Вальтер Флегель - Ничейной земли не бывает
Потом выяснилось, что Шанц вышел из леса вслед за батальоном и стал невольным свидетелем происшедшего. Он хорошо слышал голос Бредова и все видел, однако находился довольно далеко для того, чтобы вмешаться. И когда лейтенант Анерт увел с луга батальон, Шанц вздохнул с облегчением, как и сам Бредов.
Спустя полчаса полковник Шанц связался по радио с генералом Вернером, рассказал ему о случившемся и сообщил, что Бредов, по-видимому, направился в штаб дивизии. Кроме того, Шанц предложил оставить его при вертолетах и перепоручить ему задание Бредова.
Генерал Вернер выслушал полковника не перебивая и расспрашивать ни о чем не стал, решив, что ЧП не стоит обсуждать по радио. Однако с предложением Шанца оставить его в батальоне генерал не согласился. Полковнику предстояло выполнять другие задания, а для отработки вопросов, связанных с высадкой вертолетного десанта, он назначил своего заместителя по технике и вооружению полковника Зайферта. Комдив попросил лишь Шанца задержаться на месте до прибытия Зайферта, а затем проконсультировать его относительно задач, стоящих перед десантом.
Некоторое время Шанц сидел у радиста. Настроение у полковника было неважное, он понимал, что молчаливый уход Бредова не сулит ничего хорошего. За несколько дней до этого инцидента полковник в разговоре с генералом Вернером заявил, что Бредова ни в коем случае нельзя назначать командиром дивизии, и теперь это печальное ЧН красноречиво подтвердило его правоту. В душе Шанц чувствовал и себя в какой-то степени виноватым в происшедшем на лесной поляне, хотя основная вина, конечно, ложилась на полковника Бредова.
Шанцу еще долго казалось, что он видит перед собой бледное, осунувшееся лицо Бредова с полуоткрытым ртом. Однако Бредов так и не произнес ни слова и ушел, будто ему уже ни до чего не было дела.
Через час на лесную поляну прибыл полковник Зайферт. Батальон в это время следовал в район сосредоточения, где перед ужином должно было состояться общее собрание. Командир батальона майор Зигель ознакомил всех офицеров с задачей, которую им предстояло выполнить ночью и утром. Ночью батальон совершит марш, во время которого рота майора Пульмейера будет находиться в авангарде. Комбат попросил Пульмейера выделить взвод в головную походную заставу.
— Взвод лейтенанта Анерта, — не задумываясь назвал майор.
— А еще?
— Он один справится с поставленной задачей.
Взгляды присутствующих устремились на ротного командира.
Майор Зигель тряхнул головой и произнес:
— Мне кажется, вы несколько недооцениваете значение этого марша, а ведь от него будет во многом зависеть успех всей дивизии.
— Я все правильно оцениваю…
Зигель довольно долго не отводил взгляда от лица Пульмейера, хотя знал, что майор никогда не принимал необдуманных решений. И все-таки ему хотелось выяснить, почему ротный предлагает назначить в головную походную заставу именно взвод лейтенанта Анерта, хотя Анерт и не зарекомендовал себя во время учений с положительной стороны.
— Именно поэтому я и предлагаю назначить его, — спокойно объяснил Пульмейер. — Другой возможности проявить себя у него в ближайшее время, по-видимому, не будет. А вы как считаете? Пусть покажет, на что он способен.
— Или на что он не способен, — заметил майор Зигелъ. — Мы с вами не члены экзаменационной комиссии, мы должны выполнять боевой приказ.
— Каждый бой есть не что иное, как экзамен, — упрямо стоял на своем Пульмейер, — и я, как командир роты, должен знать, на что способны мои офицеры, А чего стоит Анерт, я пока что не знаю.
— Вот именно, — поджал губы Зигель. — Риск большой, а я не хотел бы рисковать.
— Ночной марш всегда сопряжен с риском, — не отступал Пульмейер. — Маршрут движения разведан только частично и почти незнаком. А вот для лейтенанта Анерта этот марш будет своеобразным испытанием, которого он уже давно дожидается.
— Если головная походная застава совершит хоть одну ошибку, товарищ майор, — Зигель посмотрел на карту, лежавшую перед ним, — то весь батальон заработает оценку «неудовлетворительно». Да и на действиях дивизии эта оценка не может не сказаться.
— Лучше сегодня, на учениях, получить оценку «неудовлетворительно», но выявить все положительные качества и недостатки своего офицера, чем завтра, в настоящем бою, положить целый батальон.
