Уилла Кэсер - Моя Антония
Однажды в воскресенье я вместе с Джейком поехал к ним за хомутом, который Амброш одолжил у нас и все не возвращал. Утро выдалось голубое, ясное. Вдоль дороги розовыми и фиолетовыми островками цвел мышиный горошек; жаворонки, примостившись на сухих, прошлогодних стеблях подсолнухов, запрокинув головки к солнцу, заливались песнями, и их желтые грудки трепетали от напряжения. Теплыми порывами налетал душистый ветер. Мы ехали не торопясь, радуясь воскресной праздности.
Шимердов мы застали за работой, словно был будний день. Марек чистил стойла, Антония с матерью в лощине за прудом копали огород. Амброш, сидя на верху ветряка, смазывал колесо. Он не больно охотно спустился к нам. Услышав от Джейка про хомут, Амброш присвистнул и почесал голову. Хомут, разумеется, был дедушкин, и Джейк, считая себя за него в ответе, сразу вспылил:
- Только не вздумай говорить, что у тебя его нет; я знаю, что он у тебя! Если сейчас же не пойдешь его искать, я сам найду.
Амброш пожал плечами и нехотя спустился с холма в конюшню. Я понял, что мы выбрали неудачное время, он был не в духе. Вернулся он с хомутом, но истрепанным до крайности: во все стороны торчал конский волос - видно" он валялся в грязи, и его проели крысы.
- Этот? - спросил Амброш угрюмо.
Джейк спрыгнул с коня. Я видел, как вспыхнуло его лицо под жесткой щетиной.
- Я тебе давал другой хомут, не этот. А если этот тот самый, так ты его вконец испортил! Я не повезу мистеру Бердену такой хлам.
Амброш бросил хомут на землю.
- Дело твое, - сказал он невозмутимо, поднял жестянку с маслом и стал взбираться на мельницу.
Джейк схватил его за ремень и сдернул вниз. Едва коснувшись ногами земли, Амброш бросился на Джейка и чуть не лягнул его в живот. К счастью, Джейк успел увернуться. Наши парни даже в кулачных боях таких приемов не допускали, и Джейк рассвирепел. Он размахнулся и нанес Амброшу такой удар по голове, что раздался треск, словно обухом ударили по тыкве. Амброш упал навзничь, оглушенный.
Мы услышали вопли и, подняв глаза, увидели, что к нам мчатся Антония и ее мать. Не сворачивая на тропку, огибавшую пруд, они перебрались вброд по грязной воде, даже не приподняв юбок. Они подбежали, громко крича и потрясая кулаками. Амброш уже пришел в себя, из носа у него текла кровь. Джейк вскочил в седло.
- Поехали отсюда, Джим! - крикнул он мне.
Миссис Шимерда воздела руки, будто хотела призвать молнию на наши головы.
- Закон! Где закон? - вопила она нам вслед. - Закон! Они зашибли моего Амброша!
- Больше я вас знать не хочу! - задыхаясь кричала Антония. - Джим Берден и Джейк, мы больше не друзья!
Джейк остановился и круто повернул лошадь.
- А вы все - неблагодарные скоты! Все до одного! - крикнул он. Бердены без вас проживут, не бойтесь! Им и так от вас одно беспокойство!
Обратно мы ехали разъяренные, воскресное утро было испорчено. У меня слова не шли с языка, а бедный Джейк был белый как бумага, его прямо-таки колотило. Он делался совсем больным, когда вот так выходил из себя.
- Они не как мы, Джим, - оскорбление твердил он. - Одно слово иностранцы. На них нельзя полагаться. Лягать в живот - это уж последняя подлость! А как женщины на тебя набросились? После того, что мы для них делали, всю ведь зиму о них заботились! Нет, им доверять нельзя. И мне тошно смотреть на твою дружбу с ними, Джим!
- Теперь, Джейк, дружба врозь, - горячо заверил я его, - видно, на самом деле они все как Крайек и Амброш.
Дедушка выслушал наш рассказ, лукаво блестя глазами. Он дал Джейку совет завтра же поехать в город к мировому судье, рассказать, что в драке сбил с ног младшего Шимерду, и уплатить штраф. Тогда, если миссис Шимерда вздумает подавать в суд - ведь сын ее несовершеннолетний, - обнаружится, что ее опередили. Джейк сказал, что в таком случае он поедет в повозке и отвезет на рынок поросенка, которого откармливал зимой. В понедельник, спустя час после того, как Джейк уехал, мимо нашего дома, не глядя по сторонам, торжественно проследовали миссис Шимерда с Амброшем. Когда повозка, тарахтя по дороге, ведущей к Черному Ястребу, скрылась из виду, дедушка усмехнулся и сказал, что был уверен: миссис Шимерда так дела не оставит.
