Сергей Тютюнник - Кармен и Бенкендорф
Я включаю свет и торопливо, непослушными пальцами роюсь в ящике тумбочки, заполненном лекарствами. Капаю корвалол в стакан с водой. Пока Анна вливает спасительную жидкость в деда, накручиваю диск телефона. Сонная дежурная на "скорой" долго выясняет, куда и кому выслать бригаду. Меня раздражают ее вопросы о прописке больного.
- Все, деточка, уже легче, - слышу я голос Соломина, оторвавшись наконец от телефона.
- Не вставайте, - говорит Кармен. - Постарайтесь расслабиться.
...И так же торопливо, суетясь, вставляю кассету и нажимаю клавишу. Жгучий ветер Испании ударяется в наши стены и уши... Но я уже не слышу музыки. Я распахиваю дверь на балкон и выхожу.
Эхо испанских страстей вянет и вязнет в полутьме.
После приступа, когда слух возвратится ко мне, я позвоню своему редактору и скажу, чтобы он не присылал мне заменщика, Я хочу остаться. Хотя бы на месяц.
Знаю - Кармен не полюбит меня. Я не уплыву по черно-красной реке.
А утром придет раскормленный телевизионщик Глеб и, быстро оправившись от печальной новости, спросит: успел ли дед позвонить в Москву и наложить "вето" на его фильм "Салам!"?
Я ничего не отвечу. Я суну ему под нос пистолет.
Скоро утро. Я подставляю мокрое лицо колючему февральскому снегу и деревенеющими пальцами крепко сжимаю ледяные перила.
...И запах смерти, разлитый в воздухе, как вино в старом погребе, накрывает меня.
Владикавказ - Ростов-на-Дону
