Владимир Гриньков - Исчезнувшие без следа
Наверное, такой ответ нисколько не удовлетворил Воронцова, потому что он с силой встряхнул Смирницкого, и тот даже ахнул – он и так почти висел в воздухе, и ему было очень неуютно, а теперь еще стало и больно.
– С ней проделали то же самое, что и со мной? – спросил Воронцов.
– Думаю, да.
– Так сделайте же что-нибудь! Я не могу смотреть на это спокойно! Она как больная, поймите! Я ее знал совсем другой!
– Я ничего не смогу сделать.
Лучше бы Смирницкий этого не говорил. Воронцов зарычал и швырнул его об стену. Если и присутствовал сейчас в квартире безумец – так это был он.
В коридор выбежала Хельга.
– Андрей! – испуганно крикнула она.
Воронцов выпустил из рук Смирницкого – тот мешком упал на пол – и обернулся к «сестре».
– Уйди в комнату, – сказал он внешне спокойно, но его душило бешенство.
Хельга замешкалась, и тогда Воронцов возвысил голос:
– Уйди!
Она попятилась и скрылась за дверью. Смирницкий тоже попытался ускользнуть, но Воронцов не позволил ему этого сделать, опять прижал к стене и заговорил, приблизив свое лицо к нему вплотную:
– Верните мне ее прежнюю. Иначе я за себя не ручаюсь.
– Я не сделаю этого, Саша. Мне запретил Федор Иванович.
Смирницкий надеялся, что это подействует отрезвляюще, но просчитался – для Воронцова Федор Иванович был совсем не такой грозный командир, как для Дружинина.
– Я не знаю, кто вам что запретил. Я хочу вернуть Хельгу. Свою Хельгу!
Воронцов опять встряхнул Смирницкого.
– Хорошо, – сдался тот и прикрыл глаза. – Я попробую. Но ничего не гарантирую.
– Все вы хорошо сказали, – одобрил Воронцов. – Кроме последней фразы.
Глава 55
Шаповала под благовидным предлогом выпроводили из квартиры. Воронцов уходить отказался наотрез и остался в комнате, где Смирницкий с немалым волнением приступил к своим загадочным манипуляциям. Хельга сидела в кресле, спиной к окну, у которого примостился Воронцов.
Смирницкий почти сразу обнаружил схожесть ситуаций: Хельга, как совсем недавно Воронцов, впала в состояние транса, цвет лица изменился, на лбу появилась испарина. Она начала дрожать, Воронцов это заметил и попытался к ней подойти, но Смирницкий остановил его резким раздраженным движением и процедил сквозь зубы:
– У меня в сумке, там, на столе, найдите шприц и ампулы в желтой картонной упаковке.
Через несколько минут, когда он сделал укол, Хельга задышала ровнее.
– Теперь порядок, – пробормотал Смирницкий и шумно вздохнул.
Ему самому сейчас впору было принять успокоительное.
Хельга открыла глаза и долго молча смотрела на стоящего перед ней человека.
– Кто вы? – наконец спросила она.
Ее голос был тих и слаб.
– Меня зовут Игорь Николаевич.
– Что со мной?
– С вами все в порядке, моя милая. Вы меня узнаете?
– Нет.
– Ничего страшного, так и должно быть.
Воронцов неслышно отходил от окна. Он и хотел, чтобы Хельга его увидела, и одновременно боялся этого. Не мог себе представить, что с ним будет, если она его не узнает.
– Где я?
– Это ваша квартира, – ответил Смирницкий.
– Моя квартира?
В бесстрастный до этого голос Хельги добавился оттенок изумления. Она осторожно повернула голову, оглядывая незнакомое ей жилище, и вдруг наткнулась взглядом на Воронцова. Они оба замерли. Воронцову казалось, что сердце его разорвется.
– Саша! – сказала Хельга.
В ее глазах плеснулся восторг узнавания. Воронцов бросился к ней, и они обнялись.
Теперь он видел ее прежнюю. Обнимал – и ощущал каждую клеточку ее тела, такого знакомого и любимого. Будто кто-то сорвал оболочку и Хельга раскрылась – такая, какой была прежде. Воронцов целовал ее лицо, и она безропотно позволяла ему это, оглохнув и ослепнув от внезапно нахлынувшего счастья.
Смирницкий вышел из комнаты, но они этого даже не заметили.
– Все хорошо, Сашенька, – шептала Хельга. – Как давно мы не виделись! Мне кажется – целую вечность.
– Год, – сказал Воронцов.
– Год?
– Я потом тебе все расскажу. Ладно?
Хельга ответила ему счастливой улыбкой. Сейчас ее мало интересовало прошлое, потому что впереди было лучезарное будущее. Так ей представлялось.
– Ты нашел меня, да?
– Да, родная.
– И уже никуда не уедешь?
– Никуда.
– Обещаешь?
– Обещаю.
Хельга снова улыбнулась. Ее по-прежнему окружала незнакомая обстановка, и она повела вокруг рукой:
– Что это, Саша? Где мы?
