Денис Ли - Пеший Камикадзе
Егор неторопливо брел по тротуару, хитро посматривая по сторонам:
«Здесь я очень верю в свое внутреннее чутье. Оно у меня от индейцев… — думал Егор, внимательно выбирая место для очередного шага. Егор верил, что это чутье у него от североамериканских индейцев — Могикан, что так нравились ему с детства, и чей привлекательный образ и самобытность культуры красочно описывались в произведениях Фенимора Купера. Но Егор верил и в нечто другое. У него было ощущение, что те вещи, которые человеку необъяснимо нравятся, подсознательно привлекают его, — раньше, возможно в другой жизни, всецело принадлежали ему. Либо, человек принадлежал этим вещам, от чего и появилась эта необъяснимая привязанность. Ему всегда нравились индейцы: Абенаки, Апачи, Виннебаго, Гуроны, Делавары, Ирокезы, Команчи, Навахо, Эвенки, мексиканские Ацтеки, Инки, воинственные Майя, Сапотеки, Серы, Тольтеки, Отоми, порабощенные испанцем Кортесом в XVIII веке… — Могикане мне нравятся больше, — решил Егор, — они занимались земледелием и охотой, и не были воюющим племенем»…
Некогда крупная и могущественная конфедерация пяти индейских племён из группы алгонкинов, населяла верховья по среднему течению реки Гудзон, что на востоке современного штата Нью-Йорк — юго-запад Вермонта, запад Массачусетса и северо-запад Коннектикута. Южная граница индейских земель проходила по району современного города Покипси на реке Гудзон. Западная — по горам Катскилл и ручью Скохари-Крик. Восточная — по горам Беркшир-Хилс и Зелёным горам, а на севере их территория простиралась до озера Шамплейн. Название «Могикане» переводилось с родного языка, как люди большой реки, или речные индейцы.
Первоначально Могикане имели три матрилинейных рода: Волка, Черепахи и Индюка. Каждый род, позже разделился, и подразделения стали самостоятельными родами, но сохранили названия первоначальных родов как названия соответствующих фратрий: фратрия Волка — четыре рода: Волка, Медведя, Собаки и Опоссума; фратрия Черепахи — тоже четыре: Малой черепахи, Болотной черепахи, Большой черепахи и Жёлтого угря. А фратрия Индюка — три: Индюка, Журавля и Цыплёнка…
Когда Егору становилось страшно, ему казалось, что он принадлежал фратрии желтого Цыпленка, а когда нечаянно был решителен и смел — из фратрии Опоссума. Правда, страшно Егору было всегда, и лишь когда он не успевал испугаться, возможно, был храбр. Свою конфессиональную принадлежность к христианам, Егор объяснял тоже просто — в XVIII веке часть Могикан была обращена в христианство, и стала принадлежать к племени Делаваров.
В настоящее время потомки обоих племён в незначительном количестве проживали в штате Коннектикут. В основном метисы, как и Егор, правда, Егор был метисом другой расы, и предпочитал называться — гибридом. Потому он просто хотел думать, что может быть, когда-то, в другой жизни, он и правда был индейцем этого исчезнувшего племени — последним из рода Могикан.
Разведку по Хмельницкому провели до заставы Султаева Руслана, что располагалась вблизи моста через сухое русло неизвестной речушки. Поросшее травой и деревьями оно в большей степени походило на лощину, и казалось, никогда не знало течения воды. Разведчики не задерживаясь (у Егора не было настроения), развернули боевой порядок, нагрузили своими телами «консервные банки» бронетранспортеров, словно шпроты, и выехали обратно. Прислушавшись к своему внутреннему голосу, и поддавшись желанию схорониться от чужих глаз, а может быть, и внутреннему желанию сделать всё не как обычно, Егор решил вернуться до заставы? 9 задними улицами частного сектора. По улице Лермонтова — параллельной, улице Богдана Хмельницкого.
— Здесь, все неспроста, и даже названия улиц, — с ухмылкой процедил сквозь зубы Егор, рассматривая уличный указатель, и раздумывая о том, что Михаил Лермонтов, когда-то поручик Тенгинского пехотного полка, не один год провел на Кавказе, в ссылках, за свой своенравный характер.
Когда-то написанное Лермонтовым стихотворение «Смерть Поэта», на гибель Пушкина, послужило поводом для его ареста, и первым переводом-ссылкой в Нижегородский драгунский полк на Кавказ. Но хлопотами нежно любящей бабушки кавказская ссылка была сокращена, после чего Лермонтова переведут в Гродненский Гусарский полк в Новгородской губернии, а затем и в лейб-гвардии Гузарский полк, стоявший тогда в Царском Селе.