Майор Зигель молчал. Все ждали, какое же решение он примет. Ни Шанц, ни Зайферт не собирались навязывать комбату своего мнения: это было бы слишком просто. Майор Зигель взглянул на полковника Шанца, но тот придал лицу такое безразличное выражение, что по нему никак нельзя было определить, о чем он думает.
Еще раз склонившись над картой, Зигель окинул ее внимательным взглядом. Майор Пульмейер тихо кашлянул. Комбат вздрогнул от этого покашливания и, оторвавшись от карты, выпрямился. Губы его беззвучно шевелились.
Хотя полковник Шанц понимал, что творится в душе у Зигеля, он все-таки сердился на самого себя: вместо того, чтобы назначить командира головной походной заставы и тем самым исключить какие бы то ни было дискуссии, он предоставил это право комбату.
— Хорошо, — решил за комбата полковник, — назначьте Анерта. Если нужно будет, я ему помогу.
* * *Лейтенант Анерт сидел в бронетранспортере рядом с водителем, положив топографическую карту на колени. Он уже несколько раз пробежал по ней глазами, всматриваясь в маршрут, протянувшийся более чем на сто километров, отмечая для себя важные ориентиры и пытаясь представить, как они выглядят в темноте и можно ли их будет заметить и опознать: мосты и мостики, развилки дорог, отдельно стоящие дворы, линия высоковольтной передачи, тригонометрические пункты. Он несколько раз включал карманный фонарик, опустив перед лампочкой синюю шторку, и при его свете вглядывался в карту. Сейчас он без особого труда определил место, где находился, так как батальон двигался по асфальтированному шоссе, достаточно хорошо освещенному. Но через десять километров картина изменится. Не доезжая до населенного пункта Хагелебен, они повернут влево и поедут через старый хвойный лес, чтобы миновать стороной селение, а потом на их пути не будет вообще ни одного населенного пункта.
Когда майор Пульмейер сказал Анерту, что его взвод выделяется в головную походную заставу, лейтенант даже испугался, хотя уже много дней подряд мечтал о подобном задании. Молодой офицер разволновался, но не от неуверенности в себе, а от охватившей его радости — такое ответственное задание поручили ему и его солдатам! Волновался он и потому, что в его бронетранспортер не посадили никого из проверяющих. На экзаменах в офицерском училище Анерт по реакции проверяющих всегда определял, как они оценивают его действия. Он был даже убежден, что без такого контакта с педагогами не добился бы хороших результатов на экзаменах. Но здесь не училище, а воинская часть, здесь не экзамены сдают, а работают, и оценку здесь получает не один человек, а целый воинский коллектив.
Только на учениях лейтенант Анерт начал обретать уверенность в собственных силах. В полевых условиях он теснее сблизился со своими солдатами и воочию убедился, что большинство из них думали не только о себе, но и о коллективе в целом, не искали для себя никаких выгод, а все силы отдавали достижению общей цели. Взять, к примеру, Литоша или ефрейтора Айснера.
Думая о действиях полковника Бредова, лейтенант Анерт мысленно винил и себя за происшедшее ЧП, за то, что и он вместе с командирами соседних взводов не привел заблаговременно роту в порядок, потому что был, как и остальные, охвачен в тот момент всеобщим весельем и потерял над собой контроль. Всего этого не случилось бы, если бы командиры взводов и унтер-офицеры заранее подготовили свои отделения и взводы к встрече со старшим начальником.
Вскоре головной бронетранспортер приблизился к повороту на шоссе, где колонне предстояло свернуть в сторону. Лейтенант подал знак, и Литош сбавил скорость. На развилке дорог, одна из которых вела в населенный пункт Хагелебен, стоял мотоциклист. Это был солдат из соседнего подразделения. Теперь Анерт в течение нескольких часов не встретит на своем пути ни одной живой души.
Справа и слева от дороги высились громадные ели и сосны. Как лейтенант ни всматривался в темноту, а ехали они с затемненными огнями, ему лишь иногда удавалось разглядеть ствол сосны, росшей возле самой дороги, или ветку дерева, валявшуюся на проезжей части.
Анерт открыл люк и высунулся. Он увидел над головой полоску светлого неба. Стоя в открытом люке, было легче ориентироваться. Лейтенант оглянулся и заметил метрах в восьмистах или, пожалуй, даже в километре позади несколько еле различимых световых точек: там ехал майор Пульмейер. Перед тем как рота тронулась в путь, майор сказал Анерту, чтобы тот поддерживал с ним зрительную связь и при малейшем подозрении обращался к нему за советом. Анерт в душе посмеялся над беспокойством ротного. Слушая его, он только кивал, хотя уже заранее знал, что не станет обращаться ни за какими советами, так как в этом случае ему приходилось бы то и дело останавливаться и гнать бронетранспортер назад.
