Виктор Гюго - Труженики моря
Ветер дул теперь с запада и осаждал плотину, прибитую к Дуврским скалам. На эту запруду Жиллиат мог положиться, имея на то все основания. Сделанная из остова Дюранды, она прекрасно выдерживала напор волн. Она была упругой, а это залог крепости. Вычисления Стивенсона доказывают, что, поскольку вода сама упруга, деревянная преграда известной формы является для нее более непреодолимой, чем каменный мол. Запруда Жиллиата вполне соответствовала этим условиям. К тому же он поставил ее так удачно, что волны, ударявшиеся о стену, уподоблялись молотку, вколачивающему гвозди в утесы глубже и крепче. Для того чтобы разрушить ее, нужно было бы свалить Дуврские скалы. Она представляла собой такое непреодолимое препятствие для волн, что до барки долетали лишь брызги пены. С западной стороны буря вынуждена была ограничиться лишь плевками. Жиллиат не обращал на это внимания, прекрасно сознавая все бессилие ее злобы.
Хлопья пены, летевшие отовсюду, походили на клочья шерсти. Постройка второй запруды с восточной стороны продвигалась вперед. Еще несколько узлов из канатов и цепей – и это сооружение сможет, в свою очередь, вступить в борьбу.
Внезапно вспыхнул яркий свет, дождь ослабел, облака рассеялись, ветер стал прерывистым, огромное отверстие образовалось в тучах в самом зените, молнии прекратились. Можно было подумать, что наступил конец. Но это было лишь начало.
Ветер круто изменил направление: из юго-западного превратился в северо-восточный.
Буря грозила возобновиться с новой силой, со свежими ветрами. Южный ветер приносит больше воды, северный – больше молний.
Теперь нападение шло с востока и обрушивалось на самую слабую сторону укреплений.
На этот раз Жиллиат оторвался от работы и вгляделся в даль.
Он взобрался на выступ утеса, помещавшийся как раз над второй запрудой, почти законченной. Если первый заслон будет снесен, то вслед за ним рухнет второй, еще не укрепленный, и тогда Жиллиат погиб. Место, где он стоял, было опасным: в случае катастрофы его разобьет об утес прежде, чем он успеет взглянуть на барку и машину. Весь труд Жиллиата погрузится в бездну – вот что ожидало его. Он знал это и даже, быть может, этого желал.
Если всем его надеждам суждено погибнуть, то он хотел умереть первым. «Умереть первым!» – так именно и думал Жиллиат, потому что машина была для него живым существом. Он отвел левой рукой волосы, упавшие на глаза и смоченные дождем. Сжимая молот в руке, откинулся назад, приняв угрожающую позу, и застыл в ожидании.
Долго ждать не пришлось.
Сигналом был раскат грома, бледное зияющее отверстие в зените сомкнулось, дождь возобновился, стало темно, и лишь молния освещала все вокруг. Начинался новый приступ.
Частые молнии осветили огромный вал, поднявшийся на востоке за утесом «Человек». Вал казался сделанным из стекла. Зеленоватый, без пены, он тянулся во всю ширину моря и подбирался к волнорезам. Приближаясь, вздувался, напоминая уже огромный цилиндр, катящийся по морю. Гром продолжал глухо рокотать.
Достигнув утеса «Человек», вал разделился надвое, затем опять сомкнулся. Теперь он представлял собой водяную гору, острием направленную перпендикулярно к волнорезу. Волна, бегущая перед ним, имела форму бревна.
Этот таран ударился в волнорез. Удар был ужасен. Все скрылось под пеной… В течение нескольких минут ничего не было видно, кроме бешеного кипения пены, развевавшейся в воздухе словно громадный саван, ничего не было слышно, кроме оглушительного рева разбушевавшейся стихии, творившей под прикрытием этого гула свое разрушительное дело.
Наконец пена улеглась. Жиллиат удержался на ногах.
Запруда оправдала его надежды. Ни одна цепь не лопнула, ни один гвоздь не сорвался со скалы. У волнорезов оказалось два прекрасных достоинства: они были гибкими, как изгородь, и крепкими, будто стена. Вал раздробился на струи.
Брызги пены, скользя по склонам утесов, исчезали под баркой.
Человек, надевший намордник на океан, не отдыхал.
К счастью, ветер на некоторое время опять изменил направление. Волны стали вновь налетать на боковые склоны утесов. Жиллиат воспользовался этой передышкой для того, чтобы укрепить второй волнорез.
На это ушел весь день. Мощные волны с какой-то зловещей торжественностью продолжали обрушиваться на фланги утесов. Запасы воды и огня, скрытые в тучах, казались неистощимыми. Порывы ветра напоминали конвульсии дракона.
