Светлана Алешина - Ночь кровавой луны
Обзор книги Светлана Алешина - Ночь кровавой луны
Светлана Алешина
Ночь кровавой луны
Глава 1
С Игорем Воронцовым я встретилась у дверей ванцовского кабинета. Я собиралась туда войти, а Игоря выводили под конвоем.
Первая мысль, которая пришла мне в голову, когда я его увидела, что Ванцов зачем-то арестовал Даймона Хилла. Настолько этот парень был похож на моего и Пенсова любимца, известного гонщика «Формулы».
На одно мгновение наши глаза встретились, и я сразу же отвела взгляд, потому что видеть такую боль, поверьте, было непереносимо. Кстати, говорят, боль – как заразная болезнь – очень легко передается. Может быть, по этой причине люди не любят встречаться с человеческим горем, а тут оно хлестало через край, выплескиваясь из этих добрых и умных глаз.
Я не оговорилась, у него были именно такие глаза. Вот представьте себе, человека выводят из кабинета следователя, то бишь передо мной – преступник, но его глаза были глазами очень хорошего человека.
Я потом обернулась и долго смотрела ему вслед. Как будто предчувствовала, что эта случайная встреча должна изменить ход моей жизни. И тот миг, когда Пенс попросил меня сходить к Лешке Ванцову, чтобы тот помог ему с техосмотром, был запрограммирован богом.
Только не подумайте, что я такая самоуверенная, просто иногда бог сталкивает меня с некоторыми людьми. Наверное, чтобы я все-таки чему-то научилась в этой жизни. Ведь нельзя же постичь ее премудрости, не общаясь с другими представителями рода человеческого!
Игорь не обратил на меня особого внимания, разве что посмотрел чуть дольше, чем на плафон, да слегка улыбнулся. Обманывать себя смысла не было, но мне почему-то показалось, что в это мгновение что-то произошло и с ним, и со мной. Мне даже почудилось, что ему хочется что-то сказать, а мне хотелось это услышать. Но – одно мгновение, и все стало на свои места.
Его увели. Я вздохнула и постучала в дверь кабинета.
– Войдите, – раздался Лешкин голос.
Увидев меня на пороге, Лешка моментально убрал хмурь из глаз и широко улыбнулся.
– Сашка, солнышко, я рад тебя видеть…
Он тут же протянул мне листок с координатами некого Анатолия Ивашкина, к которому надлежало пойти Пенсу.
– Надеюсь, все пройдет нормально. Значит, открываете сезон мотогонок?
– Да, – кивнула я. – Жутко как надоела зима.
– Не тебе одной, – согласился со мной Лешка. – А как у вас с частным сыском? Много жен вернули под конвоем?
Воспоминание о человеке в коридоре было связано со словом «конвой». Я помрачнела.
– Что? – сразу заметил Ванцов. – Работа мешает радостно воспринимать объективную реальность?
– Да нет, – отмахнулась я. – Работа, Лешка, упорно изображает из себя волка. То есть я практически маюсь бездельем, поскольку к нам за целый месяц никто толком не обратился… Я даже начала скучать.
– Счастливица, – вздохнул он. – Мне это не грозит. Сама видишь, сколько навалено на столе… И это еще не все. Хочешь кофе?
Я кивнула.
Он громко заорал:
– Людмила!
Из соседней комнаты выплыла полненькая дамочка бальзаковского возраста и со скромной улыбкой остановилась перед нахалом Лешей.
– Кофе сделай, – скомандовал тот.
К моему удивлению, она с покорностью «младшей жены в гареме» отправилась выполнять приказ.
– Как ты обращаешься с секретарем? – возмутилась я.
– Это не секретарь, – поморщился он. – Это мои следователи. Две тетки, от которых проку никакого. Пусть хоть кофе варят!
Да уж, посмотрела я на Ванцова. Сказал бы спасибо, что не я работаю в твоем отделе… Как пить дать, кофе варил бы именно ты!
Когда она вернулась, он протянул ей папку и сказал:
– Это отнеси. Введешь данные в компьютер.
– По Воронцову? – спросила она.
Он кивнул.
Она жалостливо вздохнула.
– Людмила! – строго сказал Ванцов. – Если ты собираешься рыдать над судьбами убийц и их жертв, тебе тут нечего делать.
– Ну, не все такие железобетонные, как ты, – неожиданно огрызнулась Людмила, забирая папку. – Кому-то надо и проявлять немного понимания…
Он проводил ее таким огнедышащим взором, что я перепугалась за ее дальнейшую судьбу.
– А кто это Воронцов? – поинтересовалась я.
– Убийца, – лаконично ответил он.
– И почему она его жалеет?
