Канта Ибрагимов - Учитель истории
— М-да, Шамсадов, изменился, изменился, — еще одну, уже третью, порцию коньяку подливал себе хозяин. — Побила тебя судьба... да это к лучшему, романтизм, я думаю, ушел. Давай конкретно о деле. Только договоримся, впредь — все начистоту, мы партнеры.
— Какая может быть чистота, если Вы украли мою картину.
Усы Безингера дернулись, как у кошки, которую ткнули в свое дерьмо.
— Я не вор, — постановил Безингер, — и никогда ничего в своей жизни не воровал — нужды не было. Но признаюсь: картина у меня, я ее купил у твоих же земляков, чтобы они ее не истребили.
— В России по этому поводу говорят: «Свежо предание...».
— «Свежо предание»? Что это значит?
— Да так, — улыбнулся Малхаз.
Безингер взял новую сигару.
— Кстати, Малхаз, я человек не суеверный, но эта картина словно живая, я мимо нее пройти не могу. И вообще, это какая-то мистика, просто колдовство! С тех пор как картина у меня, она мне постоянно снится; не то чтобы кошмар, а с каким-то вечным укором, будто я в чем-то виноват, покоя не дает... М-да, хороший коньяк!
В это время в кармане Безингера зазвенел мобильный телефон.
— Алло... Меня ни для кого нет! И для Вашингтона, и для Москвы тем более. Пусть перезвонят завтра, и я ведь тебе сказал, — тут хозяин перешел на непонятный говор, и Малхаз как ни старался, так и не смог распознать диалект.
— Так на чем мы остановились?
— Ана Вам покоя не дает...
— Ах, да... Ана?! — Безингер сделал большую паузу, надолго тяжелым взглядом уперся в гостя, потом пещерным басом с прокуренной хрипотцой, наклонясь как можно ближе, таинственно произнес. — Хочешь не хочешь — мы с тобой в этом деле повязаны, мы в одной упряжке, и пока цель не обнаружим, нам покоя не будет... Я уверен, тебя Ана тоже преследует.
— Никто меня не преследует, — ответил Малхаз, но это вышло вяло, с амплитудой замирания на последнем слове.
— Хе, а если честно?
— Верните мне картину, и на душе у Вас станет легче, — ушел от ответа Шамсадов.
— А что, отдам. Я давно этого хочу. Только при условии: мы вместе едем в Чечню, без обиняков, как честные джентльмены, приступаем к делу, к поиску пещеры... Сразу оговорим — двадцать пять, нет, даже сорок процентов — твои.
— О каком джентльменстве можно говорить, если история наших отношений — воровство?
— Перестань, Малхаз, забудь. Нас ждет Ана, а с ней еще кое-что. Да к тому же мы квиты, ты тоже ко мне на сайт попытался пролезть.
Опустил Шамсадов взгляд, да видно Безингер ничего не заметил.
— Так что забирай картину, отправляйся в Чечню, там тебя встретят как положено, а я кое-что улажу, как раз к лету подъеду, и мы осторожно начнем.
— Да что «начнем», что мы ищем? — недопонимал Малхаз.
— Ладно. Раз так... У меня передаваемый из поколения в поколение архив тысячелетней давности. Я тебе говорил, его никто не мог до меня перевести, а я смог, на вашем, на чеченском... Скажу правду, я не могу иметь детей, на мне наша древняя династия может иссякнуть, и я хочешь не хочешь должен эту тайну раскрыть, я в полушаге от нее.
— А я при чем?
— Не прикидывайся дурачком, Малхаз. Ты абориген, знаешь историю края и его топонимию; и все это ничто — Ана, Ана и в тебе сидит, ты ее, никогда не видя, изваял, такое просто так не бывает... Теперь понятно?.. Знаю, тебе давно все понятно. Мы в одной упряжке к этой цели должны идти, а поодиночке не дойдем, это невозможно.
— Покажите мне эти архивы, — зажегся Шамсадов, щеки запылали азартом.
— Ты думаешь, я их здесь храню?
— Ну, хоть копии.
— Никаких копий... Настанет время, в горах Чечни, на месте, все покажу.
— А первый портрет Аны можно воочию увидеть?
— Первый? — вытянулось лицо Безингера. — Воочию? А откуда ты про него знаешь? — посуровел его голос.
— Так Вы мне сами о нем говорили, — предательски заплутали глаза Шамсадова.
— Говорил, говорил, да ты ведь не о том, по лицу вижу, — Безингер насупился, стал медленно поднимать свое огромное тело, отбрасывая на Малхаза зловещую тень.
Простое чутье бессознательно заставило Шамсадова тоже привстать, да не в полный рост, а как-то воровато, бочком, сжавшись.
— Ты все же проник на мой сайт! — громовым, раскатистым басом заорал Безингер. — Скотина, мерзавец, вор! — кричал он на всех языках, при этом его тяжелые, неуклюжие, длинные руки занялись рукоприкладством, и не так чтобы сильно били, а будто пытались выцарапать глаза.
