Акмурат Аширов - Годы на привязи (сборник рассказов)
Неожиданно раздался пронзительный женский крик.
Верблюд, на котором сидела интуристка, чего-то испугался. Пуская густую слюну, раскрыв пасть, с ревом крутился на месте, то поднимаясь, то приседая. Иностранка, увешанная сумками, биноклем, солнцезащитными очками, качалась, как щепка, попавшая в шторм, цеплялась за шерсть животного и колотила его кулаком.
Вдруг верблюд пустился в бег, настолько стремительный, что вой женщины тут же стал неслышным. «Уазик» помчался вдогонку и застрял где-то между барханами.
— Вас ис дас?
— Хиз эфрейд эф самсинг!
Все увидели всадника, скачущего наперерез взбесившемуся верблюду.
Догнав иностранку, бледную от испуга, Клыч поскакал рядом. Приблизившись, схватил за уздечку дромадера и попытался его остановить, но тщетно. Единственный выход — снять женщину на всем скаку, так он и сделал. Она сперва схватила парня за шею, но потом вдруг стала требовать, чтобы ее отпустили. Клыч посадил верблюда.
Подоспел «уазик». Иностранка вынула из портмоне несколько бумажек и протянула спасителю. Клыч смотрел, ничего не соображая. Тогда туристка добавила еще несколько бумажек.
— Бери, на чай дает! — сказал человек из «уазика». — Потом сдашь государству, можно мне.
Клыч вежливо отказался от вознаграждения, вернулся в караван, стал навьючивать своего верблюда.
— Молодец! — похвалил Логинов, неумело помогая ему.
— Мужик! — протянул Алик.
— Мальчишество! — заявил Аман. — Парень хотел отличиться, добиться наших похвал. Заурядный поступок, а сколько фальши вокруг! Это все перечеркивает!
Неожиданное заявление Амана удивило Логинова и Алика, они переглянулись. Клыч еще не пришел в себя и ничего не понял, сдержанно улыбался, довольный собой.
И город, и горы, и раскрашенный автобус с туристами остались позади. Накрапывал мягкий весенний дождь. Горизонт был завешан легкой дымкой дождя. Холмы и долы зеленели в нежном бархате трав. Тут и там встречались стройные акации пустыни. Над песчаной рябью барханов развевались желтые снопы селинов. Проехали мимо темного саксаулового леса, забинтованного выгоревшими тряпичными лоскутками. Головы верблюдов на гордо изогнутых шеях плыли над песками, как морские змеи. Караванщиков укачивало, тянуло ко сну. От свежего воздуха беспрестанно хотелось зевать.
Логинов дышал полной грудью, впервые за последние годы. От непривычки немели ноги. Алик сделал стойку на руках. Караванбаши неподвижно смотрел вперед. К полудню он остановил караван.
— Дедушка говорит, перекусим, отдохнем, — объяснил Клыч. — Я заполню кумганы, а вы соберите дров.
Поднимая обломок саксаула, Логинов увидел на песке белые шляпки грибов. Грибы были огромные. Аман подошел к Алику:
— Прости за иронию, забылся.
— Не понял.
— За ишака прости!
— А что, об ишаке — мысль! — засмеялся Алик. — Что там Логинов копает, не клад ли нашел, пошли посмотрим!
За чаем Аман ударился в рассуждения:
— Вроде лучше и лучше живем, а все мало. И портимся, чтобы еще лучше жить. Хитрим, торгуем, на лицах сладкая улыбка, угодливость, лесть, а исподтишка — козни, взятки…
— Дух времени, — бодро сказал Алик.
— Отсутствие духовности! — возразил Аман. — Нужно, чтобы в народе появился Учитель, чистый и честный человек, имеющий право на открытую проповедь. Большой писатель с именем и авторитетом. Говорил о сути. А писатели пошли сами видите какие! — Аман кивнул в сторону Логинова.
Сидящие были удивлены бесцеремонностью Амана.
— Хотите пива? — Логинов вытащил из сумки красивые консервные банки.
— Финское? Шик! — Алик выдернул колечко и красиво пробил треугольник.
Хал-ага потянулся к пиву. Клыч подал. Старик внимательно рассматривал банку, поглаживал.
— Хотите попробовать, оп! Вот так лейте в рот! Хорошо-о! Ка-ак хорошо!
Хал-ага думал, что льет себе в рот, а полилось в бороду, поперхнулся:
— Гадость, моча! Сидящие хохотали.
— Ай, как хорошо! — повторял Алик, каждый раз отпивая глоток.
— Что нам принесла цивилизация? Эти банки? Эти джинсы? — Аман кивнул на штаны Алика. — Этикетки, машины — это все ведь шелуха! Гонимся за вещами — о душе забыли! Откуда взялись эти Алики!