– Да потому что это не «дело», а сплошной женский роман! – сердито воскликнул Ванцов. – Одни сплошные «сюси-пуси» и горькие рыдания! Если я тебе расскажу, ты будешь давиться слезами и не сможешь выпить кофе толком! Прямо находка для слабонервных баб этот Воронцов! Еще и красив, еще и обаятелен! И вот ведь какая незадача – убийца! Только про это вспоминают намного позже. Когда вдоволь налюбуются его обаятельной рожей!
– И чего он такого сделал, что ты его невзлюбил с такой силой? – деланно-равнодушно спросила я.
На самом деле я уже догадалась, что речь идет о том парне, которого я встретила в коридоре. То, что он оказался убийцей, повергло меня в шок – его глаза были ДРУГИМИ.
Не знаю, как вам это объяснить, но за время моей работы я имела возможность много раз смотреть в глаза «убийц» и могу без особого труда охарактеризовать категории оных. Предположим, бывали убийцы по призванию. У этих смерть жила в глазах, немного разбавленная ложью. Можно было обмануться на какое-то время, но потом это все равно обнаруживалось. Были другие убийцы. Эти даже не трудились скрыть свое «эго». Или просто не могли этого скрыть? Конечно, были и случайные убийцы, но у этих в глубине глаз плескались горечь и страх, а у Воронцова этого не было. Только…
Я вспомнила строчки из «Баллады Редингской тюрьмы» Оскара Уайльда:
Но боль, какой не видел свет,
Плыла, как мгла, из глаз…
– Что ты сказала?
– Ничего, – покачала я головой. – Кого он убил?
– Да жену, – сказал Ванцов. – Такая вот банальная история. Он убил свою жену.
– «Даймон Хилл»? – вырвалось у меня.
Ванцов окинул меня неодобрительным взглядом с ног до головы.
– Та-ак… Ты его видела, да? И тоже пленилась его обликом?
– Нет, я просто подумала, что он чертовски похож на Даймона, – пробормотала я, пытаясь оправдаться.
– Да не на Даймона он похож! Он на Демона похож, ваш Воронцов!
И чего это он так разозлился?
Я пожала плечами и сухо сказала:
– Не могу понять, чего ты так разорался? Если я сказала, что этот тип похож на гонщика «Формулы», это еще не означает, что я собираюсь выступать на суде в качестве адвоката. Я если и захотела бы, то не смогла! Замуж за него я тоже пока не собираюсь, хоть он и вдовец. Меня Пенс не отпустит.
– А если бы отпустил, начала бы млеть, как мои «барышни»! – с сарказмом сообщил Ванцов.
– Может, и начала бы, – не выдержала я. – А вот ты, между прочим, должен хранить объективность! А вместо этого заранее возненавидел подследственного! Тоже мне, опер мирового масштаба! Может быть, его жена была такая стерва, что ее просто необходимо было убить?
– В том-то и дело, – развел руками Ванцов. – В том-то и дело, что его женой была Маша Тумановская…
– Что? – вскрикнула я. – О боже…
Я прикрыла глаза. Теперь я его понимала, Ванцова. Очень хорошо.
Но…
Но боль, какой не видел свет…
Эта боль, струящаяся из его глаз, – куда от нее скрыться?
* * *Машу Тумановскую в Тарасове знали многие. Мало того, что она была одним из лучших в городе психологов-практиков, мало того, что она стояла у истоков «Помощи женщинам и детям», так и сама Машина личность обладала притягательностью – той самой «харизмой», о которой много пишут, но мало знают, что это.
Ее стройная, словно летящая фигурка, вызывала мысль о «херувимах и серафимах». Ее улыбка была такой обаятельной и открытой, что нельзя было не улыбнуться в ответ.
Маша производила на всех впечатление человека счастливого и уверенного в том, что счастье – норма жизни. Более того, она пыталась поделиться своим мироощущением с остальными, всегда готовая протянуть руку помощи.
Служба, которую она «зубами выгрызла» у наших властей, была призвана защитить «слабых» от насилия. Говорят, что она так горела идеей «помощи», что встала на колени перед крупным чиновником. Это был первый и последний раз, когда она встала на колени. И добилась тогда своего.
А потом появился приют для «жертв домашнего насилия» – небольшой домик, огороженный высоким забором. Чтобы туда не проникли «враги», объясняла она. Так спокойнее…
Скольким людям она помогла? Скольких женщин и детей она защитила?
На ее похоронах были в основном женщины и дети. Мне говорили, их было очень много. И все плакали…
Потому что Маша была их защитницей, верой и надеждой… Она заставляла их поверить в то, что они – люди. Она учила их защищаться.
И не сумела защитить себя.
* * *– Послушай, Лешка, но ведь она была счастлива в личной жизни? – не выдержала я. – Ты уверен, что именно он ее убил?
