Величко Нешков - Наступление
Ночь, наполненная кошмарами, прошла тяжело. На рассвете Маджар протер глаза и заморгал. Измученный болью и мыслями о предстоящей операции, он повернул голову к Пени, который во сне дышал открытым ртом, как карп.
— Пени, ты спишь? Ох, когда же будет рассвет?
— Ты еще жив? — пробубнил Пени.
— Не видишь, что ли? Раз говорю с тобой, значит, жив, — испуганно посмотрел на него Маджар и подумал: «Да он, кажется, того, сходит с ума».
— Отрежут нам ноги, Маджар, — взялся опять за свое Пени.
— Ты откуда знаешь?
— Со мной дело ясное, а ты вот скажи мне, что тебе приснилось ночью, и я тебе скажу, что с тобой будет.
— Ох, хватит болтать! — облизнул пересохшие губы Маджар.
— Почему?
— Мне снилось, что меня спускают в колодец вниз головой.
— И что ж, окунули в воду? А может, напился вдоволь? — с интересом расспрашивал его Пени. Можно было подумать, что он всю жизнь разгадывал сны.
— Хотел было испить водички, да побоялся, что утону, и тут проснулся.
— И что ж, ни капли не выпил?
— Не знаю, кажется, немного все же глотнул.
— Да, тут дело плохо, — озабоченно покачал головой Пени и закрыл глаза.
А Маджар не унимался.
— Пени, а ты знаешь, я сильно испугался…
— Чего?
— Да мне приснилось… Длинная это история… В нашей слободе был один парень, Зонка, просто силач. Весной в день святого Георгия подрался он с Кольо-немым. Того тоже бог силой не обидел. Немой ударил его камнем по голове да и убил на месте.
— А из-за чего хоть подрались-то?
— Из-за бабы, вот как это было. А мне приснилось, будто подходит ко мне этот Зонка, мертвый, хватает меня за руку и говорит: «Пойдем, Маджар, заведу тебя в одно место».
— В какое место? — прикрыл глаза Пени.
— Не сказал.
— А ты? — продолжал расспрашивать как будто серьезно и сочувственно Пени.
— Убежал. Вырвал руку и бросился бежать что было мочи.
— Хорошо сделал, а не то плохо было бы твое дело.
Пени попытался перевернуться на бок, но почувствовал такую острую боль в теле, что не мог сдержать стон.
Уже занимался рассвет, фонари в коридоре погасили. Время от времени по лестнице торопливо пробегали медсестры. На их лицах словно застыло выражение профессионального сострадания к больным. Одна пожилая сестра, усталая, с поблекшим лицом, едва передвигала ноги. Справа от Пени через несколько кроватей приподнялся на постели юноша с бледным лицом, нога у него была в гипсе.
— Сестра, боль не утихает, всю ночь не сомкнул глаз.
— Сейчас, миленький, сейчас, родной, — остановилась она. — Доктор Петев идет с обходом.
— Мать, умираю — так пить хочу, — умолял черноглазый парень со сросшимися густыми бровями.
— Только губы намочи, а пить тебе нельзя. Потерпи, сынок, потерпи еще немного.
— Пени, Пени, — прошептал Маджар, — скажи этой женщине, она, кажется, очень добрая, пусть делают с нами что хотят, только ноги не отрезают.
— В этом деле положись на меня… — успокаивал его Пени.
Сестра остановилась около их кроватей. Посмотрела на измученное смуглое лицо Маджара. Ее многолетняя практика подсказала ей, что этот парень первый раз в больнице и, возможно, даже впервые лежит в кровати. Она улыбнулась через силу, но сердечно и тепло, по-матерински, и спросила:
— Ну, милые, вы на операцию? Вчера вечером прибыли?
— Ох, сестричка, — тихо и несколько притворно простонал Пени, — что хотите отрезайте — ноги, голову, все что угодно, потому как больше терпеть не могу.
— Успокойся, родной, придет и ваша очередь.
Не успела она отойти от них, как Маджар снова повернулся к Пени:
— А ты хорош! Согласился даже, чтобы нас тут прикончили.
В это время на лестнице прогремел чей-то голос:
— Я приказал, чтобы начальную школу освободили сию минуту! Если этого не хватит, займем и гостиницу, но беда в другом — не хватает персонала… Почему раненые лежат в коридорах? — Высокий капитан показал на лежащих под лестницей солдат.
Слева от капитана, голос которого был таким громким, шел фельдфебель-завхоз. Он все время повторял:
— Так точно, господин капитан.
Сестра, недавно останавливавшаяся возле Маджара и Пени, вернулась назад и, поправляя на ходу халат, сказала:
— Господин капитан, раненые из третьей палаты подготовили небольшую программу для своих товарищей. Просят, чтобы вы ее прослушали и одобрили.
