Величко Нешков - Наступление
«Господин капитан, не примите мой поступок за шутку с вами. В вашей одежде я должен выполнить важную задачу в тылу врага. Если вернусь живым и здоровым, вы узнаете правду. Смерть фашизму, свобода народу!
Ваш связной Траян».
Он снял с вешалки шинель, наклонился над лампой и погасил огонь. Гуджев закашлялся, зачмокал губами, бормоча что-то несвязное, и повернулся на другой бок, лицом к стене.
Траян на цыпочках вышел из комнаты, надел в коридоре шинель, подпоясался ремнем. На улице в лицо ему ударил ледяной ветер. Он обошел дом, где размещался штаб полка, и пошел по шоссе, ведущему в тыл…
Гитлеровцы начали внезапную атаку на позиции югославского корпуса. Встреченные сильным огнем, после часового боя, они отступили, потеряв много людей и снаряжения.
Майор Леев проснулся за полчаса до объявления тревоги. Завернувшись в овчинную шубу, склонясь над походным столом, он просматривал бумаги, оставленные ему с вечера адъютантом. В соседней комнате еще спал помощник командира Чавдар.
И когда в телефонной трубке послышался басовитый голос, произнесший пароль тревоги, майор закрыл папку с документами и, покашливая, прошел в комнату Чавдара. Разбудил его. Позвонил в три батальона, отдал подробные распоряжения окопаться и быть в состоянии боевой готовности.
В это время капитан Гуджев спал глубоким сном в своей теплой постели. Он не слышал ни быстрых солдатских шагов, ни хриплых голосов, ни ржания коней.
Как всегда, фельдшер Беязов находился на своем посту. На улице уже ждали запряженные санитарные повозки, а шофер машины, весь мокрый, громко ругал испорченный стартер.
На востоке небо было кроваво-красным. Орудийная стрельба стихала.
В подобных случаях у Беязова уже довольно часто возникали ссоры с капитаном Гуджевым. Когда фельдшер посылал за ним, Гуджев сердился, а когда его не звали и он опаздывал, то потом долгое время попрекал Беязова, говоря, что тот нарочно подвел его перед начальством и подчиненными. Поэтому в последнее время заботы такого рода Беязов полностью переложил на связного Гуджева. И в это утро он надеялся, что Траян разбудит его и доложит, что полк поднят по тревоге.
Но как раз в это время, когда фельдшер был особенно занят с погрузкой имущества лазарета, к нему подошли майор Пеев и Чавдар.
— Где капитан Гуджев? — недовольно спросил Пеев.
— Сейчас будет, господин майор, — ответил Беязов и незаметно посмотрел в сторону квартиры Гуджева.
— Передайте ему, чтобы срочно явился ко мне, — еще более резко сказал Пеев и что-то прошептал Чавдару.
Беязов отдал честь и, пробираясь между ящиками, направился к квартире Гуджева. Чавдар расстегнул воротник шинели и сказал Пееву:
— Продолжают безобразничать. Ночью его связной доложил мне, что они опять играли на деньги, а потом, не знаю до какого часа, пьянствовали.
— Тому, кто его сделал врачом, я бы уши надрал. А этот человек, — показал Пеев на Беязова, который уже скрылся за оградой соседнего дома, — за него все делает.
Через несколько минут Беязов вернулся и, робко переступая с ноги на ногу, виновато проговорил:
— Господин майор, разрешите доложить, с господином капитаном случилось неприятное происшествие. — Он даже стал заикаться от волнения.
— Какое еще происшествие? — удивленно посмотрел на него Пеев.
— Происшествие, — виновато повторил Беязов, будто стесняясь прямо сказать или просто не находя подходящего слова. — У господина капитана… украли форму.
— Вот так происшествие! — усмехнулся Пеев. — Того и гляди как-нибудь ночью и его вместе с кроватью унесут куда-нибудь. Ну-ка проводи меня к нему, дай на него взглянуть. — Пеев зашагал к дому, а Беязов, то отставая, то перегоняя его, что-то говорил ему.
Чавдар остался на улице. Хотя он был очень плохого мнения о Гуджеве, этот случай его рассмешил и по-настоящему позабавил. Он отошел немного в сторону, откуда открывался вид на ровное поле, на котором фигуры солдат, рывших окопы, выглядели темными подвижными пятнами.
Когда Пеев открыл дверь, Гуджев, босой и в пижаме, наклонился над сундуком, где лежали его личные вещи.
Не оборачиваясь, видимо думая, что это Беязов снова возвратился, чтобы доложить ему о результатах разговора, раздраженно спросил:
— Скажи, что теперь делать? Вот мерзавец! Никто еще не ставил меня в такое глупое положение. И кто мне его прислал, откуда навязался на мою голову этот идиот?
