Виктор Гюго - Труженики моря
Один из Пап в XV веке объявил острова Джерсей и Гернзей нейтральными. Война, по-видимому, занимала его больше, чем церковные раздоры.
Здесь очень много церквей. Эта подробность стоит внимания: церкви попадаются на каждом шагу. Католицизм воцарился тут прочно: каждый уголок островов пестрит часовнями больше, чем любое испанское или итальянское селение таких же размеров.
На островах немало самых различных религиозных сект. Есть даже мормоны. Их библии отличаются тем, что в них слово «сатана» пишется с маленькой буквы.
Кстати, о Сатане: здесь ненавидят Вольтера и отождествляют его с Сатаной. Когда речь заходит о Вольтере, все разногласия между отдельными сектами прекращаются и мормон объединяется с англиканцем в общей ненависти. Предание анафеме Вольтера – вот точка пересечения всех разновидностей протестантизма. Примечательно, что протестанты и католики одинаково ненавидят Вольтера. Прислушайтесь: здесь отказывают Вольтеру в гении, таланте, даже в уме! Когда он состарился, его подвергли изгнанию, после смерти Вольтера предают анафеме. Но о нем продолжают спорить. Это и есть настоящая слава. Разве можно говорить об этом человеке спокойно? Личность, господствовавшая над веком и воплотившая в себе прогресс человечества, неизбежно имеет дело не с беспристрастной критикой, а с ненавистью.
Местные особенности
Каждый из островов архипелага имеет свою денежную единицу, свое наречие, правительство, свои предрассудки. Джерсейцев больше всего беспокоит французский собственник: как бы он не купил весь остров. Вследствие этого на Джерсее иностранцам запрещается приобретать землю; на Гернзее, однако, разрешается. Зато религиозное ханжество на первом острове меньше, чем на втором: жители Джерсея могут совершать воскресные прогулки, в то время как гернзейцы этого не делают.
Различие в системах денежных единиц, мер и веса на островах порождает ряд затруднений. Английский шиллинг, который стоит у нас двадцать пять су, на Джерсее равен двадцати шести, а на Гернзее – двадцати четырем. Точно так же различны и меры веса, и меры длины. На Гернзее пользуются французскими деньгами, именуя их по-английски: франк здесь называют «десять пенсов».
Женщин на архипелаге больше, чем мужчин: на пять мужчин приходится шесть женщин.
Гернзей имеет несколько названий, в их числе есть археологические: ученые называют его Гранозией, англофилы – Малой Англией. Он и на самом деле напоминает своей формой Британский остров, а маленький островок Серк был бы его Ирландией, если бы не располагался к востоку от Гернзея.
В омывающих остров водах встречается около двухсот разновидностей раковин и до сорока сортов губок.
На Гернзее принят старый французский кодекс законов, относящийся к 1331 году, который называется «Заповеди Ассиза». Джерсей обладает тремя или четырьмя старыми нормандскими кодексами законов.
Гернзей вывозит уксус, скот, плоды, но больше всего занят распродажей частей самого острова – главным предметом торговли является гипс и гранит.
На острове много необитаемых домов. Почему? Ответ, по крайней мере, для некоторых найдется, быть может, в одной из глав этой книги.
В начале столетия Джерсей был занят русскими войсками. Они оставили на острове своих коней, и поэтому джерсейская лошадь представляет собой помесь нормандской и казацкой: это сильные, выносливые скакуны, достойные того, чтобы ходить под седлом Танкреда или Мазепы.
В XVII веке между Гернзеем и замком Корнэ велась гражданская война. Замок Корнэ держал сторону Стюартов, а Гернзей – Кромвеля. Это почти то же самое, как если бы остров Сен-Луи объявил войну Ормской набережной.
На Джерсее существуют две партии: «Розы» и «Лавра», другими словами – виги и тори[4]. Жители острова отдают предпочтение иерархии, кастам, раздорам и разногласиям. Кто-то очень удачно назвал этот архипелаг неисследованной Нормандией. Гернзейцы до такой степени проникнуты психологией островитян, что создали островки даже внутри населения. Верхушку общества составляют шестьдесят аристократических семейств, которые держатся особняком. Следующая прослойка состоит из сорока семейств, также изолированных; остальное население – простонародье. Власти – и местные, и английские – делятся так: десять приходов, десять ректоров, двадцать старшин, сто шестьдесят десятских, королевский суд с прокурором и контрольной палатой, парламент, именуемый «штатами», двенадцать судей и один верховный судья. Законами служат обычаи древней Нормандии. Прокурора можно сменить, но судья переизбранию не подлежит – сугубо английская особенность. Кроме судьи, гражданского правителя, есть еще духовный декан и военный губернатор.
Плоды цивилизации на архипелаге
Джерсей является седьмым по величине портом Англии. В 1845 году острова имели 440 судов вместимостью в общей сложности 42 тысячи тонн. Товарооборот достигал шестидесяти тонн ввоза и пятидесяти четырех тонн вывоза. Порт посещали ежегодно 1265 судов различных государств. За двадцать лет эти цифры увеличились более чем втрое.