— Я не вор, я не вор, — снизу, жмурясь, защищался Шамсадов, пытался пятиться, уйти.
— Ах, ты, дикий чечен, варвар! — на чеченском ругался Безингер; это попало в точку.
— Сам ты варвар, и вор! — огрызнулся маленький Малхаз, по-горски вскипел, юлой выскочил из объятий хозяина и, прицелившись, от души вмазал кулаком в породистое лицо хозяина.
Шамсадов замер: опрокидывая все длинными конечностями, через кресло, рыча, переворачивалось тучное тело, но этого Малхаз уже не видел — теряя сознание, полетел вслед... Придя в себя, увидел ворсинки ковра и легкую пыль под стеллажами, а потом множество ног.
— Очнулся? — голос Безингера. — Поднимите, — руки Шамсадова ломило от впервые в жизни надетых наручников. — Так проник в сайт? Говори! — Все карманы вывернуты, содержимое горкой на столе. — Сгною, тварь! — и Безингер неумело, но все равно ощутимо ударил Малхаза кулаком в лицо.
Хотелось, ой как хотелось Малхазу не просто плюнуть — харкнуть в Безингера; однако, с трудом мобилизовав всю свою выдержку, подчинившись разуму, а не воле безрассудства, он себя сдержал; знал из истории, что только терпение, терпение и упорство создают великих и богатых — сильных мира сего, а тот, кто кичится сиюминутной лихостью, на плевок получает пинки с кулаками, на автоматный выстрел — град авиабомб, на разграбленный поезд — города, которые сровняли с землей, на придорожный фугас — двухнедельную зачистку и десятки пропавших без вести…
Делая вид, что удар Безингера был внушительным, Шамсадов чересчур застонал, склонил лицо:
— Нет, не успел, не успел, — едва мямлил он, — поэтому к Вам сразу приехал.
— Врешь, подонок!
Видно, Безингеру понравилось, он еще раз наотмашь замахнулся, да в это время на столе запиликал телефон Шамсадова.
— Это Воан Ралф, — ожил Малхаз. — Только он знает мой номер.
— Что? Какой Ралф?
— Ваш старый знакомый — лорд Ралф.
Хозяин дал знак, охрана подала телефон.
— А ну, говори, только без излишеств. Понял? — и Безингер приставил аппарат к лицу Шамсадова, сам тоже склонился.
— Задал ты мне дел! — восторженно кричал в трубку Воан Ралф. — Понимаешь, из-за тебя не спится. Как можно раньше приезжай, кое-что выяснить надо.
— Скоро буду, — сухо ответил Шамсадов, чтобы Безингер был доволен.
— Откуда ты его знаешь? — уже иным тоном заговорил Безингер после отключения связи.
Шамсадов стал рассказывать, как было, абсолютно ничего не добавляя.
— Брехня! — оборвал его красочный рассказ Безингер, однако приказал снять наручники и, выпроводив охрану, наклонившись, прошипел в лицо гостя. — Смотри, не шути, в порошок сотру, и стер бы, да нужен ты мне... Так что не исчезай, как будешь нужен, позвоню. И не глупи, общее, доброе дело делаем. А Ану я на днях тебе передам, с ней уедешь в Чечню, и я следом.
Эти указания Малхазу не понравились, и он осторожно сказал:
— Пока улететь не могу, у меня дела здесь.
— Улетишь, — усмехнулся Безингер, — мы твою визу аннулируем.
Как провинившегося щенка, Малхаза бесцеремонно выставили за ворота. Да он рад был такому раскладу. Центр Лондона пуст, уже поздно, шел мелкий колючий дождь. Он долго шел пешком, пока попалось такси. До ближайшей электрички еще часа три-четыре, и он направился к вывеске — «Отель». Разбудил его тот же лорд Ралф.
— У меня возникли кое-какие проблемы с жильем, я их решу и через два-три часа буду у Вас, — уже и лорду врал Малхаз, теперь он не хотел сообщать, что был в Лондоне у Безингера, чувствовал, что заваривается какая-то каша, и его интересы парадоксальным образом переместились на сторону Безингера.
Так и оказалось: лорд не дремал, проиграв до этого Безингеру все судебные процессы, Воан Ралф на этот раз, по его же словам, шел в атаку во всеоружии.
— Ты умница, ты молодец, — постоянно хвалил лорд Малхаза, — ты на процессе будешь главным свидетелем. Теперь он никуда не денется, припру я его к стенке. На сей раз не уйдет, я привожу в действие все свое влияние, все свои возможности... Кстати, мне везет, Безингер как раз в Лондоне, и надолго останется здесь или прилично раскошелится, а репутацию его я сведу на-нет — это точно!
— Лорд Ралф, — осторожно встрял в это торжество справедливости Шамсадов, — а сколько будет, примерно, длиться этот судебный процесс, — у него уже были свои наметки.
— Ну, я думаю, при оптимальном раскладе месяцев шесть, не менее.
Малхаз недовольно сморщил лицо; лорд это заметил.
