли так – вор! Вор, вор! Я тебе работу справил, а ты насмеялся, да еще повесить! Это за добро! А еще батько! К малым добер, бают!..
Бороденка его тряслась, глаза почти вылезали из орбит. Он был смешон и жалок в своем гневе. Казаки снова ухватили его, но Стенька махнул им рукою.
– А что ж мне с тобой делать, скажешь? – спросил он, щурясь.
Подьячий даже подпрыгнул, сжав кулаки:
– Вешать, вешать, разбойничья твоя душа! Твои слуги верные дом мой разграбили, женку опозорили да убили, ребятеночка на копье взяли. А мне что ж? Вешай, милостивец!
– Да коли ты подьячий, – задумчиво сказал Стенька, – коли ты с людей за все про все калым брал…
– А то не брать? Мне от государевой казны шло два рубля в год, да однорядка, да шапка, да муки шесть восьмин. Тут и живи! А у меня семьишка. Всякому хлеб жевать хочется. И много ли брал? Два, три алтына, много, коли гривну!..
– А и то! – сказал вдруг Степан. – Коли воевода брал, чего ему, маленькому, делать было? Иди, Наум!
Подьячий быстро мотнул головою и приготовился бежать.
– Да стой! – остановил его Степан. – Чтобы ты о нас дурное не мыслил, на тебе зараз пять рублей, – он кинул ему пять тяжелых монет. – А ты, Вася, – обратился он к Усу, – его своим писарем сделай да избу ему дай. Пусть живет!
– Милостивец ты мой! Свет красно солнышко! – закричал подьячий, бросаясь к Степану, но тот уже нахмурился.
– Уходи, а то раздумаю! – проговорил он.
Подьячий отпрыгнул от него, что стрела от тетивы, и зайцем бросился из кружала.
Степан с написанными листами обратился к Волдырю.
– Ну, мой верный Иваша, отдай нашим писчикам. Пускай всю ночь пишут и день весь, а десять листов сейчас пусть изготовят. А в ночь дать их Егорке – слепому да Петрушке – безногому. Пущай с ими в Саратов поспешают. А ты, Васинька, значит, завтрова утром. Так?
– Так, так! – ответил радостно Василий. – Спасибо тебе, атаман!
VII
Василий не спал всю ночь. Не до сна ему было. Надо было всем распорядиться, да, кроме того, и близость желанного часа волновала его несказанно.
Он пошел к стругу, где ночевали его молодцы, и сказал Кривому:
– Ну, Яков, завтра мы на Саратов пойдем. Батька мне еще казаков дает да голытьбы. На голытьбу‑то я не надеюсь. Над ней Пасынкова поставь. Только на вас, на моих, да на казаков. Может, бой будет, так ты вот что! Коней бы достал. Оружие у нас доброе?
– Доброе, атаман!
– А у батьки пушечку еще попросим. Вот и пойдем. Там коней достань, а потом и еды заготовь. Я хочу разом идти, без роздыха. А то по дороге Царицын, Камышин. Опять пьянство. Там мы мимо!
– Мимо так мимо! А коней я в ночь достану. У казаков перекуплю.
– Ну вот! А утром и идти!
Потом он говорил с Пасынковым, потом пошел к Гришке Савельеву. Он сидел на своем струге с своими казаками и пил.
– А, пане атамане! – закивал он Василию бритою головою. – Что ж, пойдем Саратов добывать! Мои казаки добрые. Что соколы: ни одной цапли не пропустят мимо когтей!
Василий дружески сел с ним рядом.
– Только бы дойти до Саратова скорее, есауле! – сказал он. – Там уж возьмем городок!
– Хе – хе! А идти скоро ли; тихо твое, атаман, дело. У нас кони добрые.
– Чуть солнце, мы и пойдем!
– А хоть сейчас. У меня им только свистни!
Василий ушел от него и снова говорил с Пасынковым и Кривым. Потом вернулся на струг, попробовал заснуть, но сон бежал от его глаз. Ему наяву грезилась Наташа. Она протягивала к нему руки, и он вслух говорил ей: «Возьму, возьму тебя, голубка, от злых коршунов!»
Еще восток только заалел, как Василий сошел на берег и пошел будить свой народ.
Вперед выехал он со своими молодцами и с ним рядом Гришка. Потом шла голытьба, вооруженная чем попало, а сзади стройною массою две сотни казаков с пушкою замыкали весь отряд, человек пятьсот.