– Ты прожила здесь год.
– Неужели?
– Ты ничего не помнишь, Хельга. Но все узнаешь в свое время.
– Хорошо, – засмеялась она. – Но хотя бы скажи, где мы находимся. Это Москва?
– Нет.
Воронцов взял Хельгу на руки и поднес к окну, за которым под по-осеннему серым небом катила свои воды река.
– Это Волга, – сказал Воронцов.
– Ты шутишь! – засмеялась Хельга и прижалась к нему, как маленький ребенок.
– Нисколько.
– Я согласна, пусть будет Волга, – сказала Хельга и поцеловала Воронцова.
Ей сейчас действительно было все равно.
Вошел Смирницкий. Хельга выскользнула из рук Воронцова.
– Все нормально? – осведомился Смирницкий.
– Да, – ответил Воронцов. – Но ей придется все рассказывать, она не помнит ничего.
Подумал и добавил:
– Как и я, впрочем.
В дверь позвонили. Хельга выбежала в коридор.
– Это, наверное, вернулся Шаповал, – нарочито бесстрастным голосом высказал предположение Смирницкий.
Воронцов, к сожалению, осознал это слишком поздно. Он не представлял в подробностях всего, что будет, но, сообразив, что должно было сейчас произойти, пришел в ужас. Он бросился вслед за Хельгой, но было поздно.
Хельга, открыв дверь и увидев перед собой невесть откуда взявшегося Стаса, замерла, но это продолжалось только доли секунды. Стас, который был вовсе не Стас, а Шаповал, не успел ничего сказать, потому что Хельга привычно подпрыгнула и ударом ноги нокаутировала бедного Шаповала. По всем правилам полагалось ударить поверженного противника еще раз – для пущей надежности, – но сделать этого Хельга уже не успела. Налетевший сзади Воронцов сбил ее с ног и прижал к полу, крикнув:
– Не смей его трогать!
Шаповал лежал на лестничной площадке, не подавая никаких признаков жизни. Дверь квартиры напротив приоткрылась, и в узкую щель, образовавшуюся при этом, выглянула испуганная старушка. Воронцов отпустил Хельгу, поднялся с пола и сказал:
– Все нормально, бабушка.
Когда он переступил через порог, старушка поспешно захлопнула дверь, и было слышно, как клацают стремительно приводимые в действие запоры двери.
Воронцов склонился над Шаповалом.
– Ты убила его, наверное, – пробормотал он.
– Если бы я хотела его убить, то сделала бы это. Он жив, Саша. Очухается, вот увидишь. Но ты-то зачем ввязался?
– Это не Стас!
– Ты шутишь! – недоверчиво улыбнулась Хельга.
Воронцов посмотрел на нее долгим взглядом.
– Знаешь, я и сам не очень ясно себе представляю, что происходит, – признался он. – Но думаю, что нам все объяснят в конце концов.
Глава 56
Удалов объявился среди ночи. Позвонил в дверь, ему открыли, и он ввалился в квартиру – грязный, лицо в ссадинах, правая рука в кармане старенького плаща, который был ему явно не по размеру. Первым человеком, которого он здесь увидел, была Хельга. С ней Удалов никогда прежде не встречался, поэтому смотрел настороженно, и только когда в коридор вышел Смирницкий, Удалов несколько обмяк и в его глазах появилось некоторое облегчение.
– Кто в квартире? – быстро спросил он.
– Воронцов и Шаповал.
Удалов отделился от стены и вынул наконец руку из кармана. Хельга видела, что там, в кармане, остался какой-то тяжелый предмет, – у нее был наметанный глаз.
– Здравствуй, Светлана, – улыбнулся Удалов.
У него была улыбка смертельно уставшего человека. И в глазах не было ни доброты, ни веселья.
– Я не Светлана, – ответила Хельга.
Ее все еще тревожил тот предмет в кармане ночного визитера.
– Не Светлана? – удивился Удалов и быстро взглянул на Смирницкого.
Тот пожал плечами и сказал с внезапно прорвавшейся досадой:
– Она все знает, Федор.
– Так, – Удалов протянул Хельге руку, – будем знакомы…
Он не успел больше ничего сказать, потому что Хельга сильно сжала его правую руку в своей – Удалов даже сморщился от внезапно нахлынувшей боли – и сказала негромко:
– В кармане – что?
Удалов уже хотел было избавиться от захвата и вдруг по глазам Хельги понял, что она не даст ему этого сделать – уже сгруппировалась и готова нанести разящий удар. Эта стойка была Удалову очень хорошо знакома – сам обучал своих бойцов подобным приемам.
– Теперь я вижу, что ты Хельга, – улыбнулся он, давая понять, что не надо считать его врагом. – А в кармане у меня пистолет, все верно ты поняла.
Хельга резко, одним движением, вывернула ему руку, так что Удалов оказался развернутым лицом к стене, и в следующий миг отпустила своего пленника. Удалов хлопнул ладонью по карману плаща. Пистолета там уже не было.