— Ну-ка встаньте, и я сейчас скажу вам, что теперь делать, — строго сказал за его спиной Пеев.
Гуджев подскочил как ужаленный, вытянулся по стойке «смирно».
— Господин майор, тут есть записка! — Он засеменил к сундуку, непослушными руками схватил записку Траяна и подал ее Пееву. — Откуда я мог знать, что мне такого вора пришлют? Пишет здесь, что направляется куда-то. Ведь если ему нужна офицерская форма, на складе полка, наверное, хоть один комплект да найдется.
— Надевайте его форму. Выставлю вас перед всем полком, — как-то сразу успокоился Пеев, глядя на жалкого, вызывающего насмешку Гуджева. Он еще не решил, как наказать его. В комнату вошел запыхавшийся связной и доложил, что звонил командир дивизии.
Через десять минут тревога была отменена.
* * *А в это время грузовик интендантской службы возвращался к складам. В кабине шофера сидел человек в форме военного врача — капитана и нехотя отвечал на вопросы болтливого шофера. Это был Траян.
— Отвези меня в госпиталь, — сказал он, когда они въехали в маленький аккуратный городок.
— Это мне не по пути, господин капитан, — попытался отговориться шофер, но, встретив холодный, враждебный взгляд «капитана», повернул машину, и она запрыгала по разбитой дороге к госпиталю.
Некоторое время назад, разыскивая полк, Траян пробыл в этом городке целый день, особо интересуясь руководящим составом госпиталя. К его счастью, там не оказалось помощника командира, и теперь Траян прибыл сюда, чтобы занять «свою» должность.
Машина остановилась на широком дворе возле белого двухэтажного здания, бывшей школы.
— Вот и госпиталь, господин капитан, — оперся грудью на руль шофер и указал глазами на дверь.
Траян медленно вышел из кабины, кивнул головой и тихо сказал:
— До свидания. Спасибо вам.
— Рад стараться, господин капитан! — ответил шофер, и машина рванула с места.
Важный и чванливый в чужой форме, горя желанием посмотреть где-нибудь на себя в зеркало, чтобы знать, как он выглядит, Траян вошел через главный вход в госпиталь.
— Где тут у вас начальник? — спросил он пожилого мужчину в белом халате, которого встретил в больнице.
— В операционной, господин капитан. Сегодня утром доставили раненых. — Мужчина отдал ему честь, готовый выполнить любой приказ капитана.
— А помощник командира? — на всякий случай спросил Траян: вдруг за эти три-четыре дня уже назначили человека на вакантное место?
— У нас нет помощника командира, был один врач, но его откомандировали куда-то, не помню точно куда.
— Хорошо, — облегченно вздохнул Траян, — отведи меня к начальнику.
Оставшись один в канцелярии, Траян подошел к зеркалу. Он впервые видел себя в офицерской форме и понравился сам себе, только по непонятной причине хотелось смеяться.
— Эх, голова, голова, сколько уже горя хлебнул! Но, может, теперь будет все хорошо.
Налюбовавшись, он сел на диван, достал из кармана «предписание» и бросил на него беглый взгляд. Успокоился, решив, что все в порядке. Подделка подписи стоила ему немалых усилий, но теперь только очень опытный глаз мог заметить ее.
Он уже начал скучать, когда в дверях канцелярии показался тот самый санитар, который привел его сюда.
— Господин капитан, майор Асенов, начальник госпиталя, скоро будет здесь.
— Хорошо. Благодарю вас, — кивнул ему Траян и повторил про себя фамилию начальника. Он собирался прижать его к стене, но пока не знал, как это сделать.
Через минуту в комнату неуклюже вошел мужчина средних лет. У него были усталые от бессонницы глаза, лысая голова и медлительные движения.
Траян встал с видом человека, который послан едва ли не для того, чтобы следить, как этот врач оперирует и лечит больных и раненых. Отдав честь и представившись, он подал майору свое «предписание».
Майор Асенов, начальник госпиталя, хирург с многолетним опытом работы, до сих пор, как и большинство его коллег, стоял в стороне от политики. И хотя уже столько месяцев прошло со времени народного восстания, он все еще не мог принять с открытым сердцем некоторые факты и вещи, происходящие вокруг.
Он бросил быстрый взгляд на «предписание» и устало сказал:
— Из штаба армии мне обещали помощника командира, но врача. Ведь наша работа особая… — Он хотел еще что-то сказать, но решил, что лучше помолчать.
