Василий Шукшин - Калина красная
-- Листвянка? У нас нет такой.
-- Как нет? Есть.
-- Да нету! Я-то знаю свой район.
-- Странно... Куда же она девалась? -- Егору не понра-вился директор: довольный, гладкий... Но особенно не по нутру, что довольный. Егор не переваривал довольных лю-дей. -- Была деревня Листвянка, я хорошо помню.
Директор внимательно посмотрел на Егора.
-- М-да, -- сказал он. -- Наверно, сгорела.
-- Наверно, сгорела. Жалко -- хорошая была деревня.
-- Ну, так поедешь со мной?
-- Поеду. Мы же и собрались ехать. Правильно я вас по-нял?
И поехали они по просторам совхоза-гиганта, совхоза-миллионера.
-- Чего так со мной заговорил-то? -- спросил директор.
-- Как?
-- Ну... как: Ванькой сразу прикинулся. Зачем?
-- Да не люблю, когда с биографии сразу начинают. Био-графия -- это слова, ее всегда можно выдумать.
-- Ну-у, как же так? Как это можно биографию выдумать?
-- Как? Так... Документов у меня никаких нету, кроме одной справки, никто меня тут не знает -- чего хочу, то и на-говорю. Если хотите знать, я сын прокурора.
Директор посмеялся. Егор ему тоже не понравился: какой-то бессмысленно строптивый.
-- А что? Вон я какой -- в шляпе, при галстуке... -- Егор посмотрел в зеркальце. -- Чем не прокурорский сын?
-- Я же не спрашиваю с тебя никаких документов. Без прав даже едем. Напоремся вот на участкового -- что делать?
-- Вы -- хозяин.
Подъехали к пасеке. Директор легко выпрыгнул из ма-шины.
-- У меня тут дельце одно. А то, хошь, пойдем со мной -- старик медом угостит.
-- Нет, спасибо. -- Егор тоже вышел на волю. -- Я вот тут... пейзажем полюбуюсь.
-- Ну, смотри. -- И директор ушел.
А Егор стал любоваться пейзажем. Посмотрел вокруг. Подошел к березке, потрогал ее.
-- Что? Начинаешь слегка зеленеть? Скоро уж, скоро... Оденешься. Надоело голой-то стоять? Ишь ты какая... Скоро нарядная будешь.
Из избушки вышел дед-пасечник.
-- А что не зайдешь-то? -- крикнул Егору с крыльца. -- Иди чайку стакан выпей!
-- Спасибо, батя! Не хочу.
-- Ну, гляди. -- И дед ушел.
Вскоре вышел и директор. Дед провожал его.
-- Заезжайте почаще, -- приветливо говорил дед. -- Чай, по дороге. То и дело ездите туг.
-- Спасибо, отец, спасибо. Поехали.
Поехали.
-- Вот... -- сказал директор, устраивая какой-то сверто-чек между сиденьями. -- Есть вещество такое -- прополис, пчелиный клей, иначе.
-- Язву желудка лечит?
-- Да. Что, болел? -- повернулся директор.
-- Нет, слыхал просто.
-- Да. Вот один человек заболел, надо помочь: хороший человек.
-- Говорят, здорово помогает.
-- Да, говорят, помогает.
Впереди показалась деревня.
-- Меня ссадишь у клуба, -- сказал директор, -- а сам съездишь в Сосновку -- здесь, семь километров: привезешь бригадира Савельева. Если нет дома, спроси, где он, найди.
Егор кивнул.
Ссадил у клуба директора и уехал.
К клубу сходились мужики, женщины, парни, девушки. И люди пожилые тоже подходили. Готовилось какое-то со-брание. Директора окружили, он что-то говорил и был опять очень уверен и доволен.
Молодые люди отбились в сторонку, и там тоже шел оживленный разговор. Часто смеялись.
Старики курили у штакетника.
На фасаде клуба висели большие плакаты. Все походило на праздник, к которому люди привыкли.
Клуб был новый, недавно выстроенный: возле фундамен-та еще лежала груда кирпичей и стоял старый кузов самосва-ла с застывшим цементом.
Егор привез бригадира Савельева и пошел искать дирек-тора. Ему сказали, что директор уже в клубе, на сцене, за сто-лом президиума.
Егор прошел через зал, где рассаживались рабочие совхо-за, поднялся на сцену и подошел сзади к директору.
Директор разговаривал с каким-то широкоплечим чело-веком, тряс бумажкой. Егор тронул его за рукав.
-- Владимирыч...
-- А? А-а. Привез? Хорошо, иди.
-- Нет... -- Егор позвал директора в сторонку и, когда они отошли, где их не могли слышать, сказал: -- Вы сами умеете на машине?
-- Умею. А что такое?
-- Я больше не могу. Доехайте сами -- не могу больше. И ничего мне с собой не поделать, я знаю.
-- Да что такое? Заболел, что ли?
-- Не могу возить. Я согласен: я дурак, несознательный, отсталый... Зэк несчастный, но не могу. У меня такое ощуще-ние, что я вроде все время вам улыбаюсь. Я лучше буду на самосвале. На тракторе! Ладно? Не обижайся. Ты мужик хо-роший, но... Вот мне уже сейчас плохо -- я пойду.
