Валентина Немова - Изъято при обыске
Любовь у меня уже была, а вот о счастье оставалось лишь мечтать. Внешне в молодости была я хоть и не дурнушка, но и не красавица. А влюбиться угораздило в самого привлекательного из всех, кого знала. Видела я потом в Москве статую Аполлона, точь-в-точь мой Женька. Надежды, что он ответит мне взаимностью, не питала никакой. Но он, вопреки моим предчувствиям взял да и обратил на меня внимание. О том, что вышло из этого чуть позже я написала рассказ "Любовь про запас".
Ромашка с клумбы.
Двое идут по тротуару навстречу друг другу: женщина, завернутая в длинный мужской плащ, и мужчина, одетый по-рабочему, в кепке, чуть сдвинутой на затылок. Женщина смотрит вниз, на влажный после дождя асфальт — в нем расплываются огни уличных фонарей; мужчина подался корпусом вперед, пытаясь разглядеть в темноте лицо женщины, приостанавливается.
Женщина медленно подходит к нему. Подняла голову, встрепенулась, начала быстро снимать плащ. Сняла, повесила на руку, осталась в узкой юбке и кофточке с короткими рукавами. Под мышкой книга. У женщины тонкая, изящная фигура. Мужчина сосредоточенно смотрит на нее. Потом они медленно идут параллельно трамвайной линии, мимо одной остановки, мимо другой. Женщина продолжает смотреть вниз на влажный после дождя асфальт. Мужчина — сбоку ей в лицо.
Они останавливаются на площади, возле огромной клумбы цветов, о чем-то горячо говорят, даже как будто спорят.
Но женщина смотрит вниз.
Мужчина берет ее за плечи.
Женщина отпрянула.
Он опустил руки. Женщина отвернулось.
На клумбе, на длинных ножках. покачиваются ромашки. Мужчина наклонился, сорвал цветок, рассматриваем его. Насвистывает что-то грустное.
Мимо проносятся наполненные светом и людьми трамваи.
Мужчина отделил от ромашки нераспустившийся бутон и вдруг порывисто опустил цветок за отставший корешок книги, которую держит женщина.
Чуть уловимым жестом женщина прижимает книгу к груди.
В руке у мужчины остался нераспустившийся бутон.
Шесть лет назад
Первый вечер
Юлька скинула пальто — Женька подхватил его на лету. Мальчишки полезли из-за стола, из-за бутылок и стаканов. Андрея Павловича в комнате не было. Юлькиного "штатного" кавалера в комнате не было!
— Чудесно! — она смахнула шляпку в чьи-то ладони, поправила волосы и брови, повертелось с шарфиком перед темным окном, как перед зеркалом.
Мальчишки суетились: двигали стулья, зазывали к столу.
— Да не вейтесь вокруг меня, ухажеры! Вы же сами загораживаете дорогу к столу!
Парни восторженно завопили и разлетелись в стороны. Для Юльки поставили стакан и начали наливать водку. Льют, а она, улыбаясь, глядит на чистую, искрящуюся струю. Все уставились на Юльку, ожидая, когда она скажет" хватит". Но она молчит. И вот стакан полон. Она поднимает его и выпивает до дна. Спокойно, как воду.
Тишина. Вытаращенные глаза. Ребята не могут взять в толк, что с нею происходит, ведь она, серьезная девчонка, обыгрывающая в шахматы чемпиона их общежития, никогда прежде так легкомысленно не поступала.
А Юля просто — напросто шалила на радостях., что этот самый чемпион, набивающийся ей в женихи и никого другого к ней не подпускающий, запропастился неожиданно где-то и она свободна хоть на один этот вечер!
— Что же вы сидите? Я должна закусить или нет? — в том же духе продолжает она.
В ответ дикие вопли и пять ножей, поддев ломтики сала, взметнулись к ней. Она берет нож из Женькиной руки и хохочет:
— Боже мой! Юрочка твои гости от удивления отрезвели, налей-ка теперь им и себе да покажи, какие мы химические опыты делали на школьных вечерах.
Юрка встает, маленький (только самых коротеньких девчонок он не был ниже ростом, но такие ему не нравились), берет в руки по стакану с водкой (две колбы, комментирует Юлька) и выпивает одни за другим (сливает их содержимое в один сосуд).
— Реакция наступит несколько позже, — обещает Юра.
— Браво! — орут все и опрокидывают свои стаканы. Юлию, понимая, что ли больше нельзя, никто не упрашивает выпить, Вовка Марин хватает баян и играет "Карусель" К Юльке подскакивает Женька, и они крушатся легко-легко. .
— Будто мы с тобой сто лет танцуем вместе, — говорит он.
— Я ты не хотела, чтобы это было так. — отвечает она.
— Почему? — испуганно вопрошает Евгений и чуть приостанавливается.
— Тогда мы были бы уже дряхлыми стариками, а я хочу быть молодой.
