Анатолий Шихов - Вечернее утро
- Я начинаю думать, что угодил в Африку. У меня там живет хороший знакомый.
- А ты откуда? Как тебя зовут?
- Меня зовут Дон Кихот, путешественник.
- Тонкий Ход? - переспросила она, состроив глазки. Сейчас Стирма напомнила ему Марту - жену космонавта Джефсона, - странное имя.
- Не имя странное, а эсперанто странное, - вмешался внутренний Голос.
- Видно, иняз не закончила, вот и выпендривается.
- Зачем тебе сабля? - между прочим спросил он. Они шли друг за другом. Плантации не было конца.
- Сабие? ну как... Я мерг сэ вэд капкана.
- Пошла проверять капкан? Ну и что?
- А если бы напала рата?
- Что такое "рата"? - спросил Внутренний Голос. - Может быть, рота? Например, рота солдат.
Не резвись. "Рата" - это "крыса" по-испански. - А где вы взяли таких ра? - спросил он у Стирмы.
- Сами выросли после разбоя.
Лев Александрович отметил, что она уже во второй раз сослалась на какой-то разбой, поэтому спросил:
При чем тут разбой?
- А разве у вас в Африке не было разбоя?
- Здрасте! У нас в Африке! Неужели я похож на туземца?
- На кого, Тонкий Ход?
- Перкеле! - выругался он по-фински.
Лев Александрович и в самом деле рассердился: эта глупая Стирма, понимая нормальный русский язык, не понимала, о чем идет речь. Неужели она забыла, кто такой Дон Кихот?
Сад неожиданно кончился. То есть, они и дальше брели между зарослей брусники, но уже без плодов. Синева густела. Началась какая-то деревня, построенная из обломков бетонных блоков. На улице работали девушки, все в одинаковых серых балахонах, словно туберкулезные в диспансере. Они подметали и без того чистую дорогу. Стирма заметно забеспокоилась, пошла быстрее. К небольшому озерку спускалась улочка хибарок, покрытых листьями бамбука. Он почему-то принялся считать их - тридцать восемь. Его удивили окна: то дырка, словно в скворечнике, то треугольник, то нормальное окно, однако, лежащее на боку. Присмотревшись внимательнее, он понял, в чем тут дело: улица застроена готовыми блок-квартирами, из которых собирают высотные дома. Но блоки эти помяты, искривлены, щели кое-как замазаны чем-то похожим на голубую глину. Хижину с окном, лежащем на боку, наверное, не сумели скантовать на основание, так и оставили. Боковые стены превратились в пол и в потолок.
Стирма затолкала его в блок, который ничем не отличался от других: такой же обшарпанный, единственное окно, наполовину заколоченное, должно быть, для тепла. Дверь она открыла без всякого ключа - навалилась плечом. Войдя, Стирма сказала длинную фразу на: меси языков, он перевел так:
- Подожди меня: я пойду узнаю, чем мне предстоит заняться сегодня вечером.
- Не ходи: я знаю чем.
- Вот как? Откуда ты знаешь?
- Я все знаю. Я знаю, что к тебе приехал родственник из соседнего аула, и ты отпросишься на вечер.
- А что такое "аул"?
- Деревенька, в которой живут нерусские. Иди отпрашиваться.
- Нельзя: критиковать будут.
- Ха-ха, - сказал Лев Александрович. - Ну, порядки!
Она ушла с метлой. Оставшись один, он огляделся. Это была типовая однокомнатная квартира улучшенной планировки. Такими застраив|али третий микрорайон, в котором получил квартиру Хрюков и от кот орого Лев Александрович сбежал за пивом, кажется, еще вчера. Над кроватью, застланной шкурами, тянулись белые трубы водопровода и отопления, с потолка свисал электрический шнур с голыми концами - неужели не может ввернуть лампочку? В углу стоял примитивный стол, грубо сколоченный из неструганых досок. Он почему-то с удовольствием решил, что хозяйка не замужем.
- Тонкий Ход, есть хочешь? - спросила она, вернувшись минут через десять.
- Не мешало бы. А в этой вашей дыре нет ли чего-нибудь вроде ночлежки? Про гостиницу я уже не спрашиваю.
Она ушла за перегородку, очевидно, прихорашиваться, объяснила, конечно, не отрываясь от зеркала:
- По указанию Великого Босса мужчины у нас не ночуют, - виновато сказала Стирма, а Лев Александрович, грешным делом, подумал:
"Ее полезно чем-нибудь задобрить".
- Кстати, а где коробка с куклой? - вспомнил Внутренний Голос,
- Ничего себе! - обозлился Лев Александрович. - Где же ты был раньше? Бедная Риточка...