Василий сиял радостью и горел нетерпением.
– Скоро ли дойти можно? – пытал он у Гришки.
– А как скажешь, атамане, дней в шесть без больших привалов, дойдем!
– То‑то обрадуются! – засмеялся Василий.
– Да уж надо думать: ждут не дождутся!
Василий торопил свой отряд. Они двигались с невероятною быстротою. Часа два отдыхали где‑нибудь у воды, варили наскоро толокно и опять шли, не зная отдыха. Только раз Василий дал роздых на десять часов, чтобы всем выспаться. Это было подле Широкого.
Он остановился.
– Роздых! Теперь всего один переход остался, – сказал он, – так пусть переспят да отдохнут, как след. А я, есаул, тут недалечко съезжу.
Он кликнул с собою Кривого, Дубового да Кастрыгу и рысью поехал к усадьбе Лукоперова. Была уже ночь, но, как и в ту роковую ночь, луна ярко светила.
Василий быстро ехал и говорил:
– Мы кругом осмотрим все и наутро своих приведем. Тут они, мои вороги, Лукоперовы! Тут и она, голубушка!
Он вдруг остановился и растерянно оглянулся.
– Чтой‑то за диво! – усмехнулся он. – Ехали мы и их усадьбу проехали. Повернем!
Они повернули коней, но сколько ни вглядывался Василий во все стороны, бледно освещенные луною, он не видел высоких крыш лукоперовской усадьбы.
– Да что ты ищешь, атаман, – усмехнулся Пасынков, – ведь теперь по Волге все Степана Тимофеевича ждут. Сожгли холопы усадьбу, верно слово, сожгли!
– А ну?
Василий тронул коня и повернул его на знакомый косогор, и лишь только он въехал, как радостно вскрикнул:
– Правда твоя, Егорушка! Сожгли ведь воронье гнездо!
– А то как же!
Кривой и Пасынков с Кострыгой въехали следом за Василием.
Огромная усадьба Лукоперовых представляла груду наваленных обуглившихся бревен. Все, даже высокий тын, сгорел, и только трубы да печи белели среди угольев страшными белыми остовами, словно призраки.
– Эх! – сказал Кострыга. – Нашего бы боярина так спалить!
– Ништо! И ему так будет! – утешил его Пасынков.
Василий грустно стоял перед пепелищем. Что же месть? Где его Наташа?
«У воеводы дознаюсь!» – мелькнуло у него в голове, и он, повернув коня, вернулся к отряду.
Всю ночь он не мог сомкнуть глаз, седьмую ночь уже с того времени, как оставил Астрахань, и думал о Наташе. «Не может быть, чтоб она сгинула, – решил он. – Еремейка за нее вступится и обережет. Он и про любовь мою знает, и про то, что я с Разиным».
– На коней, на коней! – чуть наступило утро, скомандовал Василий, а за ним Гришка, и они поехали к Саратову.
– Поднесу я гостинчика воеводе, – говорил Гришка весело, – люблю воевод топить!
– Стой! – перебил его Василий. – Воевода мой. Ради него и в Саратов иду!
– А что?
– Так! Есть у меня с ним свой счет. А его уж не тронь и своим казакам закажи, чтобы они мне его живого оставили!
– Ну, добре, добре! Коли он сам не напорется!
– Тогда его счастье…
Поздно вечером они подошли к Саратову и остановились в полверсте за рощею. По обычаю, они, сидя на конях, составили круг. Гришка и Василий въехали в середину.
– Вот, братцы, – сказал Василий, – мы и у Саратова. Что нам делать?
– А подойти к надолбам и зажечь, – сказал Кривой, – которые там нам привержены, поймут и тоже подожгут, а мы и ворвемся.
– А коли там сила? – сказал Василий. – Узнать надо.
– Верно! – заговорил Гришка. – Прежде надо оттуда кого дождаться. Наши нищенки уже там два дня сидят. Пождем, они выйдут, а пока что – выехать двум да вокруг города пошукать!
– Что верно, то верно! – согласился Василий. – Кто пойдет?
– Да от меня казаки! Эй, Грицько, Осип! Пошукайте округ города! – сказал Гришка.
Те выехали из круга и быстро скрылись в темноте за рощею. Василий и Гришка сошли с коней и сели на землю. Прошел томительный час. Вдруг послышалось фырканье лошадей и в темноте выдвинулись казаки.
– Одного достали, – сказал казак, – говорит, к нам бежал.