Ночь подкралась незаметно, потому что весь день царила темнота, впрочем, это нельзя было назвать темнотой. Во время бурь свет беспрерывно чередуется с тьмой. Весь мир то вспыхивает, то гаснет. Видения возникают и снова тонут в непроглядном мраке.
Позади туч виднелась пурпурная фосфорическая зона, похожая на огромный пылающий лоскут. Полосы дождя светились.
Этот свет помогал Жиллиату работать. Однажды он обернулся и крикнул молнии:
– Подержи-ка подсвечник!
Ему удалось сделать второй волнорез еще выше первого. Он был почти готов. Когда Жиллиат привязывал последний канат, ветер пахнул ему прямо в лицо. Жиллиат поднял голову: ветер переменился; теперь он снова дул с северо-востока. Атака с востока возобновилась. Жиллиат взглянул на море. Запруде предстояло новое испытание: к ней катился очередной вал.
За этим валом следовал второй, затем третий… пять или шесть огромных волн катились друг за другом, и, наконец, позади набегала самая страшная!
Этот последний вал, в котором, казалось, были собраны воедино все силы бури, напоминал живое существо. В водной громаде чудились очертания гигантских жабр и плавников. Чудовище бросилось на волнорез и разбилось, потеряв свою страшную форму. Казалось, гидра разбита о неприступные камни и бревна. Чудилось, будто волны, издыхая, кусаются и ранят. Утесы содрогнулись. Раздался животный рев. Пена напоминала слюну Левиафана[25].
Наконец пена схлынула. Новое нападение прошло не так благополучно. Длинное, большое бревно было вырвано из первого волнореза, переброшено через второй и упало на выступ утеса, как раз в том месте, где несколько минут раньше стоял Жиллиат. К счастью, он перебрался за другой выступ. Его могло убить на месте.
Во время падения бревно застряло одним концом в трещине, и это спасло Жиллиата от удара рикошетом. Упавшая балка, как мы узнаем дальше, оказалась полезной.
Между выступом скалы и склоном было углубление, похожее на зарубку, сделанную топором. Пролетев по воздуху, бревно попало одним концом в это углубление и застряло там, расширив его.
Жиллиату пришла в голову мысль налечь всей своей тяжестью на противоположный свободный конец балки. Бревно, крепко держась в трещине, торчало из нее как протянутая рука. Эта рука тянулась параллельно склону утеса, и свободный конец отстоял от стены не больше чем на восемнадцать-двадцать дюймов. Такого расстояния было достаточно, чтобы хорошенько налечь на бревно.
Жиллиат уперся ногами, коленями и кулаками в утес и налег плечами на этот огромный рычаг. Бревно было длинным, что увеличивало силу давления. Камень уже расшатался, но все же Жиллиату пришлось напрягать все силы четыре раза подряд. Пот, смешавшись с дождем, струился с его волос. Четвертое усилие оказалось успешным. Раздался грохот, трещина раскрылась словно огромный зев, и тяжелая глыба свалилась в проход с ужасным шумом, казавшимся отголоском громовых раскатов. Падая, глыба не разбилась. Бревно-рычаг полетело вслед за камнем, и Жиллиат еле удержал равновесие.
В этом месте прохода было неглубоко, дно усеивали валуны. Камень, свороченный Жиллиатом, рухнул, подняв вокруг пену, и лег между двумя утесами, загородив проход и как бы связав скалы в одно целое. Основанием и вершиной он касался утесов. Вершина его, оказавшаяся рыхлой, рассыпалась, ударившись о скалу. Образовался тупик, который сохранился и поныне. Вода за этим каменным барьером почти всегда спокойна.
Это была загородка еще более надежная, чем западная запруда, сделанная из обломков Дюранды.
Она появилась очень вовремя. Море продолжало неистовствовать. Волны обрушивались на препятствия. Первый волнорез начинал поддаваться. Даже одна трещина в запруде – большая опасность. Увеличение дыры неизбежно, и нет средств помешать этому. Первый же вал смыл бы человека, взобравшегося на заграждение.
Вспыхнувшая молния дала Жиллиату возможность увидеть волнорезы, вывороченные бревна, обрывки канатов и цепей, развеваемых ветром, а также пробоины в центре запруды. Второй волнорез пока оставался цел.
Камень, сваленный Жиллиатом в проход, позади обоих заграждений оказался крепче их, но обладал большим недостатком: он был слишком низок. Валы не могли сокрушить его, однако могли через него перекатиться.
О том, чтобы сделать эту глыбу выше, нечего было и думать. Для этого нужны большие камни, но как отколоть их от скал, как их тащить, как поднимать и чем укреплять? К запруде можно добавить несколько бревен, но нельзя увеличить каменную глыбу. Жиллиат не был циклопом.
