Мария Романушко - Не под пустым небом
– Ну, слава богу! Нашлась хозяйка! А мы гадали: кто же это бросил свой чемодан и ушёл? Паренёк один принёс его сюда из коридора. Ну, забирайте!
Я подхватила тяжеленный чемодан и потащила его к плачущей у двери Аните.
– Ну, вот. А ты хотела умереть. Зачем плохо о людях думать?
Она стояла, как поражённая громом… онемев от удивления и огромного счастья. Потом кинулась меня целовать.
– А я-то тут при чём? Ты и сама могла бы его поискать, а не бежать на пруд топиться.
– Ой, какая же я дура! – смеялась Анита.
Потом я посторожила чемодан, пока она получала направление в общежитие, и помогла его дотащить до её комнаты.
На прощанье мы обменялись адресами.
(И потом, через месяц, я получила от неё ликующее письмо: она поступила! У неё всё отлично! А её родители, которым она поведала историю с чемоданом, шлют мне привет и приглашают в гости на хутор).
* * *
Первую ночь в Риге я ночевала на вокзале. Потому что в гостиницах мест не было.
А на вокзале было почему-то страшно много народу, просто столпотворение какое-то, и единственное местечко, которое я для себя нашла, – уголок на высоком, холодном подоконнике. На нём я просидела всю ночь, даже задремать было невозможно, а с первой электричкой уехала в Юрмалу.
Пришла на берег, на белые, песчаные дюны, и уснула здесь среди чаек и ковылей…
Дзинтари, Майори, Дубулты… Маленькие одноэтажные посёлки, слепленные солнцем и сосновыми смоляными запахами в единый город, растянувшийся вдоль Рижского залива, вдоль светлого песчаного берега и светло-голубого неглубокого моря… Шум сосен на ветру, шорох песчинок под ногами, крики вездесущих чаек… Здесь нет ялтинской, или сочинской толкотни на пляже, здесь простор и малонаселённость даже в разгар сезона. И когда ты здесь один – то ты один, а не в муравьиной куче незнакомых и ненужных тебе людей. Я влюбилась в Рижское взморье с первого взгляда и на всю жизнь. Эти чистые, белые дюны… нежность мельчайших песчинок… это пересыпание песка с дюны на дюну – как в песочных часах… Нет, не поеду ночевать на вокзал, буду ночевать тут, на берегу.
Лежала на дюне и смотрела на море, как медленно садится и медленно тонет солнце… Пляж пустел, песок становился прохладным, чайки заполонили берег… Я перешла на скамью, она была теплее песка, растянулась на ней и, с последними солнечными лучами, уснула…
Проснулась я оттого, что на меня кто-то смотрел. Я открыла глаза. Рядом со скамьёй стоял парень лет девятнадцати. Высокий, темноволосый. И с интересом смотрел на меня.
– Что вы тут делаете? – спросил он.
– Разве не видите? Сплю, – ответила я.
– А почему здесь?
– Потому что больше негде.
– Это интересно, – сказал он, и что-то в его интонации мне не понравилось. Какая-то нехорошая ухмылка.
В это время я услышала крики. И увидела, как из раздевалки неподалёку от моей скамьи выбежали две девушки и два парня. Парни хватали девушек, те отбивались… забежали в другую раздевалку, и оттуда донеслись крики… и опять кто-то побежал по песку вдоль воды… Мне от всего этого сделалось холодно, внутри и снаружи. Я встала со скамьи и пошла к дорожке, ведущей с пляжа.
– Куда же вы? – окликнул меня парень.
Я не ответила и ускорила шаг. Он догнал меня и перегородил мне путь.
Я обогнула его и пошла ещё скорее. Он опять возник прямо передо мной на дороге, как будто вырос из земли. Я сделала шаг влево – и он, я сделала шаг вправо – и он тоже. Глаза у него были злые.
– Я не отпущу тебя! – сказал он жестко.
И я вдруг поняла, что он как раз того самого тупого возраста, с которым невозможно говорить и бессмысленно что-либо объяснять. И просить. И взывать к совести или жалости… И я поняла, что попалась. Как птичка в клетку. Но дверца в клетку ещё оставалась не захлопнутой…
И тогда я с силой оттолкнула его и побежала… Я бежала так, как никогда в жизни не бегала. Мои ноги не чуяли касаний земли. Может быть, я даже установила в ту ночь какой-нибудь мировой рекорд, только об этом никто и никогда не узнает. Мировой рекорд в спринтерском беге в тёмном ночном лесу…
Сначала я чувствовала за собой погоню… «Господи, спаси!…» – закричала я, но не услышала своего голоса – так сильно шумели сосны на ветру!… Шум стоял сплошной стеной со всех сторон… Тьма – полная. Ни фонаря, ни луны… А я всё бежала и бежала, и всё кричала: «Господи, помоги! Спаси, Господи!»