Джейк отдал судье десять долларов, которые получил для этого от деда. Но едва Шимерды услышали о проданном поросенке, Амброш все прикинул и решил, что Джейк расстался со своим питомцем ради уплаты штрафа. Эта мысль явно доставила Шимердам большое удовольствие. Где бы мы с Джейком потом ни встречали Антонию - ехала ли она на почту или возвращалась на лошадях с поля, она начинала хлопать в ладоши и ядовито дразнить нас:
- Джей-ки! Джей-ки! Поросенка про-дал, на штраф на-брал!
Отто делал вид, что поведение Антонии его нисколько не удивляет. Он только поднимал брови и говорил:
- О чехах вы мне ничего нового не скажете, ведь я австриец!
Дедушка не принимал участия в нашей "войне с Шимердами", как называл эту ссору Джейк. Амброш и Антония всегда почтительно с ним здоровались, а он по-прежнему расспрашивал их, как идут дела, давал советы. Дед считал, что виды на будущее у них хорошие. Амброш оказался сметливым, он скоро сообразил, что его быки годятся только на такую тяжелую работу, как вспашка целины, и сумел продать их недавно приехавшему немцу. На вырученные деньги дедушка помог ему купить еще одну упряжку лошадей. Амброш не давал передышки Мареку, ведь тот был сильный, только, помнится, никак не мог научиться обращаться с культиватором. Бедняга твердо усвоил своей глупой головой одно: не приналяжешь - не похвалят. Вот он и нажимал на рукоятки и загонял лапы культиватора глубоко в землю, так что лошади быстро выбивались из сил.
В июне Амброш на неделю нанялся к мистеру Буши и взял Марека с собой тому тоже платили, как взрослому работнику. Пришлось миссис Шимерде встать за второй культиватор; день-деньской они с Антонией трудились в поле, а по вечерам возились со скотиной. И вот, пока женщины управлялись с хозяйством без Амброша, у одной из новых лошадей начались колики - натерпелись они тогда страху!
Однажды вечером, перед тем как лечь спать, Антония заглянула в конюшню проверить, все ли в порядке, и вдруг увидела, что их чалая стоит повесив голову, а брюхо у нее раздулось. Антония тут же вскочила на другую лошадь прямо без седла, чтоб не терять времени, и забарабанила в нашу дверь, как раз когда мы укладывались спать. На ее стук открыл дедушка. Он не стал подымать работников, а поехал с Антонией сам, прихватив шприц и кусок старого ковра, служившего для припарок, когда болели наши лошади. Возле чалой они нашли миссис Шимерду: сидя у фонаря, она ломала руки и громко причитала. Дедушке понадобилось всего несколько минут, чтобы помочь бедной лошади избавиться от распиравших ее газов; женщины услышали, как воздух с шумом вышел из нее, и бока сразу опали.
- Ох, мистер Берден, - воскликнула Антония, - если б я потеряла эту лошадь, я бы не стала дожидаться Амброша. Я бы сразу утопилась в пруду!
Нам рассказали, что Амброш, кончив работать у мистера Буши, отдал полученные Мареком деньги священнику в Черном Ястребе, чтобы тот служил мессы за упокой души его отца. Бабушка полагала, что не так нужны эти молитвы, как туфли для Антонии, но дед сказал снисходительно:
- Ну, раз он при своей-то нужде может обойтись без этих шести долларов, значит, свято верит в то, что исповедует.
Именно дедушка помирил нас с Шимердами. Однажды утром он объявил, что хлеб созревает дружно, и, пожалуй, первого июля можно начинать уборку пшеницы. Ему понадобятся помощники, и, если никто не возражает, он хотел бы нанять Амброша и на жатву, и на молотьбу, ведь Шимерды хлеб не сеяли.
- А в помощь тебе, Эммелайн, - заключил он, - я думаю пригласить Антонию. Она будет рада немного заработать, и вообще пора покончить со всеми этими раздорами. Съезжу-ка я к ним прямо сегодня и обо всем договорюсь. Поедешь со мной, Джим?
По голосу его чувствовалось, что он уже решил за меня.
После завтрака мы тронулись в путь. Когда миссис Шимерда увидела нас, она выбежала из дома и скрылась в лощине за конюшней, будто не желала иметь с нами дела. Дед, улыбаясь в усы, привязал лошадь, а потом и мы направились в лощину.
За конюшней мы застали странную сцену. Видно, здесь всегда паслась корова. Миссис Шимерда подбежала к ней, выдернула из земли колышек, к которому та была привязана, и, когда мы подошли, пыталась спрятать корову в старой землянке. Вход туда был узкий, темный, корова упиралась, а миссис Шимерда била ее по бокам и подталкивала, стараясь загнать внутрь.
Дедушка сделал вид, что не замечает, чем она занята, и вежливо поздоровался:
- Доброе утро, миссис Шимерда! Не скажете ли, где Амброш? На каком поле?
- Где дерн. - Она махнула рукой на север, все еще стоя перед коровой, будто надеялась заслонить ее своим телом.
- Его кукуруза с дернины хорошо пойдет зимой на корм скоту, одобрительно сказал дедушка. - А где Антония?
