Николай Скоморохов - Резерв высоты
Вечером, рассматривая украдкой шнырявших то и дело по аэродрому девчат, он выделил среди них стройную смуглянку, столкнувшись с нею, оторопел, брюнетка же радостно вскрикнула:
— Толя! Фадеев! Ты живой?!
Это была Вика. Фадеев удивленно смотрел на нее. Он совершенно забыл о том, что дважды не возвращался с заданий и что об этом могла узнать Высочина.
Вика обняла его, прижалась к щеке.
— Как я рада, что ты жив. А мы-то с Шурой, дурочки, тебя давно похоронили. Я чуть не написала Нине об этом.
По ее лицу текли слезы. Она размазывала их тыльной стороной ладоней.
— Как ты повзрослел, Толя, — любуясь им, робко сказала Вика. Анатолий тоже не мог не отметить происшедших в ней изменений: похорошела, расцвела… Затрудняясь в подборе нужных слов, произнес:
— Ты тоже, Вика! Как жаль, что ты опоздала! Совсем недавно здесь был Алексей. Он стал таким бравым командиром!
— Вот в это мне трудно поверить, — сказала Вика. — В моем представлении бравые командиры выглядят иначе. Алешу же папа всегда называл «интеллигентиком».
— Нет, правда, Алексей — настоящий командир! Смелый, рассудительный, решительный. Не зря говорят, что война быстро перековывает и закаляет людей. Он уже капитан, командир артиллерийского дивизиона…
— Нина что-нибудь пишет тебе? — спросила Вика после некоторой паузы.
— Да, — сдержанно ответил Фадеев.
— Я тоже получила от нее письмо.
Только сейчас Анатолий вспомнил, что нужно доложить командиру о выполнении поручения, и, попросив извинения, побежал к Богданову.
После ужина он снова разыскал Вику. Они шли по окраине аэродрома, вспоминали Ростов, друзей. Вика говорила тихо, ласково.
— Толя, между прочим, меня девчата засыпали вопросами о тебе.
— Вот как? — удивился Анатолий. — Чем же они интересовались?
— Ну как чем? Во-первых, за что ты орден Красного Знамена получил и, во-вторых, есть ли у тебя девушка?
— И что ты ответила на это?
— Я сказала — за героизм. Другого быть не может, я же знаю тебя. И пообещала завтра привести, тебя в нашу эскадрилью.
— Не пойду я в вашу эскадрилью.
— Толя, так не годится! Это не по-дружески.
Она подошла ближе к нему, взяла под руку, спросила, заглядывая в глаза:
— Так что же тебе Ниночка пишет?
Фадеев внутренне напрягся и сдержанно ответил:
— Учится. Приезжал к ней Дмитрий Федорович, интересовался, где мы все.
— Ох, Толя, не то говоришь! Я прочла бы все в твоих глазах, если бы было светло.
«Интересно, — подумал Фадеев, — что бы она в них „прочла“?! Тоже мне читатель!»
Ее теплая рука, лежавшая на его руке, мешала ему быть свободным и уверенным, каким он чувствовал себя обычно. И эта рука волновала его и заставляла шагать деревянными ногами, говорить деревянным голосом.
— Почему замолчала? Тебя другие вопросы не интересуют? — спросил Анатолий.
— Мне просто хорошо, и я очень рада, что мы будем служить в одном полку, — ответила Вика.
Они молча шли дальше и дальше от аэродрома. — Толя, а ты о чем думаешь? — вкрадчиво спросила Вика.
Потом нагнулась, сорвала травинку, вдохнула ее аромат, передала Фадееву:
— Чувствуешь, чем пахнет?
— Смесь полыни с нефтью, — пожал плечами Фадеев.
— Войной! Войной пахнет даже земля, и травы отдают ее горечью! — тихо воскликнула Вика.
— Не знал, что ты так тонко чувствуешь природу!
— Ты вообще мало знаешь обо мне, Толя. Между прочим, уже поздно. Пора обратно.
Оба замолкли. Каждый думал о своем.
— Спасибо за вечер, Толя, он был очень похож на довоенный, — грустно сказала ему Вика, прощаясь.
— Да, если бы не постоянная канонада на том берегу, — улыбнулся Фадеев.
— Поздравляю! Очень красивая девушка! — приветствовал его Гончаров, едва Фадеев вошел в землянку. Мы рады и горды, что она выбрала именно нашего командира.
Анатолий готов был прибить болтуна Ваню.
— Да, стала еще красивее, чем была в Ростове, — сухо ответил Анатолий. — А сейчас пора спать…
Ваня притих. Анатолий лег и весь отдался воспоминаниям о встрече с Викой.
