Павел Лукницкий - Acumiana, Встречи с Анной Ахматовой (Том 1, 1924-25 годы)
(Очень неприятно будет, если она действительно заведет такой разговор... Моей собеседнице ожидание такого разговора причиняет много неприятности.)
"Осип очень нежно к Вам относится... Очень... Он заговорил со мной о Вас - хотел нащупать почву, как я к вам отношусь. Я расхваливала Вашу работу, но сказала: "Знаете, мы все в его годы гораздо старше были". Понимаете, для чего сказала?.. Он как-то очень охотно с этим согласился.
Я говорю Вам это так, чтоб Вы знали... На всякий случай. Но зато, что я Ш. о Вас говорила - восхищалась, хвалила, говорила, что работа ведется Вами исключительно... Нарочно, все это говорила, имея в виду то, что Вы мне про нее рассказывали... Сделала строгие глаза, прямо смотря на нее: "Ведь это же клад" - говорю. Она согласилась: "Клад".
М. хочет, чтобы Вы стали нашим общим биографом... Конечно, иногда Вам придется говорить и не только об Н. С. - просто для освещения эпохи... Но не будьте нашим общим биографом!.. Конечно, попутно у Вас могут быть всякие статьи... Но это - другое дело..."
Рассказывает, что у нее все "свекрови" Анны: мать В. К. Шилейко - Анна, мать А. С. Л. - Анна, мать Н. С. - Анна, жена Н. Н. П. (тоже "свекровь") Анна и т. д.
А моя мать...
"Значит, у нас ничего не может быть!"
21.03.1925. Суббота
У АА была В. А. Щеголева.
22.03.1925
Говорила о том, как нужно относиться к книгам. Говорила, что совсем не нужно покупать и неразрезанными ставить на полку, как делают многие библиофилы. Только хорошо, если книги теряют свою первоначальную чистоту. Книги любят, когда с ними плохо обращаются - рвут, пачкают, теряют...Можно и нужно делать на книгах пометки.
"Если вышла книга в 40 000 экземпляр. и у меня 3 украли, а один я потеряла в трамвае - это только хорошо: скорее разойдется издание, скорее издадут второе, больше будет читателей!.."
АА тут же оговорилась, что она, конечно, не говорит о книгах XVIII века, о редких книгах; что смирдинских книг, например, - не нужно давать всем на прочтение...
Арт. Лурье ревновал почерк АА. Он требовал, чтоб она отдавала свои стихи переписывать на машинке. Если АА посылала в журнал стихи, написав их своей рукой, он в "неистовую ярость" приходил.
В разговоре о том, какой тираж стихотв. АА, издаваемых "Петроградом", достаточен для удовлетворения публики, АА в ответ на мои слова о том, что ее стихи нужны всей читающей публике, сказала, что, по ее мнению, существует не более 1000 человек, действительно любящих и понимающих ее стихи. И с иронией сказала: "А моих книг вышло 75 000 экз. Как вы думаете - по-моему, это совершенно достаточно! Совсем не нужно, чтоб мои книги так раскупались дальше. Это было бы даже плохо для меня".
АА заговорила о честолюбии Л. Андреева, который (как это видно из его писем Перцову) интересовался тиражом своих книг.
АА говорит, что жена Рыбакова ее ревнует - Наташа Данько ей донесла об этом...
АА: "Рыбаков дома за обедом сказал при жене и при других, что он не видел Н. Н. Пунина в этот день... А через несколько минут сказал, что Алянский и Каплан не зайдут ко мне. Жена стала истерически смеяться: "Значит, ты не от Пунина узнал?". Он тоже стал смущенно смеяться, а она так истерически смеялась, что должна была встать и выйти из-за стола..."
АА: "А я еще Наташе Данько сказала, что он палку оставил". (Рыбаков забыл свою трость у АА, когда был в последний раз.)
АА: "Но ведь тут я себя чувствую совершенно невинной: не могла я этого предвидеть!" ( - что жена Рыбакова ревнует, т. к. в действительности никаких причин к ревности нет; АА даже пугает мысль о такой нелепости).
Мои стихи (стихи Горнунга - в ярость пришла)...
- Ваши - совсем другое дело. У вас еще слабый голос, но ведь вы еще очень молоды...
Прочел "Атом", "И плакать не надо", "Лапландская варежка", "Цензору", "Ты одна была...", "Надо мною ворон кружится".
- "Лапл. варежка" - хорошее видение, а конец банален, нельзя ли убрать. "Ты одна была" - неплохое.
- Гумилевское?
- Нет, только тональность... "Атом" - нельзя (неразборч.)... Хорошее стихотворение "Цензору" - нельзя печатать - хорошее стихотворение. "Чувство самоиронии".
Читала "Путешествие в полярные страны".
В тяжелые революционные годы на Бассейной ул. был ларек. К этому ларьку постоянно ходили литераторы. Ходил Кузмин с Юркуном, ходили другие.
АА тоже. "Селедки меняла на папиросы" - в этом ларьке.
"...Ходил Кузмин с Юркуном... Мы всегда прятались друг от друга, чтоб на глаза не попасться!.."
- Завтра - к Ланге.
- Не были еще?
- Нет, не могла... Вот завтра поеду, если смогу. Галя меня выслушивала, сказала, что с верхушками совсем плохо. Ник. Ник. белый пришел после разговора с ней... Не знаю, что она ему говорила.