Местные деньги находятся в широком обращении у населения, и это дает прекрасные результаты. На Джерсее каждый имеет право выпускать банковые билеты. В случае, когда такие билеты имеют достаточное обеспечение, открывается новый банк. Билеты неизменно выпускают достоинством в один фунт стерлингов. Если бы обитатели островов поняли значение процентных бумаг, они, без сомнения, ввели бы их в оборот, и тогда бы создалось любопытное положение: одна и та же операция являлась бы утопией в Европе и осуществленным фактом на архипелаге. В этом маленьком уголке мира совершился бы финансовый переворот.
Обитатели Джерсея отличаются умом, твердостью, живостью. При желании джерсейцы могли бы стать прекрасными французами. Гернзейцы же гораздо более рассудительны, им свойственны солидность и медлительность.
Вообще жители островов намного культурнее и выше развиты, чем мы себе представляем. Здесь выпускаются газеты на французском и английском языках: шесть на Джерсее и четыре на Гернзее. Это прекрасные большие издания. Таков уж могущественный дух Англии. Представьте себе необитаемый остров, куда прибыл Робинзон. На следующий же день он принялся бы за издание газеты, а Пятница стал бы ее подписчиком.
В завершение необходимо упомянуть объявления – море объявлений. Плакаты и афиши всех цветов и размеров, раскрашенные, с иллюстрациями в тексте.
На всех стенах гернзейских домов расклеено изображение огромного человека с колоколом в руке, рекламирующего какой-то товар. На Гернзее, пожалуй, больше афиш, чем во всей Франции.
И эта реклама дает совершенно неожиданные результаты, приучая местных жителей к чтению, делая их более культурными. Вам может выпасть возможность заговорить в пути с безукоризненно одетым прохожим: на нем черный сюртук, застегнутый на все пуговицы, с белоснежным воротничком. Разговорившись, он задаст вам вопрос о Джоне Броуне или о Гарибальди. Не принимайте его за духовное лицо: вы ошибетесь. Это простой пастух. Один из современных писателей, приехав на Джерсей, зашел в бакалейную лавку. Дверь в гостиную, прилегающая к магазину, была открыта, и он заметил там в книжном шкафу, на котором стоял бюст Гомера, в числе книг полное собрание своих сочинений.
Другие особенности
Острова Ламанша живут по-братски, а если их обитатели и задевают друг друга, то довольно миролюбиво. Ориньи, подчиненный Гернзею и недовольный этим, хотел бы захватить первенство в свои руки и подчинить Гернзей себе. Гернзей отвечает на это беззлобной народной песенкой:
Прочь, Пьер, прочь, Жан,
Гернзейцы идут!
Население всего архипелага представляет собой единую семью детей моря, в которой случаются разногласия, но никогда не бывает вражды. Тот, кто считает их грубыми, не прав. Весьма распространен рассказ о том, что островитяне приветствуют друг друга следующим образом: гернзейцы говорят: «Вы ослы!», а джерсейцы отвечают: «Вы гады!» Это сущая неправда. Таких выражений на Нормандском архипелаге не услышишь.
Ориньи отличается большим оживлением. На островах он подобен Лондону. Дочь смотрителя одного из маяков на острове Каско отправилась в Ориньи, когда ей исполнилось двадцать лет. Она была совершенно оглушена шумом и движением в Ориньи и поспешила возвратиться на свою уединенную скалу. Да и неудивительно: до того она ни разу не видела быков, а увидев лошадь, закричала: «Какая большая собака!»
На нормандских островах люди очень рано начинают считаться старыми. Вот, например, разговор двух прохожих: «А знаешь, ведь старик-то, который приходил сюда ежедневно, умер». – «А сколько лет ему было?» – «Да лет тридцать шесть, не меньше».
Женщины-островитянки – не знаю, хорошо это или плохо – с большой неохотой соглашаются идти в прислуги. Держать в доме двух служанок почти невозможно. Они ни в чем не соглашаются уступать друг другу. Поэтому прислуга постоянно ссорится и часто ее меняют. На хозяев слуги обращают очень мало внимания, хотя ничего против них не имеют. В 1852 году некое французское семейство, поселившись на Джерсее, наняло кухарку и горничную. Одним декабрьским утром, встав на рассвете, хозяин обнаружил, что входная дверь распахнута настежь. Обеих прислуг и след простыл. Оказалось, они, поссорившись, решили не оставаться больше ни минуты в этом доме, хотя не получили жалованье за свои услуги. Женщины собрали свои пожитки и разошлись, каждая в свою сторону, покинув спящих хозяев и оставив дверь открытой. На прощанье одна из них заявила: «Я не могу оставаться в одном доме с пьяницей», а другая ответила, что не намерена делить кров с воровкой.
