Элизабет Гаскелл - Жены и дочери
– Когда, папа? – спросила Молли, чувствуя себя так, словно вдруг оказалась в чужом и враждебном мире.
– Не раньше Михайлова дня[29]. – А затем, прислушиваясь к собственным мыслям, он продолжил: – Но самое плохое заключается в том, что она увековечила собственное донельзя аффектированное имя, назвав дочь в свою честь. Синтия! Честное слово, глупость человеческая границ не имеет. Я рад, что ты у меня просто Молли, дитя мое.
– А сколько ей лет… Синтии, я имею в виду?
– Да-да, привыкай к ее имечку потихоньку. Полагаю, вы с Синтией Киркпатрик – ровесницы. Сейчас она пребывает во Франции, в какой-то школе, обучается манерности и жеманству. Но она приедет домой на свадьбу, и тогда ты сможешь с нею познакомиться, хотя, по-моему, после этого ей предстоит вернуться обратно еще на полгода или что-то около этого.
Глава 11. Попытка подружиться
Мистер Гибсон полагал, что Синтия Киркпатрик должна вернуться в Англию, дабы присутствовать на свадьбе своей матери, однако у самой миссис Киркпатрик подобных устремлений не было и в помине. Ее нельзя было назвать решительной женщиной в полном смысле этого слова, но каким-то образом ей удавалось не делать того, что ей не нравилось, а вот то, что было ей по нраву, она делала всегда и неизменно, во всяком случае пыталась. Итак, когда мистер Гибсон завел речь о предстоящей свадьбе, она молча выслушала его предложение о том, что Молли и Синтия должны стать подружками невесты, но в душе яростно воспротивилась тому, чтобы иметь рядом с собой дочь, которая своей юной красотой будет лишь подчеркивать увядшие прелести матери. Поэтому, по мере того как дальнейшие приготовления к свадьбе начали обретать реальные очертания, она лишь укрепилась в своем мнении, что Синтия должна безвестной оставаться в Булони.
В ту первую ночь после помолвки с мистером Гибсоном миссис Киркпатрик отправилась в постель, предвкушая скорое замужество. Она смотрела на него как на освобождение от рабства, коим стало для нее содержание школы, причем школы убыточной, в которой учениц едва насчитывалось для того, чтобы оплачивать аренду, налоги, еду, стирку и приглашение учителей. Она не видела причины, по которой должна возвращаться в Эшкомб, разве что только затем, дабы завершить свои дела и уложить одежду. Она надеялась, что пыл и страсть мистера Гибсона заставят его настаивать на немедленной женитьбе и на том, чтобы она не возвращалась к своей каторжной работе директрисы, а оставила ее раз и навсегда. Миссис Киркпатрик даже мысленно составила прочувствованную и страстную речь, обращенную к нему, достаточно убедительную, чтобы поверить в нее самой и заглушить угрызения совести, которые непременно начнут терзать ее после того, как ей придется сообщить родителям своих учениц о том, что она не намерена возобновлять обучение и что им предстоит искать новое место учебы для своих дочерей всего лишь за неделю до окончания летних каникул.
Холодным душем для миссис Киркпатрик стал разговор за завтраком на следующий день, когда леди Камнор начала строить планы относительно дальнейших намерений и обязательств двух влюбленных не первой молодости.
– Разумеется, вы не сможете вот так просто взять и бросить школу, Клэр. Свадьба не может состояться ранее Рождества, но это и к лучшему. Мы все как раз соберемся здесь, в Тауэрз, да и дети получат удовольствие, когда съездят в Эшкомб и посмотрят, как вы выходите замуж.
– Думаю… боюсь… полагаю, мистер Гибсон не согласится ждать так долго. В подобных обстоятельствах мужчины склонны проявлять нетерпение.
– Какой вздор! Лорд Камнор рекомендовал вас своим арендаторам, и, я уверена, ему не понравится, если им придется столкнуться с какими-либо неудобствами из-за этого. Мистер Гибсон непременно согласится со мной. Он – человек крайне здравомыслящий, иначе не был бы нашим семейным доктором. Но оставим это. Скажите, как вы намерены поступить со своей маленькой девочкой? Вы уже все устроили?
– Нет. Вчера для этого совершенно не было времени, а когда человек пребывает в волнении, ему трудно думать обо всем сразу. Синтии уже почти восемнадцать, то есть она достаточно взрослая, чтобы стать гувернанткой, если он этого захочет. Но я так не думаю, он производит впечатление человека ужасно доброго и щедрого.
– Что ж, я обязана выделить вам время сегодня на обустройство кое-каких ваших дел. Не тратьте его на всякие сентиментальные глупости, вы для этого слишком взрослая. Вам нужно найти друг с другом общий язык, ведь, в конце концов, речь идет о вашем собственном счастье.
Итак, они действительно прояснили для себя несколько вещей. К вящему разочарованию миссис Киркпатрик, мистер Гибсон полностью поддержал леди Камнор в том, что она ни в коем случае не должна обманывать доверия родителей своих учениц. Несмотря на то что он явно пребывал в полной растерянности относительно того, что будет с Молли до тех пор, пока она не окажется под опекой его новой жены в их собственном доме, а домашние неурядицы доставляли ему с каждым днем все больше неудобств, мистер Гибсон был слишком благороден и даже не заикнулся о том, чтобы миссис Киркпатрик оставила школу ради него хотя бы неделей ранее. Он не представлял, насколько легко ему удалось бы решить эту проблему. Прибегнув к помощи своих женских штучек и ухищрений, миссис Киркпатрик вполне могла внушить ему, что он просто жаждет, чтобы свадьба состоялась не позднее Михайлова дня.