— Здравствуйте, сестра Манолова! Зайду. Они сдержали свое обещание. Это моя инициатива. Вы дежурная по этажу? Сколько смертных случаев у нас за ночь? — вполголоса продолжал он по-деловому расспрашивать ее.
— Ох, — вздохнула она устало, — из тяжелораненых умерло четверо. Начальник всю ночь оперировал, а посмотрите, сколько еще ожидает: — Она показала на ряд кроватей в коридоре.
— Да, да, — покачал головой капитан. — Наш штат невелик. При удобном случае буду докладывать генералу о необходимости увеличить штат.
Проходя мимо кроватей Маджара и Пени, он остановился:
— Товарищи, из какого лазарета прибыли?
— Капитана Гуджева, — ответил Пени, не спуская с него глаз. С первой минуты, как он появился, у Пени не выходило из головы: «Кто это? Уж не обманулся ли я? Не может быть, чтобы люди были так похожи друг на друга!» Он едва не спросил: «Господин капитан, не наш ли ты Траян?» Но тут же другая мысль остановила его: «А если не он? Иногда люди бывают очень похожи один на другого! А вдруг он рассердится да скажет: «Ах ты, сукин сын, за кого это ты меня принимаешь?..»
В глубине коридора хлопнула дверь. Из операционной вышли двое врачей в белых халатах, забрызганных кровью, а за ними устало плелись две медсестры.
Капитан, фельдфебель-завхоз и сестра направились к ним и вслед за врачами вошли в канцелярию.
Пени сгорал от любопытства, желая выяснить, не Траян ли это, но поскольку ему не с кем было поделиться своими сомнениями, он тихо спросил Маджара:
— Ты никогда прежде не встречал этого капитана?
— Нет, я только и делаю, что встречаюсь с капитанами…
— А помнишь, — продолжал Пени, — как-то вечером один солдат принес нам посылки…
— Говорили, что он потом украл одежду нашего доктора?
— Может, я и ошибаюсь, а только кажется мне, что этот капитан и есть тот самый Траян.
— Этот здесь главный, разве не видишь, что все перед ним на цыпочках ходят? В нашей слободе было два брата-близнеца, теперь они уже взрослые, а я до сих пор не могу их различать.
— Ох, опостылела мне уже твоя слобода!
Забыв про боль, Пени думал только о Траяне и в конце концов решил: «Спрошу его, и будь что будет».
Через несколько минут такая возможность ему представилась. Траян вышел из кабинета начальника с записной книжкой в руке, отдавая на ходу какие-то распоряжения фельдфебелю-завхозу. Когда они поравнялись с кроватью Пени, тот не вытерпел и тихо прошептал:
— Траян, земляк, своих не узнаешь?
Траян вздрогнул, как будто его неожиданно ударили, но тут же взял себя в руки, повернулся к нему и спросил:
— Вы кого-то звали?
Теперь, увидев его так близко, Пени понял, что не ошибся.
— Траян, значит, вот ты где? Наши тебя ищут, с ног сбились. Ох, и достанется же тебе от подпоручика Слановского!
Руки Траяна задрожали. Он испуганно смотрел то на Пени, то на фельдфебеля-завхоза, который принял, происходящее за досадное недоразумение. Фельдфебель зло спросил у Пени:
— Эй, парень, слушай, ты на передовой был?
— Оттуда как раз и прибыл, господин фельдфебель.
— Может, у тебя температура? Может, устав не знаешь? Разве так разговаривают с офицером?
Только теперь опомнился и Траян и, подойдя к кровати Пени, закричал:
— За недостойное поведение прикажу сейчас же выписать вас из больницы!
— Ах вот как? Еще посмотрим, кто кого. — Пени передвинулся немного, но его пронзила такая острая боль, что, охая и скрипя зубами, он неподвижно лег на спину.
Когда Траян и фельдфебель-завхоз вошли в канцелярию, Маджар медленно повернул голову к Пени и прошептал:
— Говорил тебе, Пени, не трогай его, только разве ты человеческий язык понимаешь! А теперь из-за тебя и мне пропадать.
Пени сжимал от боли зубы и не слышал, что ему говорил Маджар.
Прошло несколько минут. Какой-то раненый продолжал стонать, и это угнетающе действовало на всех. «Ишь ты какой! — думал Пени о Траяне и не мог успокоиться. — Ох, если бы не эта боль, вскочил бы, схватил бы его за шиворот — и прямо в полк».
Он даже не услышал, когда возле его кровати остановился солдат. Лицо солдата было ему знакомо, но кто это, Пени не мог вспомнить. И только когда солдат улыбнулся, Пени по улыбке и блеску глаз узнал в нем Гороломского, кандидата в сержанты из 3-й пулеметной роты. Они вместе служили в одной роте, когда были новобранцами.