Вынул из портфеля и дал свою фотографию (Н[аппельбаумовскую]).
- Ты на самом деле гораздо лучше...
Воскресенье. Лежит. Сегодня Маня не приходила. Температура - днем 37,4 в 9 ч. веч. - 37,8. Я пришел в 8 ч. веч. Застал Н. В. Рыкову, которая сегодня весь день ухаживала за АА. Принес берлинское изд. ее книг (3 книжки, которые она подарит Срезневским). Читаю воспоминания Ваксель. АА (а порой и Рыкова, которая сидит на постели в ногах АА) делает свои замечания по поводу воспоминаний Ваксель. Записываю их. В 9 ч. Рыкова уходит. Я остаюсь один. Говорим о А. Лурье, потом - об отношении к книгам и пр. АА надписала мне фотографию (раб. Кириллова - АА снята вместе с О. А. Судейкиной). Я подарил АА свою (работы Наппельбаум) - без надписи. В 10 1/2 приходит Пунин, не раздевается, берет Тапа гулять. Скоро возвращается. Я при нем дочитываю воспоминания Ваксель. Пунин злой и бурчит. Уходит кипятить чай в кухню, потом приносит его. Я хочу уходить. Пунин удержал меня: "Прошлый раз вы меня угощали, сегодня я вас хочу угостить". Пьем чай с красным вином. Пунин сидит в тени, у письменного стола. Не пьет. Ухожу в 12 часов.
АА надписала мне фотографию (раб. Кириллова - АА снята вместе с О. А. Судейкиной):
"О. А. Судейкина и А. Ахматова летом на Фонтанке, 2. П. Лукницкому на память об одной из них. 22 марта 1925. Мраморный дворец".
Когда ушла Н. В. Г., я переставил лампу с ночного столика на письменный стол... Показывает мне рукой, как ввалились ее глаза, щеки...
- А иногда кажется, что щеки распухли...
"Так хочется умереть!.. Когда подумаю об этом, такой веселой делаюсь!.. А о чем-нибудь другом - страшно думать..."
23.03.1925. Понедельник
В 5 ч. дня АА звонит мне от Замятиных и сообщает, что в Петербург приехала А. С. Сверчкова. В 6 ч. я иду к АА в Мр. дв. Она уже дома. Говорим о Н. С., о Сверчковой, АА дает мне руководящие указания, и в 8 час. я ухожу к Кузьминым-Караваевым, у которых А. С. Сверчкова остановилась.
А. С. Сверчкова привезла АА письмо от Левы.
АА была днем в клинике у проф. Ланга вместе с Л. Н. Замятиной, а оттуда уже поехала к Замятиной. Проф. Ланг велел АА гулять. В клинике АА (как и Л. Н. З.) просвечивали лучами Рентгена. АА видела фотографию.
Сегодня в Петербург на два дня приехала А. С. Сверчкова. Остановилась у Кузьминых-Караваевых. Послезавтра уезжает домой - в Бежецк.
Сегодня же я был у Кузьминых-Караваевых и познакомился с Сверчковой. Послезавтра уезжает домой - в Бежецк.
24.03.1925
АА спит на широкой двуспальной старинной, но короткой кровати. На ней нельзя вытянуться, и чтобы вытянуться, нужно лечь наискосок - так АА всегда и делает.
История этой кровати такова: принадлежала она О. А. Судейкиной. В квартире Судейкиной была ниша, в которую Судейкина решила вдвинуть кровать. Кровать не входила. Судейкина без размышлений обрезала ее. Кровать укоротилась и влезла в нишу. Но муж О. Судейкиной обиделся, купил другую кровать и переехал в другую комнату...
А тут уж остроты:
Я: "Ну что же дальше было?"
АА: "Ничего... Их семейная жизнь тем и кончилась!.."
Я: "Ну, а теперь-то, - уж сколько времени прошло, - спокойна О. А.?"
АА: "Какое!.. И сейчас трагедия!.."
Вспоминая кровать А. И. Гумилевой, которую та продала, АА говорит: "Упоительная кровать была!".
Очень часто к мебели, к столу, креслу и т. п. АА прилагает самые нежные, самые ласковые эпитеты.
Очень любит хорошую, старинную мебель.
О Хювиньккя.
Когда АА отправили в Хювиньккя - она еще больше заболела. Не ела, не спала. Об этом сказали проф. Лангу, и он глаза широко раскрыл от удивления.
АА просила увезти ее оттуда.
"Я сказала Коле: "Увези меня умирать-то хоть!"..."
В Петербурге стала поправляться и поправилась сравнительно быстро.
А. С. Сверчкова рассказывает, как в 1921 году Надежда Павлович приезжала в Бежецк и как бежецкие "литературные" люди приняли ее за А. Ахматову.
Ошибка, надо сказать, совершенно сверхъестественная - к Павлович удивительно подходит название "жабы". Так ее здесь многие называют. Уж очень неудачна ее внешность!
О рождении Левы.
АА и Н. С. находились тогда в Ц. С. АА проснулась очень рано, почувствовала толчки. Подождала немного. Еще толчки. Тогда АА заплела косы и разбудила Н. С. - "Кажется, надо ехать в Петербург". С вокзала в родильный дом шли пешком, потому что Н. С. так растерялся, что забыл, что можно взять извозчика или сесть в трамвай. В 10 ч. утра были уже в родильном доме на Васильевском Острове.