И Егор быстро пошел вон со сцены. И пока шел через зал, терзался, что наговорил директору много слов. Тарато-рил, как... Извинялся, что ли? А что извиняться-то? Не мо-гу -- и все. Нет, пошел объяснять, пошел выкладываться, не-сознательность свою пялить... Тьфу! Горько было Егору. Так помаленьку и угодником станешь. Пойдешь в глаза загляды-вать... Тьфу! Нет, очень это горько.
А директор, пока Егор шел через зал, смотрел вслед ему -- он не все понял, то есть он ничего не понял.
Егор шел обратно перелеском.
Вышел на полянку, прошел полянку -- опять начался ле-сок, погуще, покрепче.
Потом он спустился в ложок -- там ручеек журчит. Егор остановился над ним.
-- Ну надо же! -- сказал он.
Постоял-постоял, перепрыгнул ручеек, взошел на приго-рок...
А там открылась глазам березовая рощица, целая боль-шая семья выбежала навстречу и остановилась.
-- Ух ты!.. -- сказал Егор.
И вошел в рощицу.
Походил среди березок... Снял с себя галстук, надел одной -- особенно красивой, особенно белой и стройной. Потом увидел рядом высокий пенек, надел на него свою шляпу. Отошел и полюбовался со стороны.
-- Ка-кие -- фраера! -- сказал он. И пошел дальше. И долго еще оглядывался на эту нарядную парочку. И улы-бался. На душе сделалось легче.
Дома Егор ходил из угла в угол, что-то обдумывая. Курил. Время от времени принимался вдруг напевать: "Зачем вы, де-вушки, красивых любите?" Бросал петь, останавливался, некоторое время смотрел в окно или в стенку... И снова ходил. Им опять овладело какое-то нетерпение. Как будто он на что-то такое решался и никак не мог решиться. И опять ре-шался. И опять не мог... Он нервничал.
-- Не переживай, Егор, -- сказал дед. Он тоже похаживал по комнате -- к двери и обратно, сучил из суровых ниток леску на перемет, которая была привязана к дверной скобке, и дед обшаркивал ее старой рукавицей. -Трактористом не хуже. Даже ишо лучше. Они вон по сколь счас выгоняют!
-- Да я не переживаю.
-- Сплету вот переметы... Вода маленько посветлеет, пой-дем с тобой переметы ставить -- милое дело. Люблю.
-- Да... Я тоже. Прямо обожаю переметы ставить.
-- И я. Другие есть -- больше предпочитают сеть. Но сеть -- это... поймать могут, раз; второе: ты с ей намучаешь-ся, с окаянной, пока ее разберешь да выкидаешь -- время-то сколько надо!
-- Да... Попробуй покидай ее. "Зачем вы, девушки..." А Люба скоро придет?
Дед глянул на часы.
-- Скоро должна придтить. Счас уж сдают молоко. Счас сдадут -- и придет. Ты ее, Егор, не обижай: она у нас -- пос-ледыш, а последышка жальчее всех. Вот пойдут детишки у самого -- спомнишь мои слова. Она хорошая девка, добрая, только все как-то не везет ей... Этого пьянчужку нанесло -- насилу отбрыкались.
-- Да, да... С этими алкашами беда прямо! Я вот тоже... это смотрю -прямо всех пересажал бы чертей. В тюрьму! По пять лет каждому. А?
-- Ну, в тюрьму зачем? Но на годок куда-нибудь, -- ожи-вился дед, -под строгай изолятор -- я бы их столкал! Всех, в кучу!
-- А Петро скоро приедет?
-- Петро-то? Счас тоже должен приехать... Пущай поси-дят и подумают.
-- Сидеть -- это каждый согласится. Нет, пусть поработа-ют! -подбросил жару Егор.
-- Да, правильно: лес вон валить!
-- В шахты! В лес -- это... на чистом-то воздухе дурак со-гласится работать. Нет, в шахты! В рудники! В скважины!
Тут вошла Люба.
-- Вот те раз! -- удивилась она. -- Я думала, они только ночью приедут, а он уж дома.
-- Он не стал возить директора, -- сказал дед. -- Ты его не ругай -- он объяснил почему: его тошнит на легковушке.
-- Пойдем-ка на пару слов, Люба, -- позвал Егор. И увел ее в горницу. На что-то он, похоже, решился.
В это время въехал в ограду Петро на своем самосвале, и Егор пошел к нему. Он так и не успел сказать Любе, что его растревожило.
Люба видела, как они о чем-то довольно долго говорили с Петром, потом Егор махнул ей рукой, и она скоро пошла к нему. Егор полез в кабину самосвала, за руль.
-- Далеко ли? -- спросил дед, который тоже видел из окна, что Петро дал машину, а Егор и Люба собрались куда-то ехать.
-- Да я сама толком не знаю... Егору куда-то надо, -- ус-пела сказать Люба на ходу.
-- Любка!.. -- хотел что-то еще сказать дед, но Люба хлопнула уже дверью.
-- Чего он такое затеял, этот Жоржик? -- вслух подумал дед. -- Это что за жизнь такая чертова пошла -- вот и опасай-ся ходи, вот и узнавай бегай...
И он скоренько тоже пошел на половину сына -- спро-сить, куда это Егор повез дочь, вообще, куда они поехали?
-- Есть деревня Сосновка, -- объяснял Егор Любе в ма-шине, когда уже ехали, -- девятнадцать километров отсюда...
-- Знаю Сосновку.
