Виктор Гюго - Труженики моря
Женщины-островитянки – не знаю, хорошо это или плохо – с большой неохотой соглашаются идти в прислуги. Держать в доме двух служанок почти невозможно. Они ни в чем не соглашаются уступать друг другу. Поэтому прислуга постоянно ссорится и часто ее меняют. На хозяев слуги обращают очень мало внимания, хотя ничего против них не имеют. В 1852 году некое французское семейство, поселившись на Джерсее, наняло кухарку и горничную. Одним декабрьским утром, встав на рассвете, хозяин обнаружил, что входная дверь распахнута настежь. Обеих прислуг и след простыл. Оказалось, они, поссорившись, решили не оставаться больше ни минуты в этом доме, хотя не получили жалованье за свои услуги. Женщины собрали свои пожитки и разошлись, каждая в свою сторону, покинув спящих хозяев и оставив дверь открытой. На прощанье одна из них заявила: «Я не могу оставаться в одном доме с пьяницей», а другая ответила, что не намерена делить кров с воровкой.
«Гляди в оба на десять!» – такова излюбленная поговорка островитян. Она означает, что если у вас в услужении находится работник или работница, вы ни на минуту не должны спускать глаз с их десяти пальцев. Это совет опытного хозяина – извечное недоверие к извечной лени. Дидро где-то рассказывает, что когда ему в Голландии потребовалось вставить разбитое оконное стекло, к нему для этой цели явилось пятеро рабочих: один нес новое стекло, второй – замазку, третий – ведро с водой, четвертый – лопатку и пятый – губку. Впятером они вставили стекло за два дня.
Согласно нормандскому обычаю, если девушка забеременеет, она должна объявить публично, кто является отцом ребенка. Иногда это бывает не так легко, и ей приходится выбирать, на ком остановиться.
Жители островов говорят на исковерканном французском языке, но это не их вина. Как было сказано выше, лет пятнадцать назад на Джерсей переселилось несколько французов (отметим, кстати, что местные не могли понять, почему эти люди покинули свою родину, их называли «с жиру взбесившимися»). К одному из таких эмигрантов явился с визитом вместе со своей женой учитель французского языка, давно живущий на острове. Он был эльзасец. В разговоре мужчина принялся возмущаться по поводу того французского наречия, на котором говорят нормандцы. Когда жена обратилась к нему с каким-то замечанием, он попросил ее не устраивать ему здесь сцен. И все это произносилось на самом невозможном исковерканном жаргоне. Чего уж тут требовать от коренных жителей острова!
Законы, обычаи и нравы
Необходимо, однако, заметить, что в настоящее время на каждом острове есть коллеж и несколько школ, преподают в которых прекрасные учителя, среди них и французы, и коренные жители архипелага.
Что же касается местного наречия, над которым издевался учитель-эльзасец, то это настоящий язык, имеющий все права на существование. Наречие это очень богато и оригинально, хотя в основе его лежит французский.
Излюбленный цветок островов – лилия. Англия охотно перенимает то, что во Франции выходит из моды. Почти возле каждого домика можно полюбоваться изгородью из лилий.
На архипелаге весьма щепетильно относятся к неравным бракам. На одном из островов, кажется, Ориньи, сын крупного виноторговца женился на дочери простого шапочника. Такой поступок вызвал всеобщее возмущение, все порицали бедного юношу, а одна чопорная дама, услыхав об этом, воскликнула: «Бедные родители!»
На Гернзее подать руку женщине – значит сделать ей предложение. Новобрачная после свадьбы в течение восьми дней выходит из дому только для того, чтобы посетить церковь. Очевидно, тюремное заключение должно сделать для нее медовый месяц еще более сладким, а может быть, считается, что подчеркнутая стыдливость к лицу невесте. Зато бракосочетания здесь совершаются почти без всяких формальностей. Рассказывают о разговоре между старухой-матерью и сорокалетней дочерью, подслушанном на Джерсее:
– Почему ты не выходишь замуж за Стевенса?
– Вы что же, матушка, хотите, чтобы я выходила за него замуж дважды?
– То есть как это?
– Да ведь мы с ним поженились четыре месяца назад.
В октябре 1863 года одна девушка на Гернзее была приговорена к шести неделям тюремного заключения за то, что «надоедала своему отцу».
Продолжение перечня особенностей
На Ламаншских островах воздвигнуты две статуи. Одна из них находится на Гернзее. Это так называемый «Принц-супруг»; вторая стоит на Джерсее и называется «Позолоченный король». Такое название ей присвоили потому, что никто не знает, кого она должна изображать. Статуя стоит на главной площади столицы Джерсея – Сен-Гелье. Пусть эта фигура и анонимна, но она все же льстит самолюбию населения, словно олицетворение чьей-то славы. Статуи вырастают на земле редко, зато уж и достигают внушительных размеров.
