Вольфдитрих Шнурре - Когда отцовы усы еще были рыжими
- Будьте добры, десерт, - сказал он немного погодя.
Хердмуте, вся дрожа, внесла десерт. Это было желе; дрожь Хердмуте передалась и ему, эта дрожь передавалась каждому, кому Хердмуте его предлагала, вместе с порцией желе дрожь шлепалась на тарелку, а с тарелки на ложку: мы ели не десерт, а ложками поглощали волнение.
- Нет, - раздался вдруг хриплый голос, сперва нельзя было даже поверить, что он принадлежит господину Янкелю Фрейндлиху.
- Нет? - бесцветные брови барона медленно поползли вверх, до середины лба. - К чему относится это "нет"?
Стук ложек смолк.
- К этому обхождению, - с усилием проговорил граф Станислав.
- К какому? - осведомился барон.
Дантист Лединек на мгновение перестал ковырять в зубах.
- А ты угадай, кузен.
- Я не люблю загадок, - отвечал барон, - на свете и так довольно необъяснимых вещей, зачем же еще увеличивать их число?
- Совершенно с вами согласен, - неожиданно вставил отец.
Тут в стеклянном глазу Рохуса Фельгентрея сверкнула молния.
- Прекрасно, - выдавил он, - итак, значит, ясность. - Он сделал глубокий вдох. - Нет, трижды нет тому притеснению, которому вы с давних пор подвергаете нас!
- Четырежды нет! - в изнеможении простонал полковник. - И прежде всего... - Он в смущении схватился за сердце и продолжал беззвучно шевелить губами.
Барон с треском разломил у себя на тарелке кусочек подсушенного хлеба.
- Я понимаю.
- Браво! - громко произнес дантист Лединек.
Барон пропустил это мимо ушей.
- Вы чувствуете себя стесненными. - Так монотонно его голос еще никогда не звучал.
- Стесненными! - страстно проговорил господин Янкель Фрейндлих, пряча глаза за своим запотевшим пейсне, - стесненными, это может быть не совсем верно, оторванными, сказал бы я.
- Оторванными от чего? - Меж бесцветных бровей барона пролегла глубокая вертикальная складка.
- От... от... - Господин Янкель Фрейндлих внезапно потерял нить и беспокойно ерзал на стуле.
- От мира, - сказал граф Станислав и, точно принося клятву, ткнул длинным, тонким указательным пальцем в томик Рильке.
Тут уж отец больше не выдержал.
- Мир! - гневно выкрикнул он. - Бросьте вы наконец эти туманные формулировки! Мир! Да что это в самом деле?
- Это то, - строго проговорил Рохус Фельгентрей, - что впредь нельзя безнаказанно замалчивать.
Все остальные взволнованно закивали.
Барон рассеянно смотрел на них из-под низко опущенных век.
- Вы хотите контактов. Понимаю.
- Контакты! - Отец как-то неопределенно помахал рукой в воздухе. - С чего на земле началось все зло? С того, что Ева пожелала контактов!
- Смех да и только, - прокряхтел полковник, - газету господь бог наверняка бы ей позволил.
- Газета... - Морщинка на лбу барона стала еще глубже. - Дальше.
- Давайте выпишем толстые журналы, - предложил дантист Лединек, - тогда каждому будет что читать.
- Радио, - расхрабрился граф Станислав, - радио было бы еще лучше. Его массивный подбородок слегка дрожал, он неуверенно смотрел на барона.
- Я слушаю, - сказал тот, - дальше.
- Иногда можно было бы сходить в кино в городе, - робко высказалась Хердмуте.
Брови барона устало опустились.
- Дальше. Какие у вас есть пожелания к Новому году?
- Больше никаких, - поспешил сказать Рохус Фельгентрей и в смущении опустил глаза на скелет каплуна; ясно было, что от такой предупредительности даже Рохус Фельгентрей чувствует себя не в своей тарелке. Напрасно барон понимает все так буквально, это, так сказать, паллиативы. На самом же деле для них важнее всего в новом году, это... ничего нет проще... ээ... некоторое расширение кругозора.
- Это вам обеспечено. - Барон обстоятельно сложил салфетку и встал. - И боюсь, что очень скоро.
- Боитесь? - Отец тоже встал, его левое веко слегка подергивалось. - Вы что-нибудь видели, когда ездили верхом?..
- Да, - отвечал барон, - совершенно верно, я обнаружил волчьи следы.
На какую-то секунду стало так тихо, что слышно было только древоточца да металлическое тиканье часов в соседней комнате.
- Боже праведный! - выговорил отец. - И много?..
- Несчетное множество. - Барон посмотрел на свет бутылку минеральной воды и, увидев, что в ней еще что-то осталось, налил себе. - Я не знаю, чем объяснить подобное их скопление. Волки - индивидуалисты, они охотятся в лучшем случае парами. - Стакан с минеральной водой немного дрожал, когда он подносил его ко рту.
Отец безумным взглядом обвел сидевших за столом.