И вдруг лес кончился. И я оказалась на пустом шоссе. Здесь светили редкие фонари. Взглянула на часы – два часа ночи. Я знала, что эта дорога связывает Дубулты с Майори. Но смешно было дожидаться в такой час какого-нибудь транспорта. Господи, что же мне делать? В какую сторону бежать? Мне казалось, что мой преследователь выбежит сейчас из тёмного леса… Господи, помоги!
И тут я увидела человека. Парня лет двадцати пяти. Он шёл по пустой дороге и нёс в руке разбитый стакан. Я бросилась к нему – как к родному брату:
– Здравствуйте! Какое счастье, что я вас встретила!
– Здравствуйте, – ответил он, ничуть не удивившись моему появлению.
– Вы куда идёте? – спросила я.
– В Майори, – ответил он.
– Можно, я пойду вместе с вами?
– Ради бога, – сказал он. – Идёмте вместе.
У него была замедленная речь, и я подумала, что он, видимо, слегка пьян. Но меня это не испугало. Почему-то этого парня я совершенно не боялась. Я сразу успокоилась. И дальше мы пошли вместе.
– А что вы тут делаете ночью? – спросил он.
– Нечаянно уснула на берегу…
– Это вы опрометчиво, – сказал он. – Тут, знаете, у нас местная мафия… и всякие разборки по ночам… Так что приличным девушкам лучше на берегу не ночевать. Странно, что вас никто не предупредил. О таких вещах надо знать.
– Да, я влипла.
– А где вы собираетесь ночевать?
– Понятия не имею. А в Майори есть гостиница?
– Есть, конечно. Я провожу вас.
– Спасибо. Скажите, – спросила я, – а зачем вам разбитый стакан?
– Я обещал его вернуть.
– Разбитый стакан?
– Раньше он не был разбитым. А потом да, разбился…
– Ну, так выкиньте его.
– Как это? Ведь я обещал его вернуть.
– Но кому нужен разбитый стакан?
– Конечно, никому. Но мне важно выполнить обещание. Обещал вернуть – значит, верну. А потом уж пусть делают с ним, что хотят! Могут и выкинуть. Главное, чтобы обо мне не говорили, что Володька не держит своего слова.
Мне показалось, что я попала внутрь пьесы абсурда. Но при этом прослеживался удивительный смысл в том, что этот человек пошёл среди ночи относить в соседний посёлок разбитый стакан! А иначе, чтобы со мной стало?! Ну, не было у Господа под рукой в ту минуту никого, кроме этого странного, слегка хмельного Володьки! Может, если бы был трезвый, то и не пошёл бы…
– Я – Владимир. А вас как зовут?
– Мария.
– Мою бабушку тоже зовут Мария, – сказал он. – Хорошее имя. Но сейчас девчонок так не называют.
– Ну, почему же? Я только что была в Закарпатье, так там каждая вторая женщина и каждая вторая девочка – Мария.
– Ну, это в деревнях. А в городах всё-таки редко.
Так мы шли и болтали о всякой всячине. Оказалось, мы – ровесники. Володя был из Киева, учился там на официанта и приехал сюда на практику: работал в маленьком ресторанчике-вигваме в Дубултах, на самом берегу.
Наконец, мы пришли в Майори.
– Здесь есть неподалёку гостиница, идём, – сказал мой спутник.
Маленькая двухэтажная гостиница. «Свободных мест нет» – табличка у входа и на стойке дежурной. Дежурная клевала носом.
– А где человеку переночевать? – спросил её Володя.
– Не знаю, – ответила дежурная, выныривая из зыбкого сна и устало глядя на нас.
– Что значит не знаете? – спросил он.
– Мест нет.
– Но человеку нужно ведь переночевать! Гостиницы для чего? Для того, чтобы человек не спал на улице, или на пляже.
– Молодой человек, я же вам ясно, по-русски объяснила: свободных мест нет.
– А вы поищите. Я уверен, что стоят свободные номера – на всякий случай, а вдруг приедут какие-нибудь знаменитости? Но пока они приедут, девушка переночует. Уже три часа ночи. В восемь часов утра она покинет ваш хотель. Ты покинешь их хотель в восемь утра?
– Покину.
– Вот видите! Всего на пять часов дать приют одинокой путнице! Если у вас есть сердце и сострадание.
– Но у нас нет свободных мест! – дежурная окончательно проснулась и начала накаляться.
– Володя, пойдём отсюда! Ну, нет – так нет.
– Я не вижу причины, по которой мы должны отсюда уйти!
При этом он продолжал сжимать в руке разбитый стакан.
– Я сейчас вызову милицию! – сказала ледяным голосом дежурная. – Если вы немедленно не покинете гостиницу.
– Тогда мы сядем на лавочке у вашей гостиницы и до утра будем петь песни. Чтобы согреться, – сказал Володя.