На Джерсее имеется «Гора повешенных». Гернзею ее недостает. Шестьдесят лет назад здесь повесили человека, укравшего двенадцать су. В то же самое время в Англии повесили тринадцатилетнего ребенка за кражу пирожного, а во Франции отправили на гильотину невинного Лезюрка. Вот она какая, смертная казнь, во всей своей красе!
В настоящее время Джерсей оказался более передовым, чем Лондон: там уже не применяется виселица. Смертная казнь негласно отменена.
В тюрьме тщательно следят за тем, что читают заключенные. Им разрешена только Библия. В 1830 году одному французу, приговоренному к смерти, позволили в ожидании казни читать трагедии Вольтера. Теперь такое нарушение правил было бы недопустимым. Предпоследним повешенным на Гернзее был француз; Тапнер, надо надеяться, – последний.
До 1825 года гернзейский верховный судья получал триста ливров жалованья, как ему было назначено еще при Эдуарде III. Это составляло около пятидесяти франков. Теперь он получает триста фунтов стерлингов. Королевский суд в Джерсее называется «шумным собранием», женщина, выступающая на процессе, – «актрисой». На Гернзее до сих пор практикуется наказание кнутом; на Джерсее приговоренных сажают в железную клетку.
Население непочтительно относится к святым мощам, но с благоговением отправляется смотреть на старые сапоги Карла II, хранящиеся в замке Сент-Уэн.
Жителей до сих пор облагают податным сбором, взимаемым специальными сборщиками. Прежде такую подать следовало платить окороками, теперь – курами. Автор этих строк обязан ежегодно вносить двух куриц в фонд английской королевы.
Налоги здесь исчисляются довольно странным образом: в расчет принимают общее состояние плательщика, существующее или предполагаемое. Поэтому крупные собственники избегают этих островов. Если бы Ротшильд поселился на Гернзее в маленькой дачке, купленной за двадцать тысяч франков, он должен был бы платить сто пятьдесят тысяч франков налога в год. Нужно, однако, отметить, что если бы он жил здесь только пять месяцев в году, то не платил бы ничего. Решающим является шестой месяц.
Климат островов – вечная весна. Бывают, разумеется, и зима, и лето, но без резких переходов – здесь нет ни сенегальской жары, ни сибирских холодов. Для чахоточных англичан острова – место излечения. Некоторые уголки Гернзея, как, например Сен-Мартен, – это настоящая Ницца. Нигде не встретишь более зеленых, нежных и свежих склонов.
На островах есть и свой высший свет. В этом кругу ведутся великосветские разговоры на французском языке, такие же приятные, как везде, если не считать своеобразного произношения.
Как уживаются противоположности
Здесь существует право старшинства, подати, деление на приходы, землевладельцы, конфискация имущества, право выкупа наследственного имения, судьи, сенешали, сотники и пр.
Вы думаете, это настоящее средневековье? Нет, это настоящая свобода. Приезжайте, поживите, посмотрите. Отправляйтесь, куда хотите, делайте, что хотите, будьте, кем хотите. Никто не имеет права спрашивать у вас, кто вы такой. У вас есть бог? Поклоняйтесь ему. У вас есть флаг? Можете его вывесить. Где? На улице. Он у вас белый? Хорошо. Синий? Очень хорошо. Красный? Ну что ж, красный цвет – тоже цвет. Вам нравится громить правительство? Влезайте на тумбу и вещайте. Вы хотите собрать вокруг себя слушателей? Собирайте. Сколько? Сколько хотите. Какие на сей счет существуют ограничения? Никаких. Вы хотите устроить собрание? Устраивайте. Где? На любой площади. Вы желаете объявить поход против королевской власти? Это никого не касается. Вы хотите расклеивать афиши? Стены к вашим услугам. Думайте, говорите, пишите, издавайте, произносите речи – все это ваше личное дело.
Раз можно слушать и читать все что угодно, значит, с другой стороны, можно что угодно говорить и писать. Отсюда полная свобода слова и печати. Каждому разрешено быть издателем, апостолом, жрецом. Можете быть даже Папой: для этого вы должны лишь изобрести новую религию. Придумайте новую форму божества и становитесь его пророком. Это никого не удивит. Если понадобится, полицейские вам помогут, но мешать не станут ни в коем случае. Невиданное зрелище: полная свобода! Судебные процессы свободно обсуждаются: можно поучать проповедника и судить судью. Газеты пишут: «Вчера суд вынес неправильный приговор».