- Если тебя видели в резервации, придут критиковать, - сказала Стирма, появившись в дверях, и Лев Александрович обмер, увидав вместо Стирмы голливудскую красавицу: глаза и волна волос... Именно это личико на мгновение показалось в пространстве, когда в парке с ним случилось что-то непонятное. Преображенная Стирма откровенно разглядывала его, улыбаясь перламутровыми пластинками вместо зубов. Она кокетливо повела обнаженным плечиком и молвила:
- Сейчас я что-нибудь приготовлю, Тонкий Ход.
- Меня зовут Лев Александрович, - сознался он потупясь.
- Не теряйся, Лева, - встрял Внутренний Голос, и Лев Александрович поблагодарил его.
Она ушла на кухню, а он не посмел пойти за ней. Оставшись один, Лев Александрович постоял у окна с фанеркой вместо форточки, посмотрел на странные хижины из бетона, но под первобытной кровлей вместо крыш, спросил себя, бывает ли так, чтобы Внутренний Голос, став женщиной, объяснялся тебе в любви, а теперь эта глазастая красавица с волной волос - вот она, живая и реальная...
Он присел, затем прилег на кровать, застланную шкурами, закрыл глаза. В голове гудело. Лев Александрович постарался расслабиться, и тело его растеклось, как студень, а потолок поплыл вместе с пространством. Красавица Стирма мурлыкала на кухне, задавала какие-то вопросы... Ему бы пойти туда, показать себя в обществе очаровательной дамы, а он не смел, в глубине души надеясь, что она сама снизойдет до него.
ДОГАДКА
Он проснулся от удушья. Было совершенно темно и невыносимо воняло потом. В рот почему-то набилась шерсть - неужто они опять пытаются накормить его чем-нибудь экспериментальным? Лев Александрович стал ждать фиолетового цвета или ромашки на фоне этой черноты. Ему стало мерещиться, что дышит он за двоих. Во всяком случае кто-то повторял его вдохи. Ромашка не появлялась. Он пошевелился и вздрогнул, коснувшись горячего тела. Сообразив, что он лежит в постели с собственной женой, а все эти кошмары ему просто-напросто приснились, Лев Александрович скинул с себя одеяло, сел, опустив на пол босые ноги. Паласа на полу не было. В окно пробивался зеленоватый свет белой ночи. Сам он был мокрым от пота, даже волосы прилипли ко лбу. Он встал, с удовольствием потянулся, остывая, и пошлепал посмотреть на Риточку в кроватке, но кроватки не было. Не оказалось и полированного гарнитура, не висела и люстра из чешского хрусталя, и вообще комната не та. Он вернулся в комнату с кроватью и увидел в постели совершенно голую женщину. Красавица Стирма возлежала на шкурах грациозно, как кобра. Затаив дыхание, он присел на краешек постели, в которой только что спал. Значит, она сама раздела его, а он так и не проснулся. Не смея прикоснуться к ней, он рассматривал ее тело в мраморном свете белой ночи. Стирма повернулась и вместо женской груди он увидел четыре мужских соска... и руки... Ему только казалось, что она не снимала эластичных варежек... Просто у нее не было пальцев, а была сплошная ладонь, как ласта... Бедная, бедная женщина! Как тебя угораздило родиться получеловеком? Кто ты в действительности - русалка или фея во плоти?
В полутьме он бесшумно поискал брюки. Они оказались выглаженными и почему-то хрустели; рубашку не отыскал, зато нашел пиджак и вышел на кухню попить. Вода нашлась в деревянном ведре; присев, он напился через край, затем сел на чурбак к столу, похлопал себя по карманам: хотелось курить, а сигареты давно кончились. Лев Александрович поставил локти на стол, закрыл лицо руками.
- Давай-ка, приятель, еще раз сообразим, что к чему.
- Давай, Лева.
- Стало быть, Лида вручила нам куклу для Риточки, так?
- Так.
- И мы пошли парком, где нас застала гроза, так? Так.
- Но если честно, то на грозу это походило мало. Чем это могло быть?
О летающих тарелках он был наслышан. Вова Митрофанов, помнится, говорил, что видел такую тарелку собственными глазами, она якобы выделывала фигуры высшего пилотажа. Но Лев Александрович старался не связываться с фанатичными тарелочниками, и к рассказам подобного рода относился осторожно. Но нельзя ли предположить, что он все-таки угодил под влияние одного из таких чудес?
- Тут что-то есть, - одобрил Внутренний Голос. - Валяй дальше.
- И нас с тобой взяла на борт летающая тарелка.
- Большей глупости я от тебя не слышал.
- Скажем иначе: она продемонстрировала некоторые из своих чудес.
- Для чего?
- Чтобы встреча со Стирмой не показалась мне слишком потусторонней: ведь она меня любит, и я это чувствую. Я искал ее всю жизнь, не найдя, женился на Лиде, а судьба моя - вот она!
Внутренний Голос отчетливо хихикнул.
- Что с тобой, приятель? - взволнованно спросил Лев Александрович, удивляясь собственному волнению.
- Ничего, - ехидно сказал Внутренний Голос. - Просто мы с тобой отвлеклись. Давай по существу.