- Да, а господину барону так никто ничего и не сказал?
Барон со звоном опустил стакан на стол; его крепкое грушевидное лицо вдруг обмякло.
- Что-нибудь с бабушкой?..
Отец сжал губы и молча кивнул.
- Говорите! - воскликнул барон.
- Она уехала к охотничьему домику, - с трудом проговорил отец, стараясь при этом не смотреть на остальных, - мы, как могли, пытались ее удержать.
- Это вы пытались! - выдавил господин Янкель Фрейндлих. - Никто из нас и - пальцем не пошевелил, чтобы ее удержать. Нет, никто! - крикнул он и вынужден был опереться о край стола, так как его трясло. - И я в том числе. Я тоже буду виноват, если с ней что-нибудь случится.
- Ерунда. - Дантист Лединек беспокойно рвал указательным пальцем отложной воротник своей рубашки. - Кто велел закладывать сани, мы или она?
- Ее упряжка! - закричала вдруг Хердмуте. - Вот ее упряжка!
Мы бросились к окну. Лошади галопом мчались вокруг гумна; Брадек и еще несколько батраков, размахивая руками, бежали им навстречу. Одна постромка была порвана, пустые сани мотались то вправо, то влево, с грохотом ударяя лошадей по задним ногам. Наконец Брадек их догнал, он бросился им наперерез и сумел ухватить повод. Лошади еще немного проволокли Брадека за собой, но потом встали, все в мыле, тяжело дыша.
Когда мы подбежали к лошадям, барон был уже возле них, и, задыхаясь, осматривал постромку.
- Она не порвана, ее отпустили.
- Значит, можно надеяться, - взволнованно спросил отец, - что ваша уважаемая бабушка благополучно добралась до охотничьего домика?
- Если руководствоваться здравым смыслом - да. - Барон, тяжело дыша, обходил лошадей.
У них тоже вид был прескверный. Пена капающими гроздьями свисала из пасти, перламутр широко раскрытых от испуга глаз подернулся сеткой красных, лопнувших сосудов, а на ногах у них были рваные царапины и алые следы укусов.
- Брадек... - проговорил барон.
Брадек мрачно снял шапку. Он стоял ближе к барону, чем давеча; теснившейся позади него кучке батраков теперь уже некуда было податься.
- Я должен привезти баронессу; вы поедете со мной?
Брадек смотрел мимо барона, на лошадей; он промолчал.
- Я не могу вас принуждать, - сказал барон.
- Нет, - сказал Брадек.
Барон стоял, заложив руки за спину, и на мгновение косточки на его жилистых руках четко обозначились и побелели.
- Хорошо, - сказал он.
У меня комок в горле застрял, когда я увидел, как он смотрит вслед Брадеку и другим батракам, уводившим лошадей. Я быстро обернулся к отцу, но отец куда-то исчез. Я жутко перепугался, не понимая, как он мог оставить барона одного в такую минуту. И все остальные тоже вдруг как-то странно посмотрели на меня. И я понял, что сгораю со стыда.
Но тут подошел барон. Он откашлялся.
- Кузен Губертус... - начал он.
Безмятежное гладкое лицо дантиста Лединека враз поблекло.
- Кузен Эрнст?..
- Не хочешь ли ты вместе со мной пойти за нашей бабушкой?
- Почему бы и нет, - пылко произнес дантист Лединек, - только у меня недостаточно патронов.
- Они тебе и не понадобятся, с малокалиберной винтовкой на волка не ходят.
- Но ведь у тебя нет другого ружья!
- Нет, - сказал барон, - у меня никогда не было ружья.
- Н-да, в таком случае... - Дантист Лединек внезапно весь сосредоточился на том, чтобы носком башмака отколупнуть льдышку. В таком случае он действительно не знает как быть.
- Вот, - запыхавшись, произнес отец позади меня. - Надо идти. И поскорее, господин барон, пока солнце не зашло. - Он надел пальто и шарф, а барону подал его куртку и подбитую мехом войлочную шляпу.
На мгновение показалось, будто барон хочет его обнять, но нет, он только выпростал руки, чтобы удобнее было влезть в куртку.
- Благодарю, - сказал барон.
Затем он попросил отца еще минутку подождать и поспешил к свинарнику.
- Ну конечно, - проворчал отец. Едва барон вошел в свинарник, как раздался пронзительный свинячий визг.
- Вот теперь я сгораю от любопытства, - сказал отец.
Я неуверенно поднял на него глаза, его веселость мне не очень понравилась. Но никакой веселости не было и в помине, видно было только, что у него сильнее обычного подергивается веко.
Тут появился барон.
- Как всегда, - сказал он, - она от меня удрала.
- Это был, вероятно, не самый благоприятный момент... - подчеркнуто произнес отец.
Барон слегка пожал плечами.
- Это как, посмотреть. Вот... - сказал он и разделил поровну клок иссиня-черной свиной щетины; один клок он заткнул за ленту своей войлочной шляпы. - А это возьмите вы, предохраняет от разных неприятностей.