– Я не могу передать словами, Гиацинта, какое утешение и облегчение испытаю, когда вы наконец станете моей женой – хозяйкой в моем доме, защитницей и матерью для бедной Молли. Но ни за что на свете я не позволю себе нарушить ваши предыдущие планы. Это было бы неправильно.
– Благодарю вас, любовь моя. Как вы бесконечно добры! На вашем месте многие мужчины думали бы только о своих желаниях и интересах! Я уверена, что родители моих дорогих учениц будут восхищаться вами и изрядно удивятся тому, как близко к сердцу вы принимаете их интересы.
– В таком случае ничего им не говорите. Я ненавижу, когда мною восторгаются. Почему бы вам не сказать, что таково ваше собственное желание – руководить школой до тех пор, пока они не сумеют найти себе новую директрису?
– Потому что у меня нет такого желания, – осмелилась признаться она. – Я хочу сделать вас счастливым. Я хочу превратить ваш дом в такое место, где вы сможете чувствовать себя покойно и отдыхать душой и телом. А еще я очень хочу лелеять и растить вашу славную Молли, в чем, надеюсь, вы убедитесь, когда я стану ее матерью. Я не желаю приписывать себе достоинства, коих у меня нет. Имей я возможность говорить прямо и открыто, я бы заявила: «Добрые, славные люди, вы должны найти новую школу для своих дочерей к Михайлову дню, потому что после этого срока я должна буду уехать и осчастливить других». Мне невыносима мысль о том, как после долгих объездов промозглыми ноябрьскими вечерами вы возвращаетесь домой, а там некому встретить и обогреть вас. Ах! Будь на то моя воля, я бы посоветовала родителям поскорее забрать своих дочерей у той, сердце которой уже занято, а потому она не вкладывает его в свою работу. Хотя на любую дату до Михайлова дня я тоже не согласна – это было бы нечестно и неправильно, и я уверена, что вы не стали бы заставлять меня – вы слишком добры для этого.
– Что ж, если вы полагаете, что мы поступаем с ними по справедливости, то пусть будет Михайлов день, я только «за». Но что скажет на это леди Камнор?
– О! Я сказала ей, будто опасаюсь, что вы не захотите ждать дольше из-за ваших сложностей со слугами, а еще из-за Молли, с которой мне нужно как можно скорее найти общий язык.
– Это уж точно. Бедное дитя! Боюсь, известие о моей женитьбе несколько выбило ее из колеи.
– Синтия тоже будет очень взволнована, – заявила миссис Киркпатрик, не желая, чтобы ее собственная дочь отставала от Молли в глубине чувств и привязанностей.
– Мы обязательно пригласим ее на свадьбу! Они с Молли будут подружками невесты, – с неосмотрительной горячностью заявил мистер Гибсон.
У миссис Киркпатрик были свои планы на этот счет, но она сочла за лучшее не противодействовать ему в открытую, пока у нее не появится вполне веский предлог, равно как и иная причина, самым естественным образом проистекающая из будущих обстоятельств. Поэтому в тот раз она лишь улыбнулась и ласково пожала ему руку, которую держала в своих ладонях.
Остается только гадать, кто сильнее – миссис Киркпатрик или Молли – желал, чтобы тот день, который им предстояло вместе провести в Тауэрз, закончился как можно скорее. Миссис Киркпатрик и так уже устала от девочек в классе. Все трудности и неприятности в ее жизни так или иначе были связаны с девочками. Она была еще очень молода, когда стала гувернанткой, и потерпела поражение в борьбе со своими ученицами в первом же месте, в которое попала. Ее элегантная внешность и манеры, равно как и внешний лоск, а вовсе не характер и приобретенные знания и навыки, позволяли ей устраиваться куда лучше других; в некоторых семьях ее откровенно обожали и баловали; тем не менее ей постоянно попадались непослушные, упрямые, чересчур добросовестные, предвзятые, любопытные или попросту чрезмерно наблюдательные девочки. А она, еще до рождения Синтии, мечтала о сыне, наивно полагая, что, если трое или четверо лишних родственников, стоящих на его пути, умрут, он может стать баронетом. Но вместо сына, увы и ах, у нее родилась дочь! Тем не менее, несмотря на всю свою абстрактную неприязнь к девочкам и отношение к ним как к «стихийному бедствию всей ее жизни» (причем ее предубеждение и антипатия отнюдь не уменьшились оттого, что она держала школу для «юных леди» в Эшкомбе), миссис Киркпатрик действительно намеревалась окружить любовью и заботой свою падчерицу, которую смутно помнила как черноволосого заспанного ребенка, в чьих глазах светилось неприкрытое восхищение ею. Миссис Киркпатрик приняла предложение мистера Гибсона главным образом потому, что устала самостоятельно зарабатывать себе на жизнь. Впрочем, как мужчина он ей нравился – нет, пожалуй, она даже любила его в своей вялой и апатичной манере и намеревалась быть любезной и ласковой с его дочерью, хотя и склонялась к мысли, что ей было бы куда легче, окажись на ее месте сын.
