Анатолий Иванов - Ермак
— Сейчас купцов из Бухары нету. Позже приедут, как фрукты-яблоки поспеют.
— Как появятся, скажи-ка им путь на Кашлык, — попросил Ермак. — Нам без торговли никак нельзя.
— Скажу, скажу, — закивал вогульский князек Юмшан.
На берегу Иртыша строились новые струги. Четыре были уже готовы, пятый достраивался. Тут же валялись остовы обгоревших судов, сожженных татарами во время зимней осады Кашлыка.
Казаки в исподних рубахах обтесывали доски. Другие поодаль варили смолу в котле.
Ермак с Мещеряком шли по берегу, оглядывая работу.
— Ежели к сентябрю помощи, за коей мы к новому царю гонцов послали, не окажется, из Сибири надо уходить, — тихо говорил на ходу Ермак Мещеряку. — Еще одну зиму не одолеть — что нас осталось-то, сотня человек…
Возле махавшего топором Савки Керкуна атаманы остановились.
— Видал я ноне твою остяцкую женку, третьего сына, что ли, ждешь? — спросил Ермак.
— Да засадили вроде с Анной, — ответил Керкун.
— Умельцы!
— Остячки на любовь горячие, атаман, — улыбнулся Керкун.
— Атаман! Где атаман? — послышался голос Александрова.
— Здесь я.
Из-за струга, стоявшего на песке, появился Черкас.
— Атаман! Там гонец от князя Юмшана.
— Ну?
— Князь вогульский сообщает, что он караван бухарских купцов к тебе послал, а люди Кучума их не пускают в устье Вагая заперли.
— Так… — Ермак опустился на бревно, пригласил присесть Матвея с Черкасом. Помолчали. — Пожалуй, схожу-ка я на Вагай с полусотней.
— Стоит ли, атаман? — сказал осторожный Мещеряк.
— Стоит! Пусть купцы знают, что мы пришли в Сибирь навсегда! А торговля нам во как нужна. — Ермак встал. — Через две-три недели вернусь! А покуда вы тут с Александровым оберегайтесь.
— Сам поосторожнее там, — сказал Мещеряк.
— Да на воде какая нам опасность!
Бьют по воде весла, один за другим плывут струги вверх по Иртышу.
Князь Юмшан, чуть раздвигая кустарник, плетью показывает караче и Алею на струги Сзади стоят их лошади.
— Там сам Ермак… Во время ночлега на берегу их легко перебить.
— Великий хан Кучум оценит твою верность, князь, сказал Алей.
Ночь. Но струги, освещая тьму факелами, движутся посередине реки.
— Проклятье! — прохрипел Алей. — Они третий день не пристают к берегу.
— Пристанут, храбрый Алей, — ответил карача.
— Мои воины валятся с ног, — сказал Алей.
— Люди Ермака тоже не железные.
При ярком солнце струги Ермака свернули в устье неширокой реки. Ермак вглядывается в таежные берега.
Как лисы крадутся по берегу воины Алея.
Вечер. Небо распарывают молнии, хлещет дождь.
— Похоже, никакими бухарскими купцами здесь и не пахнет, — мрачно сказал Керкун, обтирая мокрое лицо.
— Атаман, посушиться бы, — проговорил казак на рулевом весле.
— А коли татары на берегу?
— Мой друг Ермак правильно говорит, — поддержал Игичей.
— Вон пустой остров посреди реки Какие там та тары?
Ермак глянул на заросший кустарником крошечный островок с небольшой песчаной косой, поглядел на сырое небо.
— Ладно. Правь на остров.
— Ох, атаман, — проговорил Игичей. — Шибко глядеть кругом надо.
Пустые струги покачиваются у обрывистого, в метр всего высотой, берега.
Горят костры у наскоро поставленных палаток. Дождь перестал, полуголые казаки варят на кострах пищу, сушат одежду.
У одного из таких костров сидят Керкун с Игичеем Из мрака вышел Ермак.
— Дозоры со всех сторон поставил. Да тревожусь не сморились бы. Уж измотались больно.
— Не тревожь, мы с Игичем посторожимся. А ты ступай поспи. Замертво ж падешь, — проговорил Керкун.
С берега реки на горящие костры смотрят карача, Алей и вогульский князь Юмшан, за их спинами маячит конный отряд.
— Попался Ермак, — усмехнулся Юмшан. — Он не знает, что тут на остров брод есть.
— Нападем на рассвете, когда самый сладкий сон, — сказал карача. — Великая слава ждет храброго Алея, ты возьмешь Ермака живым или привезешь его голову.
Керкун дремлет с пищалью на коленях, прикрытый от дождя курткой. Рядом лежит на траве его сабля. Игичей, сидя неподалеку, оглядывает пустынную реку.