Раньше, думая о ней и Сергее, он считал вопрос решенным. Сергей любит Вику, Вике нравится Сергей. Анатолий не допускал и мысли, чтобы Сергей не нравился кому-то. Как летчик, правда, Сергей не экстракласс, но по многим другим показателям он на первом месте. Красив, аккуратен, разговорчив, остроумен. Иногда рисуется, но Анатолий прощал это и по-настоящему завидовал его умению держаться, уверенности в себе, смелости в суждениях. Фадеев многое хотел бы перенять у Сергея.
В Ростове Вика была влюблена в Сергея. Это видели все, и она сама не скрывала. А сегодня… Сегодня она говорила о Сергее спокойно, почти равнодушно. Анатолий вспомнил, как близко, почти прижимаясь к нему, шла Вика, как доверчиво взяла его под руку… И сразу будто обожгло его: «А Нина?! Неужели и Нина могла быть вот так же близко, совсем-совсем рядом с кем-то другим?!»
Он забылся в легком полусне лишь перед рассветом. Его разбудили громкие, взволнованные голоса возле землянки. Говорили несколько человек. По их восклицаниям Анатолий понял, что немцы подошли вплотную к Сталинграду.
Перед летным составом полка Давыдова была поставлена задача прикрывать наши войска, обороняющиеся на подступах к Сталинграду. Стоять насмерть, но не допустить, чтобы немцы бомбили Сталинград.
Эти слова в устах приехавшего из политотдела полкового комиссара звучали очень решительно. Слушая его, Анатолий смотрел на небольшую группу летчиков и еще меньшую — по количеству — группу самолетов и думал: маловато нас. Но, конечно, будем стоять насмерть!
Слетав дважды на боевое задание, он убедился, что обстановка тяжелейшая, фашисты прочно держат в своих руках инициативу на земле и в воздухе…
Глава XIV
Влившись в коллектив полка, девушки быстро свыклись с боевой обстановкой и стали незаменимыми помощницами опытных техников, аккуратность, точность при выполнении необходимых технических приемов и завидное трудолюбие при подготовке самолетов к боевому заданию самым благотворным образом отражались на качестве и результатах труда не только техников, но и летчиков.
Многие девушки в короткие сроки отлично овладели своей профессией и самостоятельно проверяли приборы, готовили оружие и самолет к боевому заданию. Особенно выделялись старательностью Саша Абросина, Вика Высочина, Аня Корнеева и Шура Тропинина. И как-то так сложилось, что все четверо подружились и задавали тон в девичьем коллективе.
Однажды Вика, быстро управившись со своими делами, подготовив оружие, подсоединив боекомплект и получив разрешение техника звена, пошла к подружке.
— Шура, моя помощь не нужна? — Какой человек откажется от помощи? Помоги, пожалуйста, собрать пушку, — ответила Тропинина.
— Это мы мигом!
Младший сержант — механик по вооружению, работавший с Шурой Тропининой, обрадовался появлению красивой общительной Вики Высочиной и заулыбался. Для этого был повод — все его старания сломать лед в отношениях с Тропининой ни к чему не привели. Шура занималась делом, говорила только о работе, попытки механика войти в «личный контакт» пресекались сразу взглядом и возгласом.
— Что-о-о?!
Высокий рост, крепкое телосложение девушки были убедительным доказательством того, что ее предостережение может оказаться не пустыми словами. А вот Вика совсем другое дело, казалось сержанту. С ней можно поболтать о том о сем.
Втроем они быстро собрали и установили пушку. Вика стала подсоединять ленту с патронами и, лукаво взглянув на младшего сержанта, проговорила:
— Вы, дружочек, уже наболтались с Шурой, теперь дайте мне с ней посплетничать о наших девичьих делах!
У механика вытянулось лицо, он понял, что радовался преждевременно.
— Вика, зачем прогоняешь? — спросил он обиженно.
— Дела, а времени в обрез. — И, хлопнув по плечу механика, она повернула его направо, слегка подтолкнула и выпроводила из женской компании: — Иди к ребятам, перекури. Закончим обмен новостями — позовем.
— Дождешься вас, — буркнул под нос оружейник и направился к капониру соседнего самолета.
— Скажи, Шура, ты продолжаешь дружить с Глебом? — спросила Вика.
Тропинина покраснела. Вика застала ее врасплох, отговариваться она не умела, а делиться сокровенным, как это делали некоторые девчата, сейчас ей не хотелось, несмотря на то, что раньше они делились многим — Вика рассказывала о Сергее, Шура — о Глебе.
Высочина поняла душевное состояние подруги и не стала добиваться откровенности, только спросила:
— Где он? Я что-то давно не видела его.
— Недавно был. Летает. Доволен. Сумасброд какой-то.
— Ты преувеличиваешь, Шура, он хороший парень.
— Я не об этом. Раньше ему редко давали летать, он очень переживал, а сейчас буквально на крыльях носится.