И все же умение учиться на чужих, а не на своих ошибках, что являлось уделом умных, согласно поговорке, ни каким образом не относилось к своенравным и ершистым, каким был Лермонтов. На балу у графини Лаваль Лермонтов поссориться с сыном французского посланника Барантом. Непосредственным поводом, к которому станет светское соперничество; причиной, конечно же, — женщина. Состоявшаяся дуэль, окончиться примирением, но Лермонтова, тем не менее, предадут военному суду и переведут в Тенгинский пехотный полк. В действующую армию на Кавказ, которой командовал генерала Граббе. За участие в кровопролитном сражении с горцами на реке Валерик, поэта-бунтаря дважды представят к награде за храбрость, но Николай I отклонит представление.
Находясь в Пятигорске на лечении, Лермонтов встретит товарища по Школе юнкеров Мартынова, который там же и убьет поэта-бунтаря на дуэли.
…Бронемашины скользили в грязных колеях, едва вписываясь в узколинейные, междворовые улицы частного сектора. Втиснувшись в улицу Михаила Лермонтова, Егор, склонившись к водителю, крикнул:
— Интересно, бывал ли Лермонтов здесь (ходил ли по этому месту, где улица теперь носила его имя)?
Вопрос был без какой-либо цели, потому и не требовал ответа. А водитель, увлеченный ездой и не знавший прежних мыслей Егора, ничего не ответил. К тому же Егор уже отвлеченно всматривался поверх низких крыш одноэтажных домиков в верхние этажи злобно нависающих «девятиэтажек» Хмельницкого.
Внезапно из соседнего проулка выпрыгнула легковушка и неторопливо завиляла перед «бэтээрами», сбив темп умеренного движения бронетехники.
Егор выругался.
— Сигналь! — скомандовал он водителю.
Водитель с силой ударил ладонью по сигналу, ответивший резким и сковывающим рёвом. Но водитель «шахи» не реагировал, продолжая медленно катиться в глубоких разбитых колеях. Легковушка катилась впереди, не уступая дороги, преграждая БТРам путь, и подвергая разведчиков опасности, случись нападение или подрыв фугаса.
— Не слышит, товарищ старший лейтенант! — крикнул водитель, не отпуская руки с сигнала.
— Сигналь, сигналь!
— Не видит!
— Вот, баран! — прыснул Егор. — Эй, ты! Уйди в сторону! — крикнул он вслед машины, но надеяться на то, что водитель белой «шестерки» мог услышать Егора, было нельзя. Проехав так еще метров пятьдесят, Егор, нервно сквернословя, передёрнул затвор уже снятого с предохранителя автомата и произвел предупредительный выстрел вверх.
Выстрел оказался не одиночным, а целой очередью, что слившись в единый гул, растворилась в небе. Вопреки сложившейся традиции, Егор не досылал патрон в патронник, ставя переводчик в положение предохранителя автомата, а предпочитал, всего лишь «снимать» с предохранителя, убежденно считая, что дослать патрон в патронник — секундное дело.
Только после выстрелов, суетливо завиляв, автомобиль стал набирать скорость, от чего Егор предположил, что водитель заметил их в зеркале заднего вида. Легковушка, легко оторвавшись метров на двадцать, позволила набрать большую скорость и БТРу. Но бронетранспортер очень быстро настиг легковушку снова. Ещё раз, разорвав дистанцию, «шестерка» лихо ушла вправо, как если бы пропускала бронетехнику, но… на мгновение, застыв, вывернула поперек дороги…
«Броня» набравшая к этому моменту высокую скорость неслась вперед, и остановить двенадцати тонное тело машины было уже не во власти водителя. Бронетранспортер отчаянно и со скрежетом выпрыгнул вверх, хрустнув, и оставив под колёсами правой стороны капот легкового автомобиля. Передняя части машины сплюснулась и увязла в земле, распластавшись своими передними колесами. На все ушло мгновение. Краткий миг. Раз, и все! Конец… Сидя на командирском люке, Егор едва успел разглядеть полные ужаса глаза водителя, которые он вытаращил, как фары старого «408-ого Москвича» 64-го года выпуска, и сейчас же крикнул сидящим на броне солдатам:
— Маски!..
Команда была воспринята правильно, — сидящие на броне солдаты, по мановению ока стали безликими, с торчащими сквозь прорези черных трикотажных масок глазами. Переведя взгляд назад, Егор болезненно зажмурил глаза, когда бронетранспортер группы прикрытия окончательно вогнал моторный отсек легкового автомобиля в грунт, от чего заднюю часть беленького «Жигуленка» с распахнувшимся багажником подбросило кверху…
— Газу, газу, газу! — Егор возбужденно бесновался. — К бою! — скомандовал он сидящим. Вскинул свой автомат с колен, приготовившись отреагировать на любую, даже внезапную атаку.