Зашипели угли догоравшего костра — это снова сыпанул дождь. Керкун прохватился, вслушался в темень. Свист ветра, шум дождя да плеск речной волны…
Дважды Алей посылает татарина узнать, что делают казаки. И только тогда, когда татарин приносит казацкую саблю, Алей понимает, что казаки спят.
Багровый рассвет занимается под ненастной землей Сеет мелкий дождь.
Две сотни всадников осторожно спускаются с берега в воду.
Вода коням по брюхо, вогульский князек Юмшан и царевич Алей ведут всадников к острову.
— Дождь, — хорошо, — сказал Юмшан. — Пищали их стрелять не будут.
…Похрапывает дозорный казак. Опершись на пищаль, спит другой. Клонит в сон и Керкуна. Лишь промокший Игичей не спит, медленно поворачивает голову, вглядываясь во мрак.
Вдруг он стремительно вскочил. И тут стрела до половины вошла в его грудь. Захрипев, столбом упал в воду. От сильного всплеска Керкун вскинул голову, вскочил.
— Та-тары-ы! — разрезал темноту его крик. Он выдернул из-под куртки сухую пищаль и выстрелил.
…Ермак спал в кольчуге, в сапогах, лишь саблю отстегнул. От выстрела прохватился, схватил саблю, выскочил из палатки, простоволосый, забыв надеть шлем.
…Полусонные, полураздетые, казаки выскакивали из палаток, шалашей, хватали пики, топоры, пищали, некоторые пытались высечь и зажечь фитили, становясь первыми жертвами татар.
— Ермак Тимофеич! Они идут с той стороны! — вскрикнул появившийся из-за кустов Керкун.
Ермак метнулся в ту сторону, куда показал Керкун За ним ринулись другие казаки. Керкун схватил чей-то шлем, лежащий у шалаша, закричал:
— Атаман, надень!
…Ермак продрался сквозь кустарник и остановился, пораженный: прямо на него во главе вражеских всадников летел князь Юмшан с обнаженной саблей.
— Надень, говорю! — прокричал появившийся рядом Керкун, протянув Ермаку шлем.
— Предатель! — не обращая внимания на Савку, вскричал Ермак, выхватил у кого-то пику, могучим взмахом метнул ее в приближающегося Юмшана.
Пика пронзила вогульского князя насквозь. Он еще не упал, а Ермак был уже возле его коня. Атаман выдернул ногу Юмшана из стремени, опрокинул мертвое тело наземь, сам вскочил на коня. И вместе с Савкой Керкуном и другими принялся отбивать наседавших татар.
Вот уже с полдюжины казаков оказались на татарских лошадях. В том числе и Савка Керкун. Он бьется яростно бок о бок с Ермаком, свалил одного татарина с коня, другого.
Земля все гуще устилалась мертвыми и ранеными. Казаки начали теснить татар, но в это время из-за кустарника вылетела новая группа всадников во главе с Алеем.
— Арра! Арра-а! — раздался пронзительный вой.
Пал конь Савки Керкуна, придавив его ногу.
— Отступать к стругам! — вскричал Ермак, крутясь на коне. — Керкун! Живо в струг — и отплывайте!
Но Керкун продолжает биться.
— Я кому сказал? — взревел Ермак, поворачивая лошадь к Керкуну. — Зарублю неслуха!
И стоптал бы конем Керкуна, если бы тот не попятился к берегу.
— Да ты-то как же, атаман?! — растерянно прокричал он.
— А я говорю — в струг! — Ермак в окровавленной кольчуге яростно отбивался от наседавших врагов, прикрывая отступающих.
Сильный ветер с дождем хлестал в лица, мокрые казаки толпами бежали к берегу, лезли в струги. Отплыло на несколько метров одно судно, другое. Их яростно болтало, веслам они почти не подчинялись. Третье еще как-то держалось у берега, дожидаясь Ермака и горстку казаков, пятившихся к реке, весла его трещали и ломались. Татары били по стругу из луков, пораженные казаки падали в воду, висели мертвые на борту.
— Атаман! Скорее! — вскричал из струга Савка Керкун.
— Захватить лодку! Ермака взять живым! — заорал Алей, показывая на струг у берега. Он в окружении телохранителей стоял верхом на коне на пригорке, не вмешиваясь в битву.
Вокруг бьющегося Ермака все меньше оставалось казаков. Пешие и конные татары обтекали их, устремлялись к берегу, прыгали в воду, лезли на струг. На судне остались лишь Савка Керкун с двумя казаками. Они рубили врагов саблями, топорами, кололи пиками, а татары все лезли и лезли. Во взбаламученной ветром и людьми кровавой воде вокруг струга густо плавали трупы и казаков и татар.
Неожиданно конь под Ермаком рухнул. Увидев это Алей, издав радостный возглас, ринулся с пригорка Ер мак рванулся к стругу, но в этот момент налетевший порыв ветра отогнал струг от берега, трое казаков не в силах были его остановить.