Алик выкатил глаза:
— Я? От моих родителей, — сказал, не обижаясь. Аман неожиданно сник. Все молчали.
— Не обижайтесь. — Аман объединил взглядом Логинова и Алика.
Никто не понял внезапного его превращения. Клыч робко подошел к Логинову:
— У вас нет с собой вашей книжки? Если можно, дайте почитать?
Логинов подумал: критики его обложили, любопытно, что скажет простой читатель? Вынул из сумки книжку и протянул Клычу.
Солнце пекло в меру. Зелени в этих местах было не густо.
— Идем по тропе Вамбери! — объявил Алик. Вдоль дороги встречались черепки, белели кости: человечьи, лошадиные, верблюжьи. Полоски выцветших тряпиц на ветках созенов, саксаулов указывали верное направление.
Неожиданно Логинов различил на горизонте нить неизвестного каравана. Темные силуэты верблюдов и путников едва проглядывались. Доносился завораживающий звон незнакомых колокольчиков.
— Смотрите, еще какой-то караван! — показал на него Логинов.
— Караван у нас один, и ведет его Хал-ага! — торжественно сказал Алик.
Но вскоре многие повернулись к таинственному соседу. Логинов усомнился, что вдали настоящий караван. Очень уж призрачным он выглядел. Через некоторое время незнакомый караван стал приближаться, как бы подплывать. Верблюды казались вырезанными из темной бумаги, плоскими, такими же казались силуэты седоков.
Быстро увеличившись, таинственный караван так же быстро стал уменьшаться, а потом и вовсе исчез.
— Что же это могло быть? — Логинов был встревожен.
— Черный караван!
— Летучий Голландец пустыни!
— Да бросьте, просто галлюцинация. Вам померещилось! — махнул рукой Алик.
Взгляды обратились на неподвижную спину старика.
— Хал-ага, что вы скажете?
Караванбаши ничего не ответил, даже не обернулся.
— Он знает, — сказал Аман. — Но не хочет говорить.
— Что он знает, что он может знать! — перебил его Алик. — Старик и представления не имеет о зрительных галлюцинациях, безграмотный человек!
— Он может не знать, как это называется по науке, но видит его не впервые!
— Ладно, давайте успокоимся, — предложил Логинов. — Поглядим, что будет дальше.
Солнце ушло в сторону, удлиняя тени верблюдов и караванщиков. Внезапно животные отпрянули назад.
— Назад! Назад! — кричал Клыч.
Верблюды столпились, дрожали. Зрелище было не из приятных. Дорогу пересекали змеи, они шли сплошным потоком, видимо-невидимо, ползли, мотали головами. Логинову стало тошно. Змеи были разные, большие и малые, разных пород, дети и старички, пищали, как котята, шипели. Верблюды фыркали от страха. Змеи не видели, не замечали людей, верблюдов, как будто нет их.
— Назад подайте!
Когда шествие змей кончилось, на песке осталось множество следов. Люди были поражены увиденным.
— Что же это может быть?
Караванбаши стегнул веревкой верблюда, но Инэр не хотел идти, широкими ноздрями внюхиваясь в воздух. Алик истерично хохотал, сгибаясь.
— Змеиный запах чует, придется объезжать, — объяснил Клыч, предвосхитив решение Хал-аги.
— В жизни не видел столько змей!
— Думаю, это неспроста, — тихо заметил Аман.
— Змеиный ход, переселение змеиных народов, бывает раз в столетье, — объяснил Клыч.
— Это не просто змеиный ход, — предположил задумчиво Аман.
Красный диск солнца уже спускался за барханы, когда с очередного холма открылось причудливой формы, сверкающее зеркалами сооружение из будущего — гелиосистема. Лучи заходящего солнца падали на зеркала и отражались многокрасочно. Вокруг кошары лежали овчарки с обрезанными хвостами и ушами. К каравану бежали чумазые детишки и иссушенные солнцем чабаны в бараньих шапках.
— Чему ты радуешься? — спросил Логинов.
— Смотрите, как бегут! Обрадуем их. Все есть, даже дефицит! — сказал Клыч.
Но никто ничего не купил, разочарованно разошлись.
Клыч и Аман недоумевали. Алик пожал плечами:
— Сюр какой-то! Зачем же мы нужны, кому? Невдалеке от колодца сушилось множество смушек, расстеленных на земле. Над просоленными шкурками вились мухи. Поодаль несколько человек энергично занимались какой-то работой. Логинов подошел поближе.
Из вырытой в песке огромной ямы, заполненной только что родившимися ягнятами, чабан вытаскивал блеющих красивых существ, ухватывая их за ноги, шею, уши, и подавал другому, а тот передавал дальше, где острыми ножами мгновенно срывали с них шкурки.
Кто-то сунул ему под нос что-то мокрое, пахнущее кровью и мочой. Мех переливался золотом.