— Здорово! — запрокинув голову, Женька хохочет, заливается смехом.
Баянист сменяет быструю мелодию на медленную. Юноша держит девушку на расстоянии от себя бережно. Смотрит поверх ее головы, насвистывает беспечно.
У него мелкие, убористые зубы. А губы. . Как паруса, наполненные ветром. А какие глаза? 0на еще не знает этого. Не решилась взглянуть прямо в них. Почему? Боится: ее глаза проговорятся? Нечего бояться! Она справится с этим. Сердце бьется спокойно. Любую птицу можно запереть в клетку.
— Э-э-э! — сломал вдруг Марин мелодию.
В чем дело? Мальчишки, выстроились по росту, Юрочка впереди и дули водку прямо из бутылок, Женька и Вовка присоединились к ним.
— Парни! Все по местам! — полушутя, полусерьезно скомандовала Юлька. — Сдать бутылки.
Подчинившись, ребята составили бутылки на стол.
— Вот и хорошо. А теперь давайте поговорим о чем-нибудь? — Юлька села.
— Да ну, давайте лучше споем, — сказал Женька.
— Что ж, я не против. А вот мой дед, — Юлька подпрыгнула на стуле, — мои дед на это сказал бы. . Юрочка, что сказал ты сейчас мой дед?
Юрий подсел к столу, вытер воображаемые усы, крякнул точь-в-точь как Юлькин дед. Юра Семечкин был прирожденный лицедей. Лишь стесняясь маленького роста, не пошел он в артисты. Раскаивался теперь в этом, оттого и пил. А товарищи его пили, наверное, лишь от желания повеселиться, как все студенты в мире пьют. .
Когда все настроились слушать, Юрка произнес, опять же деду подражая:
— Выпимши умные разговаривают, а дураки. . те все больше поют. Наталья, налей-ка еще, повторим!
— Вот это да! — парни с хохотом схватились снова за бутылки.
— Ребята! уйду домой! — Юлька обвила вокруг шеи свой шарфик, но тут же опустила его на подоконник, где он и лежал, — с деланной покорностью мальчишки разбрелись по комнате.
— Конечно, парни, еще успеете встретиться под столом, — со значением сказал Женька и вышел.
Хлопнула дверь, и Юлькино сердце, птица в клетке, замерло. Лицо стало маской. А мальчишки уже пели. Любимую песню Андрея.
Мы порою писем ждем крылатых,
Вспоминая девушек знакомых.
Это ничего, что мы. солдаты,
Далеко ушли от дома.
Пели они очень хорошо. Откуда у таких молодых ребят эта грусть? Мужская суровая грусть. Откуда взялась сразу и трезвость?
Снова будет небо голубое,
Снова будут в парках карусели.
Это ничего, что мы с тобою
Вовремя жениться не успели. .
Кто-то издали шел по коридору беззаботно насвистывая.
Это ничего, что мы с тобою
Вовремя жениться не успели. .
Женька. Это он. Ну и что же? Безобразие. Птица в клетке, ты плохо себя ведешь. Нужно быть смирной, иначе поломаешь крылья о решетку. .
Вошел Женька. На нем был уже другой, новый костюм и другая сорочка. Ярко — голубой воротничок поверх ворота пиджака. Как только Евгений вошел, в комнате нечем стало дышать, так он надушился. Юлька улыбнулась, но ничего, конечно, не сказала. Вовка снова взял баян. Женька направился к Юльке, но между ними встал рыжий Марк, друг Андрея.
— Хорошего помаленьку, Женя.
— Пожалуйста! — Женька отошел в сторону.
Юлька положила Марку на плечи кисти рук. Значит, так. Только один Андрей может танцевать с нею весь вечер. Женька не имеет права, Андрей же имеет. Они уже все решили. Легко у них с ответом сходится.
— Юля, ты не слушаешь музыку.
— Извини.
— Юля, тебя Андрей очень любит.
— Ну и что же?
— Но ведь он парень что надо!
— Всегда хорош парень, когда надумает жениться.
— По отношению к Андрею это несправедливо.
— Зря ты затеял этот разговор. Свахи сейчас не в моде. .
Марк ничего больше не сказал, только нахмурился, навесил рыжие брови.
Женька протянул руку и застегнул Вовкин баян, так ловко, что Марк ничего не увидел и сел на стул, отпустив Юльку.
— Пойдем танцевать вниз, — сказал Женька.
— Пойдем. — сразу же согласилась Юлька.
Они ушли. Компания кричала им вслед:
— Куда вы? Юля! Ты бросаешь нас? Женька, баламут! Куда уводишь ее? Смотри! Узнает Андрей!
Женька повел ее не вниз по лестнице, не в вестибюль, откуда доносились звуки радиолы, а наверх, на безлюдный четвертый этаж. На площадке остановились,
— Зачем?. . Ах!
Женька обнял ее. Юлька сжала губы и прильнула к нему. Щека к щеке.
